Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй

Резюмируя изложенное, следует отметить, что единоличная власть Верховного правителя белой России объективно затормозила законотворческий процесс и легитимную возможность для утверждения аграрных проектов. Отнесение решения злободневных крестьянских проблем на неопределенное будущее, связанное с Учредительным собранием, олицетворяло отказ от конкретной программы насущного государственного обустройства в крестьянской стране. Нерешенность аграрного вопроса в условиях крестьянской страны проявилась в противоречии фактически свершившегося перехода земли в руки крестьян в ходе крестьянской революции 1917—1918 гг. и стремлением белых правительств удовлетворить интересы прежних собственников. Игнорирование существенных различий в крестьянском вопросе в Сибири и в европейской части России усугубилось расхождением теории решения земельного вопроса с практикой управления белых генералов, сопровождаемой насилием в отношении крестьянства. Врангелевская реформа, сопоставимая по амбициям со столыпинской и александровской аграрными реформами, олицетворяла собой попытку совместить невозможное: создать новую социальную опору в лице зажиточного крестьянства и одновременно удовлетворить интересы прежних землевладельцев—собственников, а заодно получить источник материальных ресурсов для нужд армии и государства.

5.2. Влияние антирелигиозной политики Советского государства на настроения крестьянства

Недовольство политикой военного коммунизма в крестьянской среде усиливалось антирелигиозной политикой Советского государства. Церковь, как самая массовая организация в огромной крестьянской стране, воспринималась в качестве серьезной угрозы новому строю, поэтому Советская власть вела беспощадную борьбу с ней. Провозгласив в 1918 г. курс на отделение церкви от государства, Советское государство встало на путь конфронтации по отношению к Русской православной церкви. Закрытие и разгром церквей, аресты и преследование духовенства, вскрытие мощей, надругательства над святыми местами, ликвидация монастырей и другие подобные мероприятия Советской власти не только отчуждали население, но и вызывали возмущение. Религия и церковь продолжали занимать в жизни крестьян важное место. В селах фигура сельского священника пользовалась авторитетом.

Декрет от 20 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» провозгласил принцип полного лишения религиозных организаций любой собственности: никакие церковные и религиозные общества не имели прав владения собственностью и прав юридического лица. Церковная собственность одним указом подверглась «национализации»: церкви и монастыри без их ведома оказались не собственниками, а лишь пользователями имущества, накопленного за десятилетия и столетия, в основном за счет прихожан. Характерно, что созданная в Наркомате юстиции в апреле 1918 г. комиссия для осуществления декрета об отделении церкви от государства стала называться «ликвидационной». Инструкция от 24 (30) августа 1918 г. о порядке применения декрета предусматривала комплекс жестких конфискационных мер, включая изъятие капиталов, ценностей, другого имущества церквей и монастырей. Все церковное имущество передавалось на баланс местных Советов [209] .

209

Архивы Кремля. В 2-х кн. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. Кн. 1. М.-Новосибирск, 1997. С. 21.

Однако сразу же осуществить экспроприацию церковных ценностей оказалось невозможно. В сельских регионах страны большинство населения относилось к верующим различных конфессий, в основном исповедовало православие. В деревне негативно отнеслись к гражданской метрикации, к изъятию из храмов метрических книг. За отказ выдать книги сельские священники подвергались арестам и отдавались под суд. Верующие отказывались составлять договоры с Советской властью («о передаче в пользование…») и описи церковного имущества. Такие случаи произошли в Тверской губернии (Татарковская волость, Старицкий уезд). в селах Медведево и Збоево Ржевского уезда крестьяне избили представителей исполкомов, явившихся к ним объяснить значение и цель декрета. В обоих случаях большевики обвинили «церковников в контрреволюционной агитации». В Пошехонском уезде Ярославской губернии в связи с волнениями прямо у церкви было арестовано около 100 человек, трое подверглись расстрелу без суда, 56 человек угодили под революционный суд [210] .

210

Степанов В. (Русак). Свидетельство обвинения. В 3-х кн. М., 1993. Кн. 2. С. 231.

