Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый
Шрифт:
Революционная инициатива комбедов нередко перехлестывала через всякие пределы. Одним из подобных свидетельств являлась жалоба, поступившая Ленину от его земляков из Симбирской губернии. Крестьяне деревни Медяны Чимбелеевской волости Курмышского уезда в телеграмме Ленину от 8 февраля 1919 г. возмущались действиями комитета бедноты в своей родной деревне: комбед «произвольно ввел национализацию женщин, распоряжаясь судьбой молодых женщин деревни, отдавая их своим приятелям, не считаясь ни с согласием родителей, ни с требованием здравого смысла. Протестуя против грубого произвола комитета, настойчиво просим срочного распоряжения отмены действия комитета и привлечения виновных к революционной ответственности». Жалоба земляков не оставила Ленина равнодушным к описанному «обобществлению»: 10 февраля в адрес Симбирского губисполкома была направлена телеграмма Ленина с требованием скорейшей проверки жалобы крестьян деревни Медяны: «Немедленно проверьте строжайше, если подтвердится, арестуйте виновных, надо наказать мерзавцев сурово и быстро и оповестить все население. Телеграфируйте исполнение» [395] . «Человеческий материал», вдохновленный революционной ломкой, далеко не всегда соответствовал идеалам строителей нового общества.
395
Крестьянское движение в Поволжье. С. 55.
VI Всероссийский Чрезвычайный съезд Советов, состоявшийся в ноябре 1918 г., возложил на комбеды организацию и непосредственное проведение перевыборов всех волостных и сельских Советов. В это же время Ленин заявил: «мы сольем комбеды с Советами, мы сделаем так, чтобы комбеды
396
Ленин В. И. Речь на совещании делегатов комитетов бедноты центральных губерний 8 ноября 1918 г. // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 181.
397
Ленин В. И. VIII съезд РКП (б) (18—23 марта 1919 г.) // Там же. Т. 38. С. 192.
Советская власть решительно повернула в сторону национализации земли, отказываясь от прежних вынужденных «уступок» и «эсеровских» законов о социализации земли. 14 февраля 1919 г. ВЦИК принял «Положение о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому землевладению». Согласно статьи 1, «вся земля в пределах РСФСР, в чьем бы пользовании она ни состояла, считается единым государственным фондом», а из статьи 4 следовало, что в основу землеустройства должно быть положено стремление создать единое производственное хозяйство, «снабжающее Советскую Республику наибольшим количеством хозяйственных благ при меньшей затрате труда» [398] . Хотя на практике нельзя было сразу же осуществить задуманное, но подлинные цели в данном вопросе были определены. Процесс национализации земли законодательно оформил отношения государства с крестьянами не как с собственниками, а как с пользователями государственной земли, обязанными отдавать государству хлеб по твердым ценам (то есть установленным государством) в соответствии с государственной монополией государства на хлеб.
398
Аграрная политика Советской власти (1917—1918 гг.): Документы и материалы. М., 1954. С. 417.
В августе 1918 г. в России, по данным, которыми оперировал Ленин, существовало около 15 млн крестьянских хозяйств: из них около 10 млн бедноты (около 67%), около 3 млн среднего крестьянства (20% крестьянства), не более 2 млн зажиточных (примерно 13%) [399] . В данном случае, вероятно, Ленин не учел динамики в структуре крестьянства, которая произошла в ходе революции – осереднячение деревни, соответственно сокращение доли как бедных, так и богатых крестьян. Приведенный уровень доли бедноты – 2/3 всего крестьянства (одновременно заниженная доля середняка) – могли служить для политической иллюстрации широты социальной опоры пролетариата в деревне (или многочисленности «полупролетариата»), но никак не статистическими показателями. Одновременно – оправданием ленинской политической тактики на конкретном этапе – в этот период «соглашения» с крестьянством (или «нейтрализации», по марксизму). Через полгода, в марте 1919 г. тактика поменялась на «союз» со средним крестьянством, с этого времени данная группа стала называться «многочисленным и сильным», «многомиллионным» слоем [400] .
