Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль

Между тем в человеческом обществе, по неполным подсчетам, с 3600 г. до н. э. по настоящее время (т. е. более чем за 5600 лет) на Земле было всего 300 мирных лет, свыше 15 тыс. войн унесло около 3,5 млрд человеческих жизней. Только за 80 лет XX в. в мире произошло 154 войны, стоивших человечеству свыше 100 млн жизней. По данным Р. Руммела, за 87 лет минувшего столетия помимо 39 млн жертв межнациональных и гражданских войн около 151 млн человек было убито собственными правительствами. [381] По оценке Н. Крессела, лидеры стран – «спонсоры убийств» принесли в жертву человеческие жизни: СССР (1917–1987) – 61,9 млн человек, Китай (1928–1987) – 45,2 млн, Германия (1934–1945) – 20,9 млн, Япония (1936–1945) – 5,8 млн, Камбоджа (1975–1978) – свыше 2 млн и т. д. [382] Какие хищники животного мира могут похвастаться столь массовым уничтожением сородичей?

381

См.: Аснер П. (1999) Указ. соч. С. 15.

382

Kressel N. Masse Hate: The Global Rise of Genocide and Terror. Plenum Press, 1996. P. 252–253.

Очевидно, насилие в человеческом обществе отличается от агрессивности животных не только масштабами, но и тем, что оно сопровождается враждебным отношением к объекту насилия (волк вряд ли испытывает «вражду» к зайцу, а тигр – к лани). Однако качественное отличие насилия от агрессии проводится не всеми авторами. Так, например, отмечают, что насилие нередко более интенсивно, чем агрессия, совершается многократно, влечет большее количество жертв. [383]

383

Goldstein A., SegallM. (Eds.) Aggression in Global Perspective. Pergamon Press, 1983. P. 23.

Но «если проявление истребительной внутривидовой агрессии – это специфическая особенность человека, то разве не логично искать причины этой специфической черты в том, что характерно именно для человека, что его отличает от животных, а не в том, что его роднит с ними?.. Специфические особенности агрессивности у человека есть следствие специфических же для человека условий жизни, т. е. особенностей той социальной среды, которую он в процессе своего исторического развития для себя создал. При таком понимании проблема причин агрессивности превращается в проблему исследования тех социальных причин, которые агрессивность вызывают». [384] Наш общий подход к «социальным причинам» был изложен в гл. 6, здесь же обратимся к некоторым специфическим факторам, обусловливающим перерастание животной агрессивности в социальное насилие. Но при этом нам вновь не миновать «некриминологических» общенаучных рассуждений.

384

Бассин Ф. Тяжкое бремя легких аналогий // Диалоги. М., 1979. С. 51, 55.

Существование любой системы (в том числе общества) есть диалектическое тождество сохранения и изменения. «На самых общих теоретических уровнях не существует разницы между теми процессами, которые служат сохранению системы, и теми, которые служат ее изменению». [385] Чем выше уровень организованности системы, тем динамичнее ее существование и тем большее значение приобретают изменения как «средства» сохранения. Неравновесность, неустойчивость становятся источником упорядоченности (по И. Пригожину – «порядок через флуктуации»).

385

Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Теория и история экономических и социальных институтов и систем (THESIS). 1993. Т. 1. Вып. 2. С. 94–122, П4.

Важнейшим элементом механизма сохранения-изменения служит адаптация (как приспособление к среде и «приспособление» среды). В соответствии со вторым законом термодинамики и законом возрастания энтропии (неупорядоченности, хаоса) в системе, повышение уровня ее организованности возможно только за счет увеличение энтропии среды, ее дезорганизации (я это называю «принципом Расплаты»).

Чем выше уровень организованности системы, тем более энергичны, активны способы ее адаптации. Возрастание организованности биологических систем происходит следующим образом: «Более активные особи, лучше использующие ресурсы внешней среды для роста, жизни и размножения, вытесняют в процессе смены поколений менее активных особей. Более устойчивые особи, т. е. лучше противостоящие различным вредным влияниям, также вытесняют путем преимущественного размножения менее устойчивых особей. В обоих случаях более упорядоченные формы организации с более низким уровнем энтропии вытесняют менее упорядоченные формы организации с более высоким уровнем энтропии». [386]

386

Шмальгаузен И. И. Кибернетические вопросы биологии. Новосибирск, 1968. С. 139.

«Возвышение» от физического уровня организации материи до биологического означало появление новых, более эффективных способов адаптации. (Вообще можно сказать, что эволюция Вселенной есть эволюция способов адаптации составляющих ее систем или, как говорил Т. Парсонс, применительно к обществу: «Среди процессов изменения наиболее важным для эволюционной перспективы является процесс усиления адаптивных возможностей» [387] ). В результате дарвиновского естественного отбора и «борьбы за существование» повышается информационное содержание, «емкость» биологических систем, степень их организованности. [388] Однако за все приходится платить! «Сохранение вида всегда достается ценой гибели подавляющей массы его представителей… Для противодействия энтропии хищник вынужден истреблять травоядных животных… Следовательно, хищник как „самоорганизующаяся система“ живет за счет дезорганизации травоядных, вызывая эту дезорганизацию в масштабе, оставляющем далеко позади масштаб собственной самоорганизации». [389] Надо ли напоминать, что травоядные столь же активно дезорганизуют мир растений?

387

Парсонс Т. (1993) Указ. соч. С. 114.

388

Современные понимания эволюции и естественного отбора см.: Моисеев Н. Н. Алгоритмы развития. М., 1987; Чайковский Ю. К общей теории эволюции // Путь. 1993. № 4. С. 101–141.

389

Камшилов М. М. Эволюция биосферы. М., 1979. С. 216.

