Кронос

— Именно! — подтвердил Дед. — Всё равно, актёры в картине несут бред сивой кобылы, так не лучше ли помолчать, и делать то, что умеешь лучше всего.

— Я ничего не умею, — процедил Крон. — А то, что умею — на хрен, никому не нужно.

— Парни — кончайте разводить демагогию! — не выдержал Комбат. — Оставьте свои сопли, а то мы так и будем на месте топтаться.

— Куда пойдём? — спросил Кащей, как всегда задавая наивный вопрос.

— Что значит — куда? — опешил Комбат, и с удивлением посмотрел на костлявого.

— В каком направлении, спрашиваю?

— Тьфу ты!

— Пойдём по левому краю, — предложил Крон. — Это мой знаменитый и любимый принцип лабиринта — без шнурка.

— Какого шнурка? — уже начал проявлять тупость Сутулый, недавний компаньон Кащея по вагонетке, от чего у всех, без исключения, начали появляться смутные подозрения по поводу того, что приятели употребляли в открытом вагоне.

Опережая выводы членов экспедиции, Кащей громко заявил:

— Да ничего мы не бабахали противозаконного! Можете не смотреть на меня квадратными глазами: мы же не телепаты, чтобы вообще не разговаривать и понимать друг друга, с полуслова.

Крон снисходительно оглядел мотающуюся фигуру, и снизошёл до объяснения, по поводу верёвки:

— Помнишь знаменитую битву?

— Какую? — Кащей нервно шмыгнул носом и тяжело вздохнул.

— Ну эту, где минотавр, с каким-то греком бодался. Забыл, как его зовут, чёрта… Тесей, кажется, но и не в нём, собственно, дело. Кажется, Ариадна дала ему клубок ниток, чтобы он не заблудился.

В этом месте Крон повысил голос, пресекая злые языки особо догадливых, но никто даже не пошевелился и бровью не повёл, что даже удивило оратора, ещё до того, как он закончил речь.

— Знаю, что подумал, и знаю, что хочешь сказать, — дикторским голосом отчеканил Почтальон, смотря вперёд загадочным взглядом сфинкса. — Нам, это всё, давно уже неинтересно и вообще, выходит за возрастные рамки — скучно, батенька.

— Похвально, но грустно! — вздохнул Доцент.

— Что тут печалиться?! — повысил голос Крон. — Бабы с возрастом приедаются, бабам мужики — так же, надоедают, а этот клубок оказался бобиной с бикфордовым шнуром! Сунула Ариадна его Тесею в руки — он и ушёл, колбасить быка. Она, подождав, пока он найдёт скотину, подожгла шнур, и избавилась от обоих любовников. Заодно, и от своего позора.

— Какого? — осторожно осведомился Бармалей.

— Ну, она родила минотавра, — Крон явно прикалывался.

— Стоп-стоп! — возразил Бульдозер. — Разве, она родила? Это же царица, кажется…

— Вот именно, что кажется! — Крону стала надоедать эта дискуссия. — И вообще, отстань, а? Пёс с ним, с этим рогатым, тем более что это сказки, как кентавры. Кентавристика, как наука, пытается совместить несовместимое.

Кристаллы переливались, как радуга на небе. Невзирая на застойную атмосферу, воздух в пещере оставался достаточно свежим, несмотря на видимое отсутствие вентиляций и сквозняка, что наводило на некоторые размышления.

— Крон, меня неотступно преследует ощущение, что эти кристаллы часть какой-то сканирующей системы, и они наблюдают за нами, — поделился своими мыслями Пифагор. — Хотя, я могу и ошибаться.

Крон пожал плечами и молча осмотрелся по сторонам. Его такие предчувствия не мучили, но тревога не отпускала. Может — это одно и тоже? С потолка сорвалась холодная капля конденсата и упала за воротник, неприятно прокатившись по спине. Крон поёжился и застегнул воротник. Все товарищи выглядели измождёнными, несмотря на то, что только-только проснулись, чего нельзя было сказать про Кащея, который опять мотался, как общипанный веник — из угла в угол.

— Как мало ему надо, — подумал Дед и предложил, — пошли уже, а?

— Ладно — пошли! — громко поддержал предложение Кащей и, видимо, под влиянием винных паров запел, начав с конца но, время от времени, возвращаясь в начало.

Смелая песня разносилась по всему подземелью, что само по себе начинало напоминать празднование Нового года. «И хруст французской булки!», — разносилось по коридору и под сводами пещеры.

— Это про Бородинское сражение, ты поёшь? — уточнил Сутулый у друга.

Всеобщее ржание длилось долго, наконец-то вернув всем положительное настроение. Почтальон, справившись с коликами в желудке, осведомился:

— Ты что — отказался от услуг кукушки?

Со всех сторон посыпались ответы, на поставленный вопрос, один лаконичнее другого:

— Да нет — она умерла!

— Ушла!

— Развёлся!

— Отправилась в автономное плавание, на неопределённый срок!

— Предпочла свободный полёт, не ограниченный рамками условностей и кальциевым шлёмом, входящим в комплект скафандра!

Но лишь Доцент проявил настоящий поэтизм, заявив:

— С виду голова цела, но по содержанию ахинеи, похоже, сломал клетку и выпустил птицу на волю!

Сутулый сплюнул и ответил всем сразу:

— Вашими устами, да выгребные ямы чистить.

— Тоже мне — пожелание! — отмахнулся Доцент. — Вот медведь позавидовал бегемоту — так позавидовал. Мечтал иметь морду, как у него, чтобы таким…медку хлебнуть.

— Ну вот, уже цензура запикала, — усмехаясь, сказал Крон. — Значит, кого-то задело, за живое.

— Чем тут цеплять? — удивился и, одновременно возмутился, Комбат. — По телевизору сейчас такое показывают, что создаётся впечатление об идущих соревнованиях, по количеству нецензурных слов в одной, отдельно взятой передаче! По-другому, видимо, электорат уже не клюёт, и рекламодатели настаивают на применении тяжёлого лексикона.

— Точно! — встрял в разговор Дед. — Вот идёт телешоу известного ведущего. За кулисами объявляют: к нам в студию пришёл отпетый негодяй, подонок, каких свет не видел, и массовка изо всех сил хлопает, отбивая ладони. Тут начинается запланированное стравливание отморозка с противоборствующей стороной, в результате чего мат противнику ставится регулярно, через два хода. Вместо разговора, на всю страну раздаётся: пи-пи, пи-пи, пи-пи! Так и энурез заработать недолго.

— Популярность программы, а соответственно и рейтинг, пытаются поднять за счёт скандальной репутации, — высказал Почтальон свою точку зрения. — Это не ново, а наоборот — избито. Если не хватает идей, начинается «комплекс замочной скважины», а зрителя пытаются заставить нырