Крестраж # 1
Шрифт:
Выручил меня, как всегда, мой многострадальный ученический сундук. Я с традиционными матюгами и под удивлённым взглядом Невилла Лонгботтома варварски выломал одну из двух массивных бронзовых ручек по бокам этого «шедевра» сундукостроения. Увесистая, фигурная вещица в руках натолкнула на интересные ассоциации.
Долго думал, что же всё-таки мне нужно. Сначала хотел создать «наваху», этакий увеличенный в размерах нож-бабочку, но отмел эту идею как волюнтаристскую и слишком вызывающую. Заметно сильно, да и избито, и банально на самом деле, к тому же может вызвать вопросы у всех контролирующих правоохранительных органов обоих миров. Остановился на кастете. О да! Я умел пользоваться подобной приспособой, ведь там тоже есть масса нюансов и не описанных широкой публике тонкостей. Как бить и куда, как не покалечить, как не убить насмерть или наоборот, куда надо попасть, чтобы валить наглухо; как вырубить на примерный отрезок времени и
В принципе, я могу трансфигурировать автомат Калашникова или ПМ, так как знаю их устройство довольно подробно… когда-нибудь… в будущем… но… Всегда, в долбаной магии есть — но. Автомат там, или Кольт М1911 — достаточно сложный механизм и состоит из множества подвижных частей, состоящих, в свою очередь, из различных по своим свойствам металлов, пластиков и древесины, это не считая смазочных материалов и ещё более сложных для магического воспроизведения боеприпасов. Мой трансфигурированный автомат не сделает реальным патроном и выстрела. Я не знаю допусков в зазорах затворной группы, не знаю угла наклона нарезов ствола, не знаю необходимой теплопроводности оружейной стали и коэффициентов упругости пружин, не знаю дохрена всего. Так что я могу создать очень похожий на реальный автомат, артефакт со схожими и даже улучшенными функциями, но по факту, огнестрельным оружием не являющимся, и на это понадобится просто бездна магических сил и расчётов. Это так же, как если бы маг решил трансфигурировать часы. У него бы получилась фиговина, похожая на часы, но измерять ими время будет невозможно из-за отсутствия внутри механизма, а крутящиеся стрелки будут показывать только представление мага о своём, субъективном времени. Вот только поэтому ещё жива и процветает артефакторика. Проще и эффективней зачаровать уже готовый предмет, но тут есть закон, запрещающий такие манипуляции с маггловскими вещами. Как мистер Уизли смог обойти этот запрет со своим автомобилем, нужно ещё думать.
***
Сейчас передо мной лежала вершина моего пытливого разума и накопленных знаний. Трансфигурированный артефакт второго уровня, по общепринятой классификации, и аж с двумя рунными печатями. Это всё, что я смог мысленно впихнуть в формулу превращения при помощи окклюменции, держа мысленный образ необходимого предмета и изображения необходимых пентаграмм. Получившийся бронзовый кастет, строго по размеру моей правой ладони имел только две магических функции, помимо основного своего предназначения. Это перекачка маны первой печатью от мага к печати жалящего заклинания на ударном ребре кастета. На подобном принципе всё гоблинское оружие работает, только там чар наложено не в пример больше. Более сложного заклинания я не смог бы впихнуть, так как не смог удержать в уме больше рун, чем нужно для такого примитивного заклятия. Жалко, что я пока не артефактор и у меня нет необходимых инструментов. Иначе бы я та-а-акую вещь «замастрячил»! Саурон со своим кольцом скромно бы рыдал в тёмном уголке. Эх-х-х мечты.
— Абскондарис Вис! — взмах, жест похожий на закручивание спирали с одновременным движением палочки вглубь и одновременно на предмет, и мысленный посыл спрятать-скрыть от всех, с направлением маны от источника к конечной точке заклинания.
— Это ведь чары незаметности были?!
Я даже не обратил внимания на возглас и продолжил обдумывать, что ещё можно наложить на своё «уберваффе». Может, ещё магглоотталкивающие? Как на сундук, но тут и так незаметно будет для всех. Укрепляющее, я думаю, может быть лишнее, так и самому при ударе пораниться можно, а если что-то боевое наложить, так это только на один удар. Не подходит. О! А зачарую-ка я на непотеряемость! Насколько хватит половины магического резерва, на столько и зачарую. Часа за два после такого, думаю восстановлюсь.
— Семпера! — взмах, жест, похожий на закидывание поклажи за спину и посыл не разлучаться с такой красотой навсегда с вбухиванием половины резерва. В глазах поплыли круги и я тяжело задышал, медленно восстанавливая дыхание.
— Это что ещё такое?!