Если в городах изъятие церковного достояния протекало быстро, в деревнях оно затянулось. В сравнении с церковным имуществом в городах сельские приходы, как правило, отличались бедностью. Органы Советской власти получали многочисленные прошения (резолюции сельских сходов, скрепленные сотнями подписей крестьян) не трогать монастыри и церкви, церковное имущество – как пожертвованное верующими. Крестьянское население рассуждало следующим образом: поскольку церковный инвентарь, как и сами церковные постройки, приобретались на пожертвования многих поколений сельских прихожан, поэтому должны достаться им: если продавать имущество, то не в пользу государства. Национализация церковной собственности вызывала ожесточенный протест верующих. В Костромской губернии в селе Красное 13 февраля 1918 г. произошло сильное крестьянское волнение. Весной 1918 г. в Раифской пустыни Соловецкого округа толпа крестьян бросила в огонь шестерых коммунистов, пришедших национализировать церковное имущество. В селе Благовещенское (Муромский уезд Владимирской губернии) женщины узнали, что местную церковь большевики хотят отобрать под Совет. Весть быстро облетела село, женщины бросились на проходившее заседание кооперативного собрания, разогнали президиум, а бумаги и протокол порвали на мелкие кусочки. В октябре 1918 г. с резким сопротивлением советскому декрету выступили верующие Орловской области [211] .

211

Степанов В. (Русак). Свидетельство обвинения. Кн. 2. С. 231, 237.

В обращении к Советскому правительству 13 октября 1918 г. патриарх Тихон писал: «Сначала под именем „буржуев“ грабили людей состоятельных, потом, под именем „кулаков“, стали уже грабить и более зажиточных и трудолюбивых крестьян, умножая таким образом нищих, хотя вы не можете не сознавать, что с разорением великого множества отдельных граждан уничтожается народное богатство и разоряется сама страна. Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нем сознание греха, но какими бы названиями ни прикрывались злодеяния, – убийство, насилие, грабеж всегда останутся тяжкими и вопиющими к небу об отмщении грехами и преступлениями» [212] .

212

Родина.1990. №6. С. 72.

Значительное число выступлений на религиозной почве отмечалось в Тамбовской, Воронежской, Курской губерниях, в Верейском, Рузском уездах Московской губернии, в Варнавинском уезде Костромской губернии [213] . Примеров волнений и выступлений крестьянства, связанных с религиозными причинами, было немало. В их числе восстания в Покровской волости Наровчатовского уезда Пензенской губернии в январе 1920 г., в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии в июле 1920 г. Широкое распространение получили отказы от мобилизации в Красную Армию по религиозным причинам.

213

Осипова Т. В. Крестьянский фронт в гражданской войне // Судьбы российского крестьянства. С. 129.

Особняком в массе крестьянских выступлений стоит волнение в селе Большой Азясь Краснослободского уезда Пензенской губернии в феврале-марте 1919 г., названное властями «монархическим». В этом селе некто Дмитрий Фокин создал религиозную секту под названием «Новый Израиль», которая имела собственную интерпретацию религиозных постулатов христианства. Трактовка Евангелия в новом духе сочеталась с монархическими идеями. Царь объявлялся миропомазанником и наместником Христа. Православная церковь не просто отрицалась – ставилась задача уничтожить Церковь. Управлять миром призывался наследник царя Алексей как представитель рода Романовых. 28 февраля толпа около трех тысяч человек с пением пасхальных гимнов, с флагами отправилась в близлежащий женский монастырь в 5 км от села. Толпа была разогнана местными властями при помощи православных крестьян из окружающих деревень, «вооруженных кольями». Во время столкновений имелись жертвы. Фокин (своеобразный местный поп Гапон) был публично расстрелян [214] .

214

Крестьянское движение в Поволжье. 1919—1922 гг.: документы и материалы С. 88—89.

