Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй
Шрифт:
Колчаковская «теория» государственного управления (разделение военной и гражданской функций власти под началом единоличного правления) и реальная практика существенно расходились. В телеграмме в адрес генерала Розанова правитель дал «общие указания, как поступать» с мятежным крестьянством: накладывать денежный штраф, а затем проводить конфискацию имущества и земель в пользу тех, кто подавляет восстание. В своих указаниях Колчак не призывал к сожжению деревень, но считал, что во время боев и подавления восстаний подобная мера неизбежна, поэтому приходилось прибегать к данному способу. Практика колчаковского режима опровергла теоретические рассуждения единоличного правителя. Оказалось, что границы разграничения военной и гражданской функций власти не существовало: гражданское управление заменялось военными карательными мерами. Сожжение целых волостей с мирными жителями Колчак объяснял военной целесообразностью: это была, по его оценке, укрепленная база повстанцев, следовательно, она могла быть разрушена и уничтожена как всякое укрепление, чтобы ею не могли воспользоваться впоследствии [152] .
152
Допрос Колчака. С. 212.
Примечателен следующий факт. А. Червен—Водали и Н. Волков, направленные в Сибирь Особым совещанием Деникина и Национальным центром кадетов, в беседе с сотрудником колчаковского «Правительственного вестника», опубликованной 2 августа 1919 г. под названием «Политическая жизнь на юге России», заявили: «…Юг России ушел дальше вперед, нежели Сибирь. Сибирь, видимо, … не объединилась против большевиков в такой степени, как это достигнуто на юге России». Червен—Водали на приеме у Колчака «указал ему на гибельность его политики» [153] . Подобная политика вызывала неприятие со стороны крестьянства в отношении Белой армии. Примечателен следующий факт: после
153
Процесс над колчаковскими министрами. С. 627, 279.
154
Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. Документы и материалы. Т.1. С. 32.
155
Л. И. Шумиловский, министр труда в Русском правительстве, дал следующую оценку Колчаку: «несостоятельный», «плохой» Верховный правитель, но «безукоризненно честный человек» (Процесс над колчаковскими министрами. С. 112—113, 115).
Подчинившись воле Верховного правителя [156] , генерал Деникин считал разрешение коренного государственного вопроса – аграрного – выходящим за пределы своей компетенции как командующего Вооруженными силами на Юге России. Необходимость заниматься вопросами, не входившими в военную сферу, вероятно, тяготила командующего. К тому же, по мнению Деникина, обстановка в 1919 г. на Юге России не способствовали проведению в жизнь радикальной аграрной реформы. Программное письмо Деникина от 23 марта 1919 г. председателю Особого совещания (правительства при командующем), полученное последним 24 марта, содержало противоречивые установки. По сути, основой деникинского послания послужили идеи изложенного выше проекта Всероссийского Национального центра. С одной стороны, объявлялась необходимость обеспечить интересы трудящегося населения, требовалось немедленно принять меры к облегчению перехода земель к малоземельным собственникам и поднятию производительности сельскохозяйственного труда – созданию и укреплению мелких и средних хозяйств за счет казенных и частновладельческих земель. С другой стороны, заявлялось сохранение за прежними собственниками их законных прав на земли. Указанное противоречие предлагалось решить определением для каждой отдельной местности земельной нормы, сохраняемой в руках прежних владельцев, одновременно установить порядок перехода остальной земли к малоземельным. Переход земли к новым собственникам мог совершиться посредством обязательного выкупа земли вне зависимости от формы изменения собственника – путем добровольных соглашений или при помощи принудительного отчуждения. За новыми владельцами земля, не превышающая установленных размеров, закреплялась на правах незыблемой собственности. Отчуждению не подлежали следующие земли: казачьи, надельные, леса, земли производительных сельскохозяйственных предприятий. Деникин декларировал всемерное содействие земледельцам посредством технических улучшений земли (мелиорация), агрономической помощью, кредитами, поставками средств производства, снабжением семенами, живым и мертвым инвентарем. Деникинский наказ Особому совещанию заканчивался положением: власть не должна допускать мести и классовой вражды, подчиняя частные интересы «благу государства». «Полное разрешение земельного вопроса для всей страны» возлагалось в дальнейшем на «законодательные учреждения, через которые русский народ выразит свою волю» [157] .
156
30 мая 1919 г. Деникин признал Колчака в качестве Верховного правителя и Верховного главнокомандующего. Колчак оказывал финансирование ВСЮР Деникина из захваченного в Казани государственного золотого запаса царской России.
