Кронос

Бульдозер, во сне, тащил за собой плуг. Монотонно и с натугой гудя, на самом деле он храпел, имитируя вспашку целины. Сидя за рычагами мощного трактора, который нёсся, по необозримому полю, со скоростью гоночного автомобиля, Бульдозер с удовлетворением отметил, что такими темпами, работа скоро закончится. Земля из-под плуга вздымалась высокими фонтанами, оседая назад тяжёлыми комьями, которые, с глухим стуком, раскалывались при падении. Попадающиеся на пути столбы и деревья — он игнорировал, а так же асфальт… Расправившись с целиной, настало время обеда. Привиделось ему озеро, заполненное борщом и приправленное сметаной. Молочные реки с кисельными берегами, несли свои воды прямиком на кухню. Придорожная растительность, увешанная пряниками, манила под свою кондитерскую тень. Бульдозер, в поварском колпаке и фартуке, половником регулировал направление движения речных потоков, распределяя место для каждой порции, по степени жирности. Огромная статуя на берегу была отлита из леденцов, расход которых, он подсчитывал до утра. Внимательно оглядев творение неизвестного скульптора, Бульдозер с огорчением отметил отсутствие некоторых деталей: «Руки откусили — жульё голодное! А если бы это был мужик?!» Пар от реки застилал всю панораму, и поднимался до неба, ограничивая и без того, скудный обзор.

Подземелье во сне: храпело, хрюкало и нервно дёргало ногами. А так же руками. По другую сторону бетонного укрепления, спали товарищи, которые не смогли принять участия в безумном марафоне. Кто его знает, не придётся ли им стать соучастниками в последствии, помогая приключенцам, штурмующим пещеру сегодня…

Глава шестая Таинственное вмешательство

Пробуждение было тяжёлым. Крон открыл глаза и увидел привычные лица, что его несколько успокоило, но неприятный осадок остался. Бывают такие сны, которые создают иллюзию полной реальности происходящего, и от этого, беспокойство долго не уходит, давя на душу сомнениями. Многие коллеги уже встали, но некоторые продолжали спать, досматривая любимые кошмары.

— А кто выключил примус? — спросил Комбат. — Я точно помню, что он оставался работать!

— Может быть, кто-то, из наших? — ответил Крон, и сам удивился сказанному.

Они многозначительно переглянулись с Комбатом, и тот переспросил:

— Что значит — из наших?! Других здесь быть не должно. Каждый раз, когда ты делаешь какие-нибудь выводы, мне иногда, становится не по себе.

Остальные члены экипажа, проснувшись, наотрез отказывались вспомнить свою причастность к горелке. Одно роднило всех присутствующих — никто не помнил, как уснул. Что тогда говорить, про какую-то шипящую железяку.

— А может он сам? — предположил Доцент. — Горел, горел, да и потух!

— Если бы сам, то и колпак бы нацепил на себя — заодно, — мрачно заметил Комбат.

— Да что вы триллер разыгрываете? — с ноткой презрения, к мистерии, заявил Дед. — Кто-нибудь машинально выключил! Тот же Ком, запросто мог это сделать — по инерции.

— Машинально исключено! — резко возразил владелец примуса. — У меня в нём дефект имеется, и без меня, его выключить, весьма проблематично — вот в чём дело. И отметка топлива в баке, стоит на том делении, когда по времени, мы ужинать заканчивали. Я ещё тогда обратил на это внимание.

— Час от часу не легче! — недовольно промычал Почтальон, и Крону показалось, что в его голосе промелькнула нотка тревоги, и даже испуга.

Все приуныли, растерянно поглядывая друг на друга. Присутствие постороннего, вмешивающегося в их жизнь, не входило ни в один из планов.

— Будем надеяться, что ты сам не помнишь, как выключил агрегат, — сделал единственно верный вывод Бармалей, вынеся заодно и решение. — Давайте без паники. Если это был таинственный гость, то уже очевидно, что зла он нам не желает, но я надеюсь на забывчивость Комбата.