Появление в процессе эволюции общественного человека означало переход на новый, социальный уровень организации материи. Однако эта новая система – «общество» – есть результат все того же Единого мирового процесса самоорганизации материи (Н. Моисеев), его этап, момент эволюции Вселенной, подчиняющийся ее фундаментальным законам. «Сверхадаптация» общественного человека осуществляется путем активного силового изменения среды. Биологическая «борьба за существование» перерастает в социальную «сверхборьбу за лучшее существование („сверхсуществование“)».

Дарвиновская триада (изменчивость – наследственность – отбор) фиксирует новый, более эффективный механизм адаптации, живых организмов по сравнению с физическим (добиологическим) уровнем организации мироздания. Род Homo Sapiens служит «ступенью» перехода к более высокому (более сложному) уровню организации материи – социальному. При этом человек остается биологическим существом, сохраняя выработанное в процессе эволюции «наследство», включая агрессивность, которая была необходима слабосильному существу в среде более сильных, вооруженных клыками, рогами, когтями. Биологическое происхождение агрессивности как эволюционно выработанного средства адаптации и выживания обосновывается современной социобиологией (A. Walsh, Е. Wilson и др. [390] ).

390

См., например: Walsh A. Biosociology: An Emerging Paradigm. Praeger Publishers, 1995; Walsh A. Biosocial Criminology. Introduction and Integration. Cincinnati OH: Anderson Publishing Co., 2002.

На начальных стадиях антропосоциогенеза «действовал обычный стадный закон: лучшие куски доставались самым сильным, самок и детенышей защищали, а старых и немощных отдавали в качестве естественной дани на съедение волкам, гиенам и всем тем, кто охотился на двуногих наземных обезьян». [391] Со временем адаптация человека как биологического существа «доразвилась» до сверхадаптации социального организма – общества (которое само возникло и функционирует как механизм адаптации Homo Sapiens). Агрессивность, уходящая корнями в биологию и «подчиняющаяся» биологическим закономерностям, выступает теперь в форме социального насилия, обусловленного законами социального развития. Возможно, основное отличие сверхадаптации социальных систем от адаптации биологических заключается в том, что общество не столько приспосабливается к среде, сколько приспосабливает ее к себе. Другое дело, что рано или поздно такое «подчинение» среды, природы оборачивается против общества и человека экологическими, техногенными катастрофами.

391

Моисеев H. H. (1987) Указ. соч. С. НО.

Выше (гл. 6) мы подробно говорили о роли социально-экономического неравенства в генезисе преступности. В основе социального насилия вообще, криминального в частности лежат те же механизмы. При этом в детерминации различных форм социального насилия особую роль играют неудовлетворенные социальные потребности: в престиже, статусе, самоутверждении. Если неудовлетворенная витальная потребность (в пище, продолжении рода, защите от холода и т. п.) приводит к «борьбе за существование», то неудовлетворенная социальная потребность – к «сверхборьбе за сверхсуществование». Так, «отрицательные эмоции, возникающие на базе неудовлетворенных социальных потребностей, как правило стеничны и агрессивны». [392] Насилие выступает раньше и чаще других средств и способов самоутверждения, когда в силу различных причин недоступны общественно полезные (или приемлемые), конструктивные, творческие способы. «Предельный случай самоутверждения – убийство». [393] Даже, казалось бы, такое «очевидное» по своей мотивации преступление, как изнасилование, часто служит способом самоутверждения, а не удовлетворения витальной – сексуальной потребности. [394] (В свое время я был удивлен, когда это теоретическое положение нашло подтверждение в результатах эмпирического исследования изнасилований: лишь 8,5 % опрошенных лиц, виновных в изнасиловании или покушении на изнасилование, указали на половое влечение как мотив преступления [395] ). Вообще «насилие имеет место тогда, когда создается препятствие для полной соматической или духовной реализации потенций человека» (J. Galtung). [396]

392

Симонов П. В. Детерминизм и свобода выбора // Методологические проблемы физиологии высшей нервной деятельности. М., 1982. С. 105.

393

Туровская М. «Преступления века» и «массовая цивилизация» // Новый мир. 1968. № 7. С. 236.

394

Фокс В. Введение в криминологию. М., 1980. С. 241–242.

395

Гилинсикий Я., Позднякова М., Рыбакова Л. Криминологическая характеристика изнасилований // Здоровый образ жизни и борьба с социальными болезнями. М., 1988. С. 150–160.

396

Цит. по: Денисов В. В. Социология насилия. М., 1975. С. 58.

«Власть» вожака стаи (стада) животных трансформируется во властные структуры человеческого общества, начиная с власти родоплеменных вождей. А власть – всегда порождение и источник насилия. Исторически позже возникает еще одна форма удовлетворения потребности в самоутверждении: накопление богатства. Этот процесс с интересующих нас позиций подробно рассмотрен американским экономистом Т. Вебленом. Он, в частности, пишет: «Самыми высокими почестями, которые только можно заслужить у народа, все еще остаются почести, добытые проявлением чрезвычайных хищнических склонностей на войне или квазихищнических способностей в государственном управлении; но просто для приобретения приличного положения в обществе эти средства к достижению славы заменились приобретением и накоплением материальных ценностей». [397] Итак, Насилие (война), Власть (государственное управление), Богатство (материальные ценности) – вот основные исторически сложившиеся распространенные «средства» самоутверждения (приобретения почестей и почета) общественного человека. Есть, правда, альтернатива: в терминологии Веблена – «инстинкт мастерства» (творчество!), который «рождает чувство отвращения к бесполезному существованию или пустым расходам» и «является судом высшей инстанции». «Инстинкт мастерства», творческий талант дан каждому, но, увы, не каждым востребован.

397

Веблен Т. Теория праздного класса. М., 1984. С. 80.