Кривая сосна на желтом обрыве

У дяди Коли первая жена ушла после этого. Он спустя какое-то время женился на женщине с ребенком. Женщина была и остается - тетя Нина, а ребенок - это Надюшка и есть. Точнее, была. Давно уже не ребенок. Она на шесть лет старше меня, и ей теперь двадцать два. В общем, обычное дело.

А вот со мной все оказалось не так просто. Кто не любит бразильские сериалы - выключайте телевизор. Потому что история - в самый раз как оттуда.

И вот оттуда-то все и стоит начать.

Часть первая

Алмазная осень.

Начинаю с очень большой гадости в моей жизни. Она называется сахарный диабет. И началась эта гадость неожиданно.

Сначала я не заподозрил ничего хуже несвежего беляша. Я к еде равнодушен и не особо разборчив - что дали, то и слопал. Вот и в этот раз - думал, понос прохватит, и все дела. Ага, фиг вам. Я свалился на пол в коридоре, едва выйдя из школьной столовой. Без сознания. Народ стал тормошить, брызгать водой, кто-то догадался позвать медсестру. Вот ей и спасибо. Танюха, душа добрейшая и безотказнейшая женщина, дававшая себя тискать и не только чуть не любому старшекласснику, дело свое понимала. Учуяв характерный запах, подняла на уши всю школу и организовала доставку в больницу моей бесчувственной тушки в шесть минут. Если бы еще парой минут дольше, я бы тут на клавиши не давил. А так - выхватили из-под носа у похоронного бюро.

– На полноготка разминулся, ежик-Сережик, - говорила она парой дней позже, сидела у кровати и пухлатила мне волосы, приставала слегка.
– Так обычно и бывает с наследственной формой диабета. Внезапно, и наповал, и не поймешь, когда и с чего запускается механизм. Может в десять лет, и в пятьдесят, но чаще всего как у тебя вот, в период начала полового созревания. А родителей предупреди обязательно, пусть проверятся.

Я и предупредил. Я заметил тревожные переглядывания всей родни, но не придал значения. Точнее, чего там придавать - ясен пень, все боятся, кто следующий на очереди. Мои родители не молоденькие, мамка меня на свет произвела в полные сорок.

Ну ладно, выдержал я от бабки и матери положенную дозу слез и соплей. Не сахар, конечно, и самому этот сахарный диабет. Ну, как - только что был здоровый, как крокодил, а теперь - того нельзя, этого нельзя и пенальчик в специальной сумочке - барсетке на поясе везде с собой, даже если только в сортир. В пенальчике - прибор для измерения сахара, инсулиновый шприц с дозатором и пара рафинадок. Жизнь моя стала похожей, как я ее себе представил, угольки на колосниках. Закрыл поддувало - нет инсулина. Погас огонь. Отворил поддувало - сделал укол. Не подкинул дровец - унесло огонек, хана Сереге. Для того и рафинад, на колосники бросить в пожарном порядке.

Хреновато, конечно, кто б спорил. Только я рассудил, что лучше так, чем никак. Как там в какой-то киношке вампир возглашал - бытие лучше небытия. Тем более дядя Федя Лембер, тетки Галины муж, уже лет десять как мается с такой же снастью - и ничего, жив курилка.

Отлежал я положенное, потом лежать надоело. Решил спуститься в мастерскую, у меня всегда какая-нибудь колупня незаконченная там была.

А мастерская у нас в доме, я вам скажу - мама, не горюй. Дед у меня, мало того, что мастер, он еще и хомяку сродни. Он чего только не прихомячил домой по части оборудования! По случаю его незаменимости при очередном списании ему первому предоставляли на выбор: чего, дядя Толя, желает твоя душенька? А уж та знала, чего желать, и не было у нас с дедом разве что чертовой ступы.