В марте 1919 г. произошло восстание в Н.—Матренской волости Усманского уезда Тамбовской губернии на религиозной почве. Члены сельского Совета села Пластинок попытались забрать метрические книги – пошел слух, что пьяные сельсоветчики отбирают святые предметы в церкви, кресты, Евангелие, кто—то ударил в колокол, собралась толпа, выгнали Совет из церкви и некоторых побили. Вызванным отрядом были арестованы несколько человек [215] . 22 ноября 1919 г. в селе Казанка Скопинского уезда Рязанской губернии произошло восстание среди крестьян, порожденное распространившимися слухами о закрытии местной колокольни. В мае 1920 г. крестьяне села Ярул Канского уезда Красноярской губернии воспротивились попытке местной власти арестовать священника, ударили в набат, разогнали волревком и милицию [216] .

215

Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. Документы и материалы. Т. 1. С. 121—123.

216

Там же. С. 223.

Одной из причин «вилочного восстания» в январе—марте 1920 г. Казанской, Уфимской, Самарской, Симбирской губерниях было недовольство крестьян проводившейся в деревне антирелигиозной политикой Советской власти, сопровождавшейся закрытием церквей и мечетей, насилиями над священнослужителями. В татарских селах проводили принудительную мобилизацию мулл, брали их в качестве заложников за невыполнение государственных повинностей, закрывали базары [217] .

Тем не менее религиозные выступления в деревне, направленные против большевистской власти, носили локальный и вторичный характер: земля и хлеб – вот что составляло основной объект борьбы в деревне, отчуждая крестьянское население от интересов Советского государства. Духовенство по объективным причинам не могло быть активным сторонником большевистского государства. Многие из сельских священников принимали участие в крестьянских восстаниях, причем не только в качестве рядовых участников, но и руководителей. Монастыри, церкви и церковные помещения нередко становились местами хранения оружия и убежищем для повстанцев. Священники вели активную агитацию, скрытую или явную, против Советской власти, которую они считали порождением антихриста и поэтому незаконной. Причина подобной позиции духовенства заключалась в политике Советской власти по отношению к церкви. В большинстве своем сельские священники негативно отнеслись к декретам большевиков о свободе совести и вероисповеданий и об отделении церкви от государства и школы от церкви. Данная тема постоянно звучала в антисоветских проповедях и агитации духовенства. Политика большевиков по отношению к церкви вызвала недовольство и у крестьян, нередко становясь одной из причин массовых крестьянских восстаний. Но неверным является мнение о том, что духовенство представляло собой реакционную массу, противостоявшую революционному строительству Советской власти.

217

Там же. С. 756.

В 1920 г., по мере укрепления позиций Советской власти, наблюдалось изменение отношения к власти со стороны части сельского духовенства. Более того, лояльные Советской власти священники привлекались органами ВЧК к сотрудничеству и выполняли их поручения [218] . Так, курские чекисты в 1920 г. докладывали, что в губернии в среде духовенства сложилось направление, которое можно назвать «советским». Эта часть священников старалась, отмечалось в тексте сообщения, разъяснить темным массам о пользе проводимой политики Советской власти [219] . Отмечались факты добровольной записи священников на общественные работы. Показателен пример по Пензенской губернии. В 1918—1920 гг. Пензенская губчека арестовала в общей сложности 5520 человек, в числе которых значилось 59 представителей духовенства. Основные аресты пришлись на 1918 г. – 35 священнослужителей, из которых 14 были расстреляны. В 1920 г. арестовано лишь 8 представителей духовенства, расстрелы прекратились (для сравнения: в этом же году ЧК арестовала 9 чекистов и 27 коммунистов) [220] . В информационных сводках местные органы ВЧК докладывали: духовенство открыто не выступает, за каждым шагом священников следят компетентные органы, но тяготение крестьян к церкви по—прежнему значимо. Любопытный пример: крестьяне Покровского прихода села Соколовское Тюменской губернии на сельском сходе постановили: «Осмеливаться коленопреклонно просить Народную власть не допускать насилий над православным духовенством, которое нам необходимо» [221] .

218

Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. Документы и материалы. С. 35.

219

Там же. Т. 1. С. 271.

220

Там же. С. 313,316.

221

Там же. С. 318.