Все согласно закивали головами, как китайские болванчики, будто бы своим решением, они могут отменить, любые другие. Во всяком случае, выбора у друзей не было, и они начали готовиться к выходу, предварительно не забыв позавтракать, так как на поверхности, судя по показанию ручного хронометра, было девять часов утра. Кристаллы продолжали невозмутимо светиться, делясь своим даром с окружающими: освещая сталкерам путь и приподнимая новогоднее настроение. Они сияли независимо от времени суток и настроения, а так же игнорируя положение светил на небосклоне. Подкрепившись на скорую руку, неизбежно встал вопрос о дальнейшем продвижении. Унылость не исчезла, даже после принятия эликсира храбрости.

— Ком, со своим примусом и неправильным выключателем, окончательно вывел из равновесия, — процедил Кащей, совершенно неожиданно, в первую очередь для себя, выведя такую длинную тираду.

— Хватит болтать — пошли! — строго отрезал Комбат.

— Куда? — ещё строже переспросил Пифагор.

— В милицию!

— Не надо, дяденька!

Товарищи несколько повеселели, а Бульдозер, даже вспомнил анекдот, которыми народ моментально откликается, на все нововведения во внутриполитической жизни страны и за рубежом. Стоят два полицейских и, попивая кофеёк, наблюдают из окна второго этажа, как на улице хулиганы, пересчитывают рёбра состоятельному прохожему. Тот орёт, что есть мочи, на всю улицу:

— Милиция! Милиция!

Один, из стражей порядка, высунув голову в окно, громко и внятно, чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений, крикнул:

— Ну, нет у нас милиции — нет!

Народ криво улыбнулся, но кое-кто и посмеялся. Юмор, конечно, поднимает настроение, но в экстремальных обстоятельствах становится, по большей части, чёрным. Если сейчас спросить, каждого по отдельности, хочется ли ему продолжать поиски, то напрямую, никто бы не сознался, но в глубине души все желали бросить это занятие, не сулившее приятного времяпровождения. В темноте пещеры продолжали мерцать тусклым светом таинственные вкрапления. Как гирляндой, опутав каменные своды, огоньки переливались всеми цветами радуги, напоминая детство.

— Не хватает мандаринов и бенгальских огней, — грустно сказал Сутулый, с тоской поглядывая на световую феерию.

— Иди сюда — я всё привёз! — угрюмо, но грозно процедил Комбат и, вручил горбатому коробку мандаринового сока.

Не весть, из каких глубин, на свет был извлечён завалящийся файер, и торжественно вручён Сутулому:

— На! Потеряешься — посветишь!

Упакованная в картонный цилиндр магниевая смесь, служила хорошим средством для подачи аварийного сигнала, но ещё лучше — для разведения костра. Сутулый покрутил в руках буржуйскую штучку и многозначительно произнёс:

— У нас, для подачи сигнала, ракетницами пользуются. На хрена им, такие большие спички?

— Да это — изобретение Голливуда, скорее всего! — вынес свой вердикт Крон. — Надо, как-то спецэффекты создавать! Естественно, что огонь в небе, намного дальше виден, чем на земле. Вот костерок запалить, действительно, с полпинка пойдёт.

— В голливудских фильмах, — продолжил Доцент, — имея в руках мощные фонари, эти придурки зажигают файер. От него ты слепнешь, на несколько секунд, а противник видит тебя, как на ладони. Затем его кидают вглубь шахты, типа — осветили. Вот бы там скопление метана, да побольше.

— Этот город потребляет столько взрывчатки, как будто идёт настоящая война, — высказал своё мнение Дед, и предложил мирный исход дела, который бы всех устроил. — Осталось голливудцам под себя наложить. Её.

— Это, в каком смысле? — не понял Доцент.

— Во всех! — невозмутимо ответил Дед. — Зритель перестал пугаться и удивляться, поэтому растёт число потребляемого тротила. Скоро весь фильм будет без слов: начнётся со взрывов, и закончится ими же.

— Возвращение немого кино, — усмехнулся Пифагор.