У нас - именно что у нас. Я у деда лет с двух не то что зависал - залипал. Может, кому не понять, говорят, сейчас комп все инструменты заменить может. Нет, комп - вещь, глупо спорить. А вот у нас с дедом маленькая кузня со всем приспособом, мехи электрические, наковальни, молотки. Раскочегаривали, правда, редко. Универсальный деревообрабатывающий станок и несколько специализированных: фуговка, электрорубанок. По металлу - токарный, маленький фрезерный. Ручного инструмента - на все случаи жизни. Верстаки по всем стенам. И ноут там тоже стоял, это уж я деду показывал чертежи в три-дэ. Его впечатлило. А точить по чертежу чем? Да фрезой, чем. Кому? Нам с дедулей.

У отца и дяди Коли тоже руки росли откуда надо и делать все умели. Но как-то так, без азарта. Дядька вообще вон в гуманитарии ушел. А я с азартом к этому всему. Мать чем дальше, тем больше ворчала: наследие предков, трудовая династия, типа? Учился бы лучше, да закончил бы хоть политех! Ну, учиться плохо кто б дал, тот же дед за тройки из мастерской выгонял. Но медаль мне была - как собаке пятая нога. Дед говорил всегда, что хорошие руки голове пропасть не дадут.

Места это хозяйство занимает немало. Ну, да и живем мы не так чтобы тесно. Частный сектор, это тебе не коммуналка!

У нас два смежных участка по улице. Сначала был дом номер сорок - дедули и бабули, и халабуда прабабки Ольги, бабулиной матери. Участок с сильным уклоном, к улице ниже, к дальнему забору выше. Халабуду снесли, и на косогоре, когда мой отец женился, построили дом. С фасада - два этажа, с тыла - один. Верхний этаж - жилой. А нижний отвоевал себе дед. И начал обустраивать.

А потом вернулся из областного центра дядя Коля, и как вовремя подвернулось - сосед продавал дом с участком. По тем временам это было офигеть как дорого, но поднатужились и купили. И естественно, перестроили. Два дома рядом, на том же косогоре. И на второй цокольный этаж дед тоже наложил лапу.

Никто, честно сказать, и не спорил. Без деда, его рук и мастерской оба дома были бы никак не возможны. Строили сами, никого не нанимали и деньги зарабатывали тут же. Это сейчас все можно купить готовым, а тогда на идиотский коробок под названием шифоньер в очереди стояли годами. И стоили они по три зарплаты. Цифр не помню, помню масштаб. Мы с дедом за три вечера собрали такой же, даже лучше. Был бы материал.

Еще у нас есть гараж и, соответственно, автомастерская. У деда до сих пор на хорошем ходу Газ-69 лохматейшего года выпуска. Мы его разбирали на мой памяти раза два по винтикам. И собирали обратно, что характерно. Скачет, как горный козел. Последний год я его могу брать, с одним от деда условием: попадешься, я ни при чем! (Не попадался. Брал, правда, редко, не хамил.)

К отцовской "авдюхе" мне подступа пока не было, но пошаманить по мелочи в дядькиной "пятнахе" могу. Дядька знает, что не напортачу, а сам ленив. Гаражи теплые: утоплены в тот же склон, только ворота выглядывают.

И вообще-то это мужская территория. Женщины там не лазят. Они с техникой безопасности плохо дружат, как дед объяснял.

Тем неожиданней было встретить там первостатейную истерику.

Тем более - если ее закатывает бабуля, вообще-то в истериках и обмороках сроду не замеченная.

Особенно - если ни одного раза не понятно, с чего и на кого она так.

– Для одного дела годился, и то испортил! Гад, сволочь, мачо гребаный, чтоб ему в мучениях сдохнуть завтра же, глаза бесстыжие выцарапаю, яйца оборву!

Она кулаками об верстаки стучала, хорошо, что верстаки все на совесть, а кулачок костлявый, маленький. Дед ростом выше ее на две почти головы, и тот боялся подойти к ней разбушевавшейся, потом как-то изловчился, схватил сзади, прижал:

– Ну, Дусенька, Дуся, ну успокойся. Что ж теперь кулаками после драки, теперь ничему не поможешь.