399
См.: Ленин В. И. Товарищи—рабочие! Идем в последний, решительный бой! // Полн. собр. соч. Т. 37. С. 40. Для сравнения приведем дореволюционные показатели (1907 г.) структуры крестьянства в европейской части России: 80% бедных хозяйств (10,5 млн), 8% средних (1 млн), 12% зажиточных (1,5 млн) (См.: Ленин В. И. Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции // Там же. Т. 16. С. 203, 205).
400
Ленин В. И. VIII съезд РКП (б) (18—23 марта 1919 г.) // Там же. Т. 38. С. 128, 200, 205, 213.
Из приведенных выше ленинских данных о структуре общества (в октябре 1919 г. оно состояло из 20% пролетариата, 75% мелкой буржуазии (в том числе: 30% – бедных крестьян, 30% – средних, 15% – богатых), 5% капиталистов) несложно вывести пропорции по трем группам внутри крестьянского населения: получится 40% бедноты, 40% среднего и 20% богатого крестьянства (соотношение 4:4:2) [401] . Отметим, что уже в декабре 1919 г. Ленин приводил следующие данные по России: на 50 млн населения приходилось 20 млн бедных крестьян (40% всего населения России), 15 млн средних крестьян (30%), 4 млн богатых крестьян (8%) [402] . Если подсчитать процентное соотношение внутри 39 млн крестьянства, получится следующее распределение: к бедным крестьянам относилось 51,3% крестьян, к средним – 38,5%, к богатым – 10,2%. В показателях с временной разницей в один месяц доля средних крестьян сократилась незначительно, доля бедноты увеличилась более чем на 11%, доля богатого крестьянства соответственно сократилась вдвое. Разночтения в приведенных показателях, конечно, могут быть объяснены ссылками на неточности в статистических подсчетах (статистики в условиях Гражданской войны не существовало), однако эти данные могут быть истолкованы как интерпретация определенной тенденции, соответствующей текущим политическим установкам. По оценкам советских статистиков, в 1920 г. соотношение групп крестьянства выглядело следующим образом: бедняки составляли 35—40%, середняки – 55—60%, кулаки – 3% [403] . К концу противоборства с белыми кулак стал явлением редким для деревни: часть ушла с белыми, другая была уничтожена. В условиях политики военного коммунизма бывшие зажиточные крестьяне потеряли значительную долю собственности и материального состояния.
401
Отметим совпадение приведенных показателей о соотношении групп крестьянства (4:4:2) с данными, которые использовал Ленин в конце ХIХ века: южнорусское крестьянское хозяйство включало: 2/5 хозяйств (то есть 40%) – бедная группа, 2/5 (40%) – средняя, 1/5 (20%) – зажиточная (См.: Ленин В. И. Развитие капитализма в России // Там же. Т. 3. С. 62).
402
Ленин В. И. Письмо П. И. Попову (О потреблении населения РСФСР до и после Октябрьской революции) // Там же. Т. 40. С. 341.
403
Изменения социальной структуры советского общества, октябрь 1917—1920. М., 1976. С. 226.
