Крестовый поход

— Может, объяснитесь, старпом? — поинтересовался Дакоста. — Откуда такая уверенность, что информация достоверна?

— Позже, — отрезал он и снова сел.

Мальтиец нетерпеливо взглянул на меня.

— Давайте дождёмся МакЛарена и Оршанина, — проговорила я, понимая, что моему другу нужен тайм-аут.

— Свяжитесь с доктором, — не унимался Дакоста. — Может, он не видел его отчёта и не получил сообщение.

Вздохнув, я нажала кнопку связи на пульте. Джулиан тут же появился на экране. Оказалось, что он стоит перед пультом и просматривает показания приборов.

— Вы закончили? — спросила я.

— Да, — кивнул он. — Всё в полном порядке. Коленный сустав восстановлен, позвоночник — тоже. Модулятор поставили на то же место, где было взрывное устройство, так что даже отверстия от проводников в костной ткани пригодились. Но больше всего меня радует его психическое состояние.

— Ты о чём? — уточнила я.

Он усмехнулся.

— Заводной парень. С ним, оказывается, не скучно.

— Док! — раздался откуда-то голос Оршанина.

Джулиан кивнул в сторону.

— Что?

— А я где-то читал, что для восстановления крови полезно красное вино. Мне положено?

— Спасибо, что напомнил. Будешь получать каждый день. В виде концентрата, в капсулах.

— Облом, — Оршанин появился на экране и увидел меня. Поспешно застегнув молнию на куртке, он вытянулся по стойке смирно. — Командир.

— Оба ко мне, — скомандовала я и выключила связь.

Они появились через пару минут. Судя по их лицам, им действительно было весело. Впрочем, войдя, Оршанин постарался придать лицу серьёзное выражение. Джулиан, как обычно, не стал напрягаться по этому поводу.

— Всем привет. Почему такие суровые лица?

— Вы видели его отчёт? — спросил Дакоста.

— Нет, но он мне всё вкратце рассказал. Если вас интересует, что я об этом думаю, то я отвечу: почему бы и нет? Если в двадцать втором веке создали новый рыцарский орден, то почему какой-нибудь старый не может шататься среди звёзд? Люди не меняются, меняются обстоятельства.

— Вы мне не верите? — спросил Оршанин. — Я понимаю. Я сам бы не поверил, что такое возможно, но я это всё видел и слышал.

— Давай ещё раз, по порядку, — раздался голос Хока.

— Ладно, — Кирилл пожал плечами. — Меня доставили на этот звездолёт на челноке. Я видел его со стороны, когда мы подлетали, и поскольку, эта махина выглядела слегка странно, я очень хорошо её запомнил. Внутри было довольно мрачно, в дизайне преобладает готика с примесью неоготики. В трюме встретили несколько ребят в кольчугах и белых плащах, на которых был нашит темно-синий восьмиконечный крест. Не мальтийский, а обычный прямой крест, совмещенный с косым, андреевским. Они отвели меня наверх, в высокий полукруглый зал, окружённый разбитыми колоннами из песчаника. Между колоннами — несколько статуй святого в латах. Я такого не знаю. У него на груди, прямо на кирасе роза, в руках — меч. В конце зала — каменная резная кафедра из готического собора. Возле этой кафедры — каменное кресло, на котором сидел тот, кто называл себя графом Клермоном. Его ментография есть в отчёте.

— Покажи, — Хок поднялся и подошёл ближе.

Оршанин нагнулся над столом. Я придвинула ему запасную клавиатуру, и он быстро нашёл нужный портрет. С экрана на нас взглянул крупный мужчина с короткими седыми волосами, в блестящих латах. На груди у него поблескивала цепь с круглым медальоном, в который был вписан восьмиконечный крест. У него был широкий лоб и маленькие умные глаза. Короткая борода завершала облик старого вояки.

— Он особо со мной не разговаривал, — проговорил Оршанин. — Я ему не интересен. Он просто показал мне снимок баркентины и старпома. Сказал, что его нужно убить. Подготовка проведена. Десять дней мне нельзя есть, последние три дня — пить. Потом мне вколют какой-то препарат, после которого я впаду в кому, но в нужный момент восстановлюсь и очнусь. Скорее всего, это произойдёт в медотсеке. Если повезёт, и рядом никого не будет, мне нужно пробраться к компьютеру, установить местонахождение объекта и уничтожить его. Если не повезёт — придётся убить врача. Количество жертв не имеет значения, главное, чтоб среди них был объект. Я заверил, что понял, и ушёл. В течение десяти дней я шатался по звездолёту. На меня никто не обращал внимания. А я ходил, смотрел и слушал. У меня часто появлялось ощущение, что я брежу, и от голода тоже. Впрочем, я особо не удивлялся. В конечном итоге, это всё было не моим делом. Как говорится, всяк по-своему с ума сходит.