157
Деникин А. И. Национальная диктатура и ее политика (Очерки русской смуты). С. 5, 20, 38—39; Программные заявления Белого движения юга России. 1917—1920 гг. // Цветков В. Ж. Белые армии Юга России. 1917—1920. М., 2000. С. 122—123.
Один из непосредственных участников законотворчества в правительстве Деникина – профессор права К. Н. Соколов подчеркивал, что в предписании генерала Деникина по аграрному вопросу основной акцент делался на «сохранении за собственниками их права на земли». Соколов отмечал: «Мы несли таким образом с собой восстановление прав помещиков. „Юридическое“ восстановление, подчеркивал всегда генерал Деникин. Это „юридическое восстановление“ было нужно, чтобы дать удовлетворение нарушенному праву и обосновать притязания землевладельцев на вознаграждение за последующее отчуждение „юридически“ возвращенных им земель. На практике дело иногда доходило до фактического, насильственного восстановления помещиков. В корне пресечь такие злоупотребления можно было бы только открытым и смелым признанием противоправного фактического положения вещей» [158] . На основе послания Деникина было подготовлено несколько проектов аграрной реформы: комиссий Колокольцова, Билимовича, Челищева. В проекте Кривошеина определялась цель: безотлагательная разработка мероприятий для удовлетворения интересов широких народных масс и быстрый рост производительных сил страны. В качестве направлений аграрных преобразований предлагались следующие меры: децентрализация земельного дела с учетом особых хозяйственных условий отдельных районов; содействие образованию и развитию мелкой земельной собственности; отмена ограничений в праве распоряжения крестьянскими надельными землями; широкое поощрение добровольных соглашений о переходе земли в крестьянские руки; создание примирительных земельных комиссий; принудительное, за справедливый выкуп, отчуждение земли с учетом государственных интересов. Сам Деникин называл принцип принудительного отчуждения, даже на основе выкупа, как «страшный для многих» [159] .
158
Соколов К. Н. Правление генерала Деникина // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Кубань и Добровольческая армия. М., 1992. С. 281.
159
Деникин А. И. Национальная диктатура и ее политика (Очерки русской смуты). С. 21.
Мартовский (1919 г.) приказ Деникина, как первая попытка разрешить противоречие, связанное со свершившимся земельным переделом, изначально оказалась тупиковой. Во Временном положении об управлении земледелия и землеустройства, утвержденном Деникиным 10 июня 1919 г., указанному подразделению деникинской администрации предписывалось организовать землеустроительное дело на местах в связи с аграрной реформой и переходом земли к малоземельному населению по добровольному соглашению или путем принудительного, за плату, отчуждения земли [160] . Фактически получалось, что управление земледелия и устройства обязывалось выполнять данную установку в условиях, когда не было даже документа о начале аграрной реформы. На практике происходило следующее: на территории, контролируемой белой властью, восстанавливалось право собственности, административные порядки в старых формах. За наступавшими войсками генерала Деникина, продвинувшими в 1919 г. до Тулы, следовали владельцы имений, которые с помощью воинских команд восстанавливали свои имущественные права, сводили личные счеты с захватчиками их имений, производили жестокую месть. По откровенному свидетельству генерала Шкуро, «прибытие добровольческой администрации и своры помещиков, спешивших с сердцами, полными мести, в свои разоренные имения», встречалось крестьянством «недоверием и даже ненавистью» [161] . Другой легендарный боевой белый генерал Дроздовский в личном дневнике написал: «Страшная вещь гражданская война; какое озверение вносит в нравы, какою смертельною злобой и местью пропитывает сердца; жутки наши жестокие расправы, жутка та радость, то упоение убийством, которое не чуждо многим из добровольцев. Сердце мое мучится, но разум требует жестокости. Надо понять этих людей, из них многие потеряли близких, родных, растерзанных чернью, семьи и жизнь которых разбиты, имущество уничтожено или разграблено и среди которых нет ни одного, не подвергавшегося издевательствам и оскорблениям; надо всем царит теперь злоба и месть, и не пришло еще время мира и прощения… Что требовать от Туркула [162] , потерявшего последовательно трех братьев, убитых и замученных матросами…? А сколько их таких?» [163] .
160
Ломкин А. В. Указ. соч. С. 28.