— Какое ваше дело, мисс Грейнджер? — отдышавшись, равнодушно спросил я. — Вы читаете свою книгу и я Вас не беспокою «всякими дурацкими ритуалами» и «больше никогда не подхожу с идиотскими просьбами». Отчитываться перед Вами я тоже не намерен,
так же, как и объяснять все мои действия.На меня примитивно и грубо наорали и чуть ли не послали. Ну пошутил чуть-чуть. Зачем так бурно реагировать? Как будто действительно кого-то в жертву принёс и ещё над трупом надругался особо-извращённым способом. И когда меня стали называть мистером Поттером, я принял такую игру. Нет, не обиделся ни капли, но что-то мисс Грейнджер слишком много о себе возомнила и теперь в нашем купе общение проходит в сугубо официальном формате. И вот сейчас, на её глазах, происходят такие интересные вещи, а ситуация с собеседником довольно напряжённая. Понимаю.
— Гарри, извини меня, пожалуйста. Я просто сильно испугалась и потому на тебя накричала, — теребя кончик косы, просяще произнесла Гермиона, и глазищами своими так: луп-луп.
Зараза! Как это у ихнего племени так получается, и ведь безо всякого обучения?
— О женщины! Имя вам — коварство, — картинно закатывая глаза процитировал я классика. — Не могу я на такую милоту, как ты, сердиться. Давай уже, задавай свои бесконечные вопросы.
Гермиона уже привычно покраснела, как всегда на мои вот такие, частые и немудрёные комплименты. И чуть не подпрыгивая на диванчике купе, с пулемётной скоростью начала тараторить:
— А что ты зачаровывал? Я так и не поняла, зачем нужна эта штука. И почему, когда я смотрю на неё, взгляд постоянно съезжает на что-то другое? Это так чары незаметности работают? А зачем тебе она вообще нужна? Что ты последнее наколдовал? Я не знаю этого заклинания. Можешь показать? — и это всё было произнесено практически на одном дыхании. Талантище!
— Эта, как ты говоришь, штука, называется кастет. Холодное оружие дробящего типа или ударного, я не очень в терминологии разбираюсь, — я протянул ей железяку, которую она после слов об оружии, опасливо взяла в руки. — Вот сюда продеваешь пальцы и сжимаешь ладонь в кулак. Теперь можно двинуть какому-нибудь недоброжелателю в челюсть, не боясь повредить руку и, само-собой, челюсти упомянутого врага будет очень некомфортно. Зачаровывал я эту вещь на чары незаметности, наверно, и сама понимаешь, зачем, и на чары нетеряемости, то есть я всегда буду знать и помнить, где находится зачарованный предмет, ну, не всегда, а пока зачарование не слетит. Словесная форма звучит как «Семпера», что-то вроде «всегда с собой»… наверное. Жест вот такой, — я взмахнул палочкой. — Ну и желание к словесной форме, обязательно. Сама знаешь, как Флитвик говорит, — закончил я свою мини-лекцию по чарам и обращению с оружием и даже с наглядной демонстрацией.
— Профессор Флитвик, — на автомате поправила меня задумчивая Гермиона и наконец вздохнув, протянула мне обратно мою поделку. — И откуда ты всё это знаешь? И не надо на меня так смотреть! Такое ощущение, что ты просто взял и резко повзрослел. Как такое вообще возможно? Я чувствую, что ты это ты, но в то же время, какой-то другой ты. Я не спрашиваю, зачем тебе эта штуковина, да ты и не ответишь, скорее всего.
Она ещё недолго бормотала себе под нос различные теории моей необычности, а я разглядывал сидящую напротив меня девушку. Ну что тут вообще сказать, они как в одном фильме сказано: «сердцем чуют». Да и не скрывался я особо. Не разведчик поди, годами на «холоде» работать, и не актёр гениальный. Вообще не знаю, как я ребёнка могу изобразить со всеми реакциями и поведением, пусть телом я ребёнок и есть. Она вопросительно подняла на меня взгляд, на что я лишь пожал плечами и сказал, ничуть не соврав против истины:
— Магия.
***
Ехать нам ещё пять часов, и мы заспорили на тему магических зачарований и двух различных подходов к ним. Я придерживался мнения о максимально возможном зачаровании, основанном на вливании силы и на эмоциональном посыле. Гермиона же, наоборот — на точном расчёте и наиболее подробном проговаривании формулы со статичными условиями. У обоих подходов имелись и плюсы и минусы. В моём случае чары держались меньше, но были намного мощнее. В другом — чары были долговечнее почти в два раза, но не выходили за рамки граничных, можно сказать, стандартных значений. На мой взгляд, перехватить управление или развеять наложенные чары по такому принципу было очень легко, так как известно, с чем имеешь дело, как по шаблону. А Гермиона настаивала на том, что такое ограниченное время для зачарованной вещи — очень большой недостаток.
Во время нашего эмоционального и жаркого «заруба» к нам несколько раз заглядывали настороженные и напряжённые префекты почти всех факультетов и даже один раз сопровождающая в этом году от преподавателей, профессор Помона Спраут. Чего они все хотели, я, в принципе, догадываюсь. Паркинсон сболтнула здесь, Малфой подтвердил там — и пошла гулять леденящая душу новость об очередном страшном злодействе тёмного мага. Этот озверевший вконец Поттер наверняка сотворил что-то противоестественное с бедной девочкой и теперь неизвестно чего от него ещё можно ожидать. Вдруг ему одной девственницы покажется мало?