— Как они называли свой звездолёт? — спросил Хок.

— «Сангрил». Просто «Сангрил». Никаких крейсеров, линкоров и каравелл. Правда, пару раз я слышал, как его назвали флагманом. Из этого я заключил, что у них не один звездолёт. Во главе у них этот граф Клермон. Его называли магистром. Еще семь человек — генералы или братья внутреннего круга. При этом они постоянно говорили о том, что в круге девять братьев, но вместе с графом их только восемь. Я понял, что место девятого вечно вакантно, он у них, вроде как, предатель. Его имя не называют, но постоянно поминают недобрым словом. Остальные — обычные рыцари. Устав ордена призывает их сдерживать страсти, изучать тайны бытия и воспитывать дух. Они по три раза в день собираются вместе, рано утром, днём и поздно вечером, поют гимны, слушают проповеди, которые читает кто-то из братьев внутреннего круга, и молятся на латыни. В остальное время тренируются. Занимаются фехтованием, бегают по полигону, который устроен прямо внутри корабля на нескольких уровнях, стреляют из различных видов оружия. Вечером читают книги в библиотеке, которая внизу, чуть выше трюма. О чём книги, не знаю, мне туда входить запретили. Женщин на корабле нет, вина они не пьют, личного имущества не имеют. Трапезы совместные, в зале, который они так и называют — трапезная.

— Прямо святая обитель, — заметил Джулиан.

— Точно, — кивнул Кирилл. — Я тоже так считал, пока не задумался, а на что же они живут. Я для них вроде собаки или шкафа, они меня не замечали. А я всё замечаю. Так вот, вскоре я понял, чем они промышляют. Пиратством и работорговлей. Захватывают звездолёты, людей продают торговцам живым товаром, корабли — чёрным дельцам на вторичном рынке. Иногда нападают на небольшие колонии на отдалённых планетах и выметают всё подчистую. Опустевшие посёлки уничтожают из космоса. С кораблями планет — членов Объединения стараются не связываться, боятся засветиться.

— Как они себя называют? — спросил Хок.

— Раймониты или братья Ордена Святого Раймона Аквитанского. Этот рыцарь с розой видимо и есть Святой Раймон. Они его с собой возят. Везде восьмиконечные кресты и монограммы в свитках SAA и SSA. Что это значит, я не знаю.

— Как это, возят его с собой? — нахмурился Хок.

— На четвёртом уровне, в самом сердце корабля я набрёл на большой зал с песчаным полом, на котором кругом выложены чёрные камни примерно три метра длиной, полтора — высотой и метр — шириной. Из одного сделано классическое средневековое надгробие в виде лежащего рыцаря со сложенными на груди руками. Под руками двуручный меч, на груди — роза. Вот я и решил, что они возят с собой его могилу.

— А остальные камни? — спросила я, почувствовав, что в этом что-то есть.

— Два — просто оплавленные валуны. Ещё два, имеют какие-то насечки и знаки, я бы сказал, следы примитивных культур. Четвёртому придана форма идеального параллелограмма с очень гладкой поверхностью сторон. Пятый имеет форму, похожую на куколку бабочки с очень тонкой пупырчатой резьбой. И последний напоминает здание с тонкими рифлеными колоннами и башенками в виде конусообразных шпилей. Скорее всего, все камни, кроме надгробия, были обработаны на других планетах. Я не помню, что б у нас было что-то похожее.

— Метеориты? — уточнил Белый Волк.

— Я так и подумал. Ребята явно собирают коллекцию, но надгробие имеет для них особое значение. Возле него зажигают свечи и устраивают моления. Сам видел.

— Это всё, что я хотел услышать, — произнёс Хок и снова вернулся на свое место.

Оршанин с любопытством смотрел ему вслед.

— Вы поняли, почему они так хотят вашей смерти?

— Не совсем. Ты что-то знаешь? — Хок без особого интереса взглянул на него.

— Нет, мне ничего не объясняли.