Критерий для определения кулака разработан не был [404] . Образ деревенской «буржуазии» может быть представлен следующим образом: относительно немногочисленная группа [405] , относительно состоятельные (для России) крестьяне, имевшие больше земли и средств производства, время от времени (в основном в период полевого сезона) нанимавшие одного или несколько батраков, среди которых могли быть, например, нуждающиеся родственники или соседи. Форма расчетов за работу могла быть различной, в том числе натуральной в различных видах. Наниматель мог, к примеру, вспахать землю безлошадному односельчанину. Крепкий хозяин, как правило, имел особый авторитет в крестьянском сообществе, был знающим и разбирающимся во многих вопросах. В условиях укрепления общинных отношений в крестьянском сообществе в послереволюционные
годы былое влияние кулака на сельское общество отошло в область преданий.404
Критерий для определения кулака никогда не был разработан в советской истории (ни социально, ни экономически) – ни в годы военного коммунизма, ни в период нэпа, ни в эпоху сталинского «великого перелома» – вплоть до объявления Сталиным о ликвидации кулачества как класса в ходе массовой насильственной коллективизации начала 1930—х гг. Сталин использовал определение кулака, данное Лениным. Председатель советского правительства А. И. Рыков вообще считал спор о «кулаке» и «хозяйственном мужике» беспредметным, поскольку точную грань здесь провести невозможно (Рыков А. И. О кооперации // Рыков А. И. Избранные произведения. М., 1990. С. 406, 407).
405
Ленин отмечал немногочисленность представителей эксплуататорского крестьянства, называя их ничтожным меньшинством (См.: Ленин В. И. VIII съезд РКП (б) (18—23 марта 1919 г.) // Полн. собр. соч. Т. 38. С. 209; Ленин В. И. О крестьянах—середняках // Там же. Т. 38. С. 236).
Определение Ленина сводилось к формулировке: кулак – тот, кто живет чужим трудом, грабит чужой труд и использует в своих интересах условия нужды. Средний же крестьянин – тот, кто не эксплуатирует и сам не подвергается эксплуатации, живет мелким хозяйством, своим трудом. Таким образом, отличие заключалось в вопросе об эксплуатации чужого труда [406] . Провести разграничение по данному критерию на практике далеко не всегда реально, учитывая особенности крестьянского хозяйствования в России. Отношения, возникавшие внутри крестьянского сообщества, в большей степени характеризовали тип отношений экономической зависимости, нежели эксплуатации. Например, нуждающийся крестьянин, получив у более обеспеченного соседа ссуду зерном в трудное время перед урожаем, мог по собственной инициативе наняться к последнему для отработки долга. Во времена невзгод крестьянину не к кому было обратиться, кроме как к зажиточному односельчанину: ожидать помощи от государства не приходилось.
406
См.: Ленин В. И. Заседание Петроградского Совета (12 марта 1919 г.) // Там же. Т. 38. С. 14; Ленин В. И. Чрезвычайное заседание пленума Московского совета 3 апреля 1919 г. // Там же. Т. 38. С. 256.
Как до революции, так и после 1917 г. не было возможности отличить середняка от кулака по каким—либо объективным экономическим или социальным признакам. Неопределенность социального статуса порождала произвол. Неслучайно даже Ленин, настроенный непримиримо к кулакам, предупреждал: не все 2 миллиона кулаки [407] , богатый крестьянин может быть очень зажиточным, но не кабальщиком (то есть не эксплуататором) [408] . Определяя, кто был представителем «буржуазии» в деревне, руководствовались признаками политическими, а не экономическими: кто возражал большевикам, тот объявлялся кулаком. В классовом лексиконе появилось новое слово – «подкулачник». Таким уродливым словцом клеймили тех крестьян (иногда даже самых бедных), кто возражал против административного произвола власти. Создание мифа о многочисленном и сильном классе «кулаков» имело политическую подоплеку [409] .
407
Цифра, приведенная Лениным, представляется завышенной, противоречащей его же заявлениям.
408
Ленин В. И. Замечания к проекту декрета // Полн. собр. соч. Т. 37. С. 94.
409
В конце 1920—х годов Рыков отмечал, что точных и исчерпывающих цифр о дифференциации крестьянства нет. Он использовал данные Наркомата земледелия, согласно которым высший слой кулацких хозяйств составлял 2,2% всех крестьянских хозяйств. Всего же к кулацким хозяйствам в стране относилось 4,2%, в РСФСР – 3,8%. Эти цифры, по мнению Рыкова, являлись заниженными (Рыков А. И. Индустриализация и хлеб: Доклад на собрании актива Ленинградской парторганизации 30 ноября 1928 г. // Рыков А. И. Избранные произведения. С. 445). В конце 1920—х годов Сталин приводил цифры кулацкой прослойки – 5% дворов (в том числе 2—3% наиболее богатых) (Сталин И. В. Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП (б): Речь на пленуме ЦК ВКП (б) 19 ноября 1928 г. // Сталин И. В. Соч. Т. 11. С. 264—265).
