Криминальные прогулки
Шрифт:
И радостный Кудрявицкий укатил с семьей на юг.
А сегодня вот прикатил обратно.
И главное – ни с того ни с сего ведь! Без предупреждения!
«Наверное, испереживался там, – думал Витя, – как тут его ресторан… Не ограбили? Не сожгли? Вот и приехал… – и с бессмысленной злобой к мертвому уже Кудрявицкому добавил про себя: – Не доверял, видать, мне до конца… Скотина такая…»
Судя по всему, Кудрявицкий примчался в ресторан сразу с поезда. Потому что если бы он пробыл какое-то время в городе, то непременно узнал бы, что Витя разыскивается милицией. И, конечно, сообщил бы туда, где
Впрочем, может быть, сообщил бы он насчет Корнева В. С. не сразу, а взвесив сначала, какие последствия это будет иметь лично для него.
Но уж в любом случае он не поперся бы один к кровавому Мак Даку, как с недавних пор прозвали Витю в Туле. Осторожный Кудрявицкий посидел бы дома, покумекал, что к чему, и, конечно, пришел бы к выводу, что лучше для него все-таки будет обратиться в милицию. И обратился бы, мерзавец, сегодня же и обратился бы!
Витя почувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя ворона, мимо которой только что пролетела выпущенная из рогатки гайка. С одной стороны – можно дух перевести, а с другой – злодей пацан уже снова заряжает рогатку и усмехается: «Ну уж теперь-то попаду… попаду…»
«Уж теперь-то попадет…» – подумал Витя, имея в виду, конечно, не какого-то пацана, а того неизвестного ему человека, который охотится сейчас за ним. Корнев понимал, что охотятся за ним многие, но над этими многими должен быть какой-то начальник, который все контролирует, координирует, или как это у них там называется…
Сегодня Витю чуть не схватили. Он подумал тогда: «Времени у меня осталось мало». Но оказалось, что он ошибся. Времени у него, можно сказать, не осталось вообще.
Скоро семья Кудрявицкого забеспокоится: ой, а чего это он не возвращается? Ой, а не случилось ли чего?
И все.
Милиция, наручники, камера.
Значит, он должен вылезти вон из кожи и успеть реализовать свой план до этого.
Итак, о плане.
Он был прост.
Витя не стал убивать Ингу потому, что решил сделать из нее… полную блондинку. Да-да, именно так – эту худенькую темненькую девушку он собирался сделать пышной и светловолосой.
Лихо, да? Злодейка судьба смеялась над Витей, злодейка судьба выставляла ему средний палец из костлявого кулака, а он схватил этот палец и начал выкручивать его.
Эх, ты, злодейка судьба… Нашла дурака!
Способ, при помощи которого Витя собирался выполнить свой план, был ужасен.
Корнев хотел выкрасить волосы Инги в светлый цвет, а затем утопить ее в ванне. Через некоторое время тело девушки распухнет и она превратится в полную блондинку.
Вот так – просто и остроумно.
В смысле это Вите так казалось. Поэтому его больной мозг принял вышеуказанный способ сразу и безоговорочно. Корнев наслаждался сознанием того, что через какое-то время он станет обладателем вожделенной полной блондинки. Которая не отвернется от него брезгливо: ты, мол, злой, и я тебя не хочу, не фыркнет и не уйдет…
Витя накрасит ей губы, нарядит в цветастое платье и усадит за стол напротив себя… И будет у них ужин при свечах, и будет у них ночь…
Впрочем, о ночи Витя старался не думать. В глубине той ночи ворочалось что-то мрачное и липкое… И Витя заставил себя просто довольствоваться
мыслью, что вот – будет ночь… Ему важно было ощущение, что впереди у него что-то есть…Однако пора было приступать.
Витя поднял на руки бесчувственную Ингу и понес ее к ресторану.
Девушка выбралась сегодня в сад через служебный вход, который вел к артистическим гримеркам и другим служебным помещениям. В одном из таких помещений – комнате отдыха персонала – Витя и держал Ингу.
Но сейчас он понес ее прямиком в ванную. Чего тянуть-то? Время не ждет, надо поспешать.
Садчиков действительно догадался, где прячется Корнев. Во время последней встречи с ним Андрей Петрович обратил внимание на связку ключей, которая была подцеплена карабинчиком к ремню Вити. При ключах был брелок со странной надписью…
Только сегодня до Садчикова доперло, что это название ресторана, который находился на самой-самой границе города, недалеко от того универмага, где некоторое время назад видели Корнева.
Андрей Петрович рассказал обо всем мэру и добавил:
– Надо послать туда людей!
Мэр хлопнул ладонью по подлокотнику кожаного кресла:
– Так посылай!
Садчиков несколько нерешительно произнес:
– Очень может быть, что Дроздова находится при нем… – Тут он сделал многозначительную паузу.
– Ну? – Семенов сделал вид, что не понял этой многозначительности.
Андрей Петрович хмуро потеребил пуговицу на рубашке:
– Что будем с ней делать?
Это был вопрос вопросов. Неизвестно, что дочь вице-премьера могла узнать от Корнева за это время…
Мэр молчал.
– Освобождать? – напирал Садчиков.
Вячеслав Витальевич поерзал в кресле и тяжело выдохнул:
– Нет… Освобождать нельзя…
– Тогда что? – пристально взглянул Андрей Петрович прямо в глаза мэру. – А?
Семенов зло прошипел:
– А ты разве не понимаешь?
Конечно, Андрей Петрович понимал. Но он боялся произнести вслух приговор дочери вице-премьера.
Вячеслава Витальевича одолевало то же чувство. Казалось бы, что тут такого, все равно их никто не слышит, а нет – страшно…
В повиснувшей тишине раздавался какой-то странный звук. Не то дрожь, не то что-то подобное. Можно было подумать, что это трясутся поджилки у Андрея Петровича и Вячеслава Витальевича, но на самом деле тут всего-навсего имело место колебание на сквозняке краешков бамбуковых связок над входом в соседнюю комнату.
Наконец мэр выдавил из себя:
– Ее нужно убить вместе с ним… – и поспешно добавил: – Только так, чтобы потом можно было свалить все на Корнева.
– Ну разумеется! – с готовностью ответил Садчиков.
Что ж, приговор был произнесен. Теперь Андрей Петрович, по идее, должен был как-то связаться со своими и отдать им необходимые распоряжения.
Но мэр не стал этого ждать. Он поспешно встал с кресла и сказал:
– Ладно, мне пора… У меня дела.
Хотя, с тех пор как он покинул свой особняк, никаких дел у него так и не появилось. Он просто сбегал сейчас от Садчикова, так же как сбегал недавно от своей Екатерины Илларионовны.
– Увидимся! – уже на ходу махнул он рукой.
Андрей Петрович неодобрительно покачал головой ему вслед: все, мол, с тобой понятно…