Кризис доверия

— Ну шо, мент, поховорим сериосли?

— Вроде, уже.

— Ты ж понимаешь, шо не жилец.

Кир фыркнул.

— А ведь вам, силовикам, платят хорошо, — продолжил тот. — Так, может, поделишься? Облехчишь, так сказать, душеньку?

— А мы за тя свечку поставим, ей боху, — согласился другой.

— Ну так шо?!

— Наглость — второе счастье, — усмехнулся Кир. — А у вас, я гляжу, первое.

— Ты ж посмотри, братка, на этохо атеиста! Только, мент, перед смертью все в боха уверовавши. И посильнее тебя ломались и бохородицу поминали.

— Бессовестная ложь, — сказал Кир. Сколько он пробыл в клинике у Дока, о многом передумал, а мысли о богах его не посещали. — Да и богов в умах людских много. Во всех верить веровалка сломается.

— Это потому шо души у тебя нет.

— Это уж точно не судить такой, как ты, падали.

«Клоун» окинул его потяжелевшим взглядом:

— Значит, не поделишься? А если нам семьи кормить нечем?

— Работать не пробовал?

То, как перекосило этого беженца с некогда благополучного запада, стало лучшим ответом.

Да, пособия были низкими, зато в рабочих профессиях платили достойно, пожалуй, даже побольше, чем тем, кто сидел в офисах и перекладывал бумажки.

— Свои ручки — неказенные.

— Ну еще бы. Жить в чужой стране на пособие и гадить намного проще, — сказал Кир.

Он ожидал удара. Тот, который был в джинсовом костюме действительно замахнулся, но отступил.

— Не хочу тушку портить.

— А то сам в роли тушки окажешься, — предрек Кир, отмечая, что своего работодателя «клоуны» боятся. Сильно. Слишком сильно, чтобы попытаться их запугать или подкупить. Есть такая порода людей: шестерки по жизни, они же шакалы. Вот эти из их числа.

А еще они устали. У второго, снявшего пиджак и оставшегося в одной рубашке, все бока промокли от пота. У первого, в джинсовом костюме, на висках блестели грязевые дорожки.

«Они выдохлись, пока несли меня сюда. Точно, не они устанавливали самострел, — подумал Кир. — Здесь команда грузчиков нужна, а не вот эти. Или фанг».

Снова он возвращался к этой мысли и все никак не решался убедиться в ней до конца. Фанг точно находился в квартире Арлин. Однако утверждать, будто она была связана со стрелком, слишком рано. А мог вышвырнутый из квартиры фанг быть стрелком? Как и любым иным фангом, которых вокруг Арлин крутилось немало. Наверняка, больше двоих, упомянутых старушкой-божьим одуванчиком, испорченной квартирным вопросом.

«В деревне есть грузовичок. Но сюда машина не прошла, иначе и меня не тащили бы, а довезли, — отметил Кир. — О чем это говорит? Самострел установили заранее на опять же заранее выбранном месте, в которое мерзавцы (и не факт, что их всего двое) должны были доставить выбранную жертву, то есть меня. Но, если в квартире сидел именно стрелок, то приложить его должно было знатно. Сюда он в скором времени вряд ли доберется. И… чем это поможет?.. Допустим, не фанг убивает, а самострел. Он лишь приходит разделывать уже мертвые или умирающие тела, причем людские. Стрелок не тронул Арда, даже приближаться не стал. Не захотел калечить соплеменника?»

Вопросы-вопросы-вопросы, а ответов — ноль.

Пинок узкого ботинка, точно не предназначенного для хождения по пересеченной местности, вырвал Кира из размышлений.

— Ну?! Отвечай!

Он благополучно прослушал вопрос, всецело поглощенный раздумьями, которые, надо заметить, отлично отвлекали и от ноющих рук, и от противного камушка или сучка, впившегося чуть ниже поясницы, и вообще от всего. Обидно, если не успеет рассказать о подозрениях; умрет невесть где, надеясь, что никто и никогда не обнаружит тела, вернее останков. Очень уж не хотелось Киру, чтобы его видели таким же, как Димана. Пусть уж лучше звери сожрут.

«Лерка будет плакать. Жаль. У нее никого не останется, и это особенно печально, — подумал он. — Появись у нее хоть кто-нибудь, все равно, пусть даже фанг, они ж преданные, как лебеди, мне было бы спокойней».

Подумал, и ужаснулся. Родная сестра? С фангом? Да первое, что сделал бы Кир в этом случае, пристрелил кровопийцу, после чего потерял Лерку навсегда и был проклят на веки вечные. Потому, чур-чуры его от такого кошмара, вот прибьет его стрелок, пусть Лерка и заводит тогда хоть фанга, хоть кого угодно еще.

«Вот же привязался к девчонке, — повинился перед собою же Кир. — Навыдумывал».

Зато страх смерти отсутствовал у него абсолютно. И ведь видел: самому не выбраться.

— Укурок шо ли? Эй… — бандит пощелкал пальцами у его лица. Стой чуть ближе, удалось бы до него дотянуться, но очень уж сложно трепыхаться, сидя на земле со скрученными за спиной руками.

— А ты думал! Полицаи. Они только для быдла все такие правильные. Только для тех, кто на фермах с заводами батрачит, хорошие. А с такими, как мы, кто вылезати из ямы хочет, говнюки-маскалятые.

— Вы откуда к нам прибыли? — поинтересовался Кир.

— А шо?

— А то, что вертались бы обратно, гламурняки-стервятники, не пришлось бы на кровопийцу шестерить.

За такие слова Кир все же отхватил по ребрам, но нисколько о них не пожалел. Нацики — те, кто собирались в своры против фангов, не шли ни в какое сравнение с нацистами настоящими, презиравшими таких же, как они, людей из-за цвета глаз, волос, иного места рождения, смуглости кожи, разрезов глаз или горбатости носов. Таких Кир ненавидел с детства и, если уж выбирать между пришельцами и такими вот отбросами человеческой цивилизации, не раздумывая предпочел общество первых. Особенно теперь, узнав чуть-чуть больше.

— Много ли ты знаешь?!

— Что вы несчастненькие беженцы из европ? — Кир оскалился похлеще намеревающегося укусить фанга. Обычно скрывающего клыки фанга. Фанга, который с разинутой пастью терял любое сходство с человеком, впрочем, как и в боевой форме. — По говору слышно. К тому же, в Африку, куда ваши стремились сбежать от ими же развязанной войны на уничтожение, переправляли только тех, кто считался важным, а не шваль, никому даром не нужную. Кем вы там слыли? Правозащитничками?

— Так и знал, шо мы на карандаше!

— Заткнись, — прошипел «клоун» в джинсовом костюме. — Как узнал?

Кир усмехнулся. Приятно, когда против тебя воюют идиоты. Неприятно ощущать себя пойманным в ловушку этими идиотами.

— Нет никого агрессивней вегетарианца в мясном ресторане и пацифиста, воющего «нет войне», в стране, отстаивающей свое право на жизнь, — заметил Кир.

— Вот же ты тварь, мент. Надеюсь, мучиться будешь долго.

— Надейся, — великодушно разрешил Кир.

— У самого ведь руки по локти в крови!