161
Шкуро А. Г. Записки
белого партизана // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Добровольцы и партизаны. М., 1996. С. 235.162
Туркул А. В. – белый генерал, командир Дроздовской дивизии. Автор воспоминаний: Туркул А. В. Дроздовцы в огне. М., 1991.
163
Дроздовский М. Г. Дневник // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Добровольцы и партизаны. М., 1996. С. 34.
На угрозы со стороны Деникина судом по поводу бесчинств и насилий не обращалось серьезного внимания. Командование белой армии само являлось бывшими собственниками, земли которых подверглись захватам. Генерал Врангель заявил, что Добровольческая армия дискредитировала себя грабежами и насилиями. Идти под добровольческим флагом дальше было нельзя – требовалась другая идея. Врангель упрекал в письме Деникина: «Армия, воспитанная на произволе, грабежах и пьянстве, ведомая начальниками, примером своим развращающими войска, – такая армия не могла создать Россию…» [164] . Не отрицая фактов произвола, связанных с «возвращающимися помещичьими шарабанами», Деникин позднее неубедительно пытался объяснить, что бедствия деревни ограничивались объективной трудностью проникновения в деревню «шарабанов» вне фронтовой полосы, а также политикой собственного правительства: запрещением самоуправного восстановления собственности, возмещением за незаконные реквизиции, ссудами, предоставленными сельским обществам на обсеменение полей и сбор хлеба, освобождением или отсрочкой мобилизации, нормированием арендной платы за землю и «вообще рядом законодательных актов, подводивших некоторое юридическое обоснование под факт земельного захвата» [165] . Однако вопреки заявлениям Деникина, крестьяне убеждались на собственном опыте, что за деникинским лозунгом о великой, единой и неделимой Россией скрывалась опасность возвращения к прежним порядкам. Для них это означало, в первую очередь, потерю земли, захваченной в ходе революции. Продекларированная забота о «малоземельных собственниках» не нашла выражения в конкретных практических акциях – осталось неясно, кто подразумевался под малоземельным собственником, вряд ли речь могла идти об основной массе крестьянства.
164
Деникин А. И. Вооруженные силы Юга России (Очерки Русской Смуты) // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Поход на Москву. М., 1996. С. 150, 258.
165
Деникин А. И. Вооруженные силы Юга России (Очерки Русской Смуты). С. 160.
Секретные информационные сводки отдела пропаганды деникинского правительства (Особого совещания) свидетельствовали о реальной обстановке, связанной с земельным вопросом. 27 августа 1919 г. отдел пропаганды информировал: отношения между крестьянами и крупными землевладельцами «сильно обострены». Поводом конфликтных ситуаций являлась неурегулированность порядка аренды земли: собственники «громадных участков земли» даже не удосуживались явиться в собственные имения, в результате десятки тысяч десятин пахотной земли, сдававшейся прежде в аренду, оставались необработанными [166] . Прежние землевладельцы, возвратившись в свои поместья, нередко предпочитали не выгонять новых пользователей – они устанавливали чрезмерно высокую арендную плату, включая в нее даже предыдущие годы революции и Гражданской войны. Временные нормы использования урожая, составленные Особым совещанием и утвержденные Деникиным в июне 1919 г., были выгодны не столько тем, кто его вырастил и собрал, сколько прежним собственникам. Так называемый «третий сноп» (право собственников на треть урожая за якобы аренду земли), введенный для урожая 1918 г., сохранился и в 1919 г., когда в России вырос отменный урожай. Деникинский закон об урожае, формально оставляя его за посеявшим, установил норму аренды для пользователя земли в форме оплаты собственнику (бывшему помещику) части урожая: в размере 1/3 выращенного хлеба, 1/2 трав и 1/6 корнеплодов. Закон о посевах на следующий 1919/1920 г. вменял в обязанность лиц, «в действительном пользовании коих земля находится», пахать и сеять, обещая «обеспечить интересы засевщиков при сборке урожая». Закон об аренде предоставлял возможность фактическим владельцам земли (захватчикам) продолжать пользование ею в 1920 г. по договору или без договора, но за установленную арендную плату. По определению Деникина, указанные законы белого правительства преследовали тройную цель: обеспечение сельскохозяйственного производства, сохранение принципа собственности и «по возможности меньшее нарушение сложившихся в деревне взаимоотношений» (8:35). Впоследствии установленные нормы менялись. Применение закона об урожае в произвольном толковании местной власти Деникина еще более возмущало крестьян.