Среди бедняков встречались разные люди: кто—то бедствовал вследствие объективных причин, но немало было бедных по причине собственной лености, пьянства, неумелости. Благодаря покровительству власти беднота получала значительные преимущества в виде целого ряда льгот и привилегий, нередко ставивших их в лучшее положение, чем середняков. В деревню вернулась часть рабочих крестьянского происхождения, а также отходников, расчитывавших получить землю в родном селении. Эти безлошадные бедняки восполняли отсутствие необходимого сельскохозяйственного инвентаря за счет реквизиций «излишков» скота и орудий труда у зажиточных крестьян. Вернувшиеся в деревню рабочие, отходники, демобилизованные солдаты, повидавшие мир, овладевшие грамотой, становились активистами комбедов, продотрядов, сельских Советов.
Обложение крестьянства основывалось на разделении по группам: богатое крестьянство, как требовал Ленин, подлежало обложению «сильному», среднее крестьянство – «мягкому», бедное не облагалось. При этом требовалось процент бедноты «подогнать не менее 40%», среднее не менее 20% [410] . Опять же в данном случае Ленин ориентировался на пресловутое классовое «большинство» «полупролетариев». «Сильному» обложению, таким образом, подлежали оставшиеся 40%, то есть не только зажиточные крестьяне, но и практически половина среднего крестьянства. Натуральный (или продовольственный) налог был установлен декретом ВЦИК от 30 октября 1918 г. «Об обложении сельских хозяев натуральным налогом в виде отчисления части сельскохозяйственных продуктов». Обложение крестьянских хозяйств исчислялось с излишков и определялось по размерам площади посева и количеству голов скота. Ставки устанавливались по прогрессивной шкале и дифференцировались в зависимости от размеров посевной площади, числа членов семьи и количества голов скота. В условиях хронического продовольственного кризиса на практике натуральный налог не был осуществлен и заменен в 1919 г. продразверсткой.
410
Ленин В. И. К декрету об обложении сельских хозяев натуральным налогом // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 93.
Механизм машины военного коммунизма по сути своей работал на собственную самоликвидацию. Власть объявила: кулак – враг, которого необходимо уничтожить. Кулак уничтожается, его хлеб изымается. Что дальше? Где взять хлеб? Остается середняк, у которого могут быть какие—то излишки. Больше взять хлеб негде. Очередь доходила до середняка. Мог ли после этого середняк считать себя союзником пролетариата, о чем объявила власть на VIII съезде большевистской партии в марте 1919 г.? Тем более, когда объявлен «крестовый поход за хлебом». Владельцы хлеба, имевшие излишки и не вывозящие их на ссыпные пункты, причислялись к врагам народа, подлежали суду и заключению, конфискации всего имущества [411] . В годы военного коммунизма массовым явлением стало самогоноварение как специфический способ сокрытия зерна от изъятия [412] посредством переработки его в популярный народный продукт, являвшийся надежным средством крестьянского обмена: в деревнях наблюдалось массовое пьянство. Самогоноварением в основном занималась беднота с целью получения заработка.
411
Ленин В. И. Объединенное заседание ВЦИК, Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и профессиональных союзов 4 июня 1918 г. // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 410; Ленин В. И. Дополнение к декрету о продовольственной диктатуре // Там же. Т. 36. С. 318.
412
Советское руководство беспокоила не столько проблема злоупотребления алкоголем сельского населения, сколько истребление и потеря государством значительных объемов зерна, переведенного на самогонку.