166
См.: Программные заявления Белого движения юга России. 1917—1920 гг. С. 154.
По информации отдела пропаганды Особого совещания, в августе—сентябре 1919 г. крестьянское население было крайне недовольно приказами Деникина о трети урожая в пользу собственников земли, резкими колебаниями арендной платы и отсутствием уровня предельной цены за аренду, возмущалось грабежами и «беззакониями» белогвардейских частей [167] . Белое правительство юга России, возглавляемое Деникиным, не помышляло о реальном удовлетворении крестьянства посредством своей земельной политики. В результате тыл деникинской армии сотрясался от волн крестьянских восстаний, как и тыл белой армии Колчака.
167
Программные заявления Белого движения юга России. 1917—1920 гг. С. 155—157, 160.
Проект земельного положения в правительстве Деникина появился лишь в начале ноября 1919 г., затем Деникин приказал его опубликовать в печати для обсуждения «широких общественных кругов». Положение, по его оценке, отличалось выверенными юридическими формулировками, которые позволили соблюсти «осторожность и стирание острых углов». Земельное положение Деникина устанавливало в течение двух лет добровольные сделки, по истечении этого срока —принудительное отчуждение земель; определялась норма частных владений (усадеб, лесов, открытых недр и земли): от 150 до 400 десятин; отчужденные земли могли быть проданы исключительно лицам, занимающимся земледельческим трудом, преимущественно местным; максимальные нормы для покупающих землю были установлены от 9 до 45 десятин [168] . Однако утверждать земельное положение, тем более обсуждать его было поздно: армия Деникина катилась к разгрому. 15 декабря 1919 г. появился запоздалый и радикальный по духу наказ Деникина Особому совещанию, в котором излагалась основная программа политики главнокомандующего. Правительству приказывалось «принять в основание своей деятельности» основные положения: Единая, Великая, Неделимая Россия; военная диктатура как режим правления, участие политических партий «отметать», любое противодействие власти справа и слева – карать. Вопрос о форме правления объявлялся делом будущего, когда «русский народ создаст Верховную власть без давления и без навязывания». В области внутренней политики поручалось продолжать разработку аграрного закона в духе декларации командующего, а также закона о земстве. Бунты, дезертирство подлежали наказанию суровыми мерами, в данном случае смертная казнь называлась как «наиболее соответственное наказание». Предлагалось «оздоровить» фронт и войсковой тыл назначением доверенных генералов с большими полномочиями, полевым судом и применением репрессий [169] .
168
Деникин А. И. Национальная диктатура и ее политика (Очерки русской смуты). С. 37.
169
См.: Деникин А. И. Вооруженные силы Юга России (Очерки Русской Смуты). С. 174—175.
Однако 16 января 1920 г. на заседании Верховного Круга Дона, Кубани и Терека в Екатеринодаре Деникин был вынужден существенно смягчить собственные требования. Наряду с положениями о Единой, Великой и Неделимой России, всероссийском Учредительном собрании, призванном в будущем установить форму правления в стране, ему пришлось учесть справедливость требований аграрного населения: в речи на заседании Круга Деникин признал лозунг «Земля – крестьянам и трудовому казачеству», а также право «широкой автономии» казачьих областей. Тем не менее на данном заседании главнокомандующий ВСЮР был подвергнут серьезной критике со стороны руководства казачьего Круга. Они утверждали, что лозунг – земля должна принадлежать трудовому народу и казачеству – должен был написан на знамени борьбы с большевиками еще в самом начале борьбы; лозунг об Учредительном собрании также требовалось провозгласить в самом начале борьбы. Белые атаманы доказывали Деникину: установлением диктатуры большевиков не победить [170] .
170
Деникин А. И. Вооруженные силы Юга России (Очерки Русской Смуты). С. 206—208.
4 января 1920 г. Колчак указом сложил с себя полномочия Верховного правителя и передал верховную всероссийскую власть Деникину. Однако разгром ВСЮР осенью 1919 г. – зимой 1920 г., завершившийся новороссийской эвакуацией («новороссийская катастрофа») в Крым в марте 1920 г., подвел итог неудавшейся попытке генерала Деникина реализовать свою аграрную программу, а также его командованию – закончился период антибольшевистской войны белых сил в государственном масштабе. Идеи единой всероссийской власти и единоначалия Верховного правителя, ориентированные на объединение всех антибольшевистских сил под одной властью, завели лидеров Белого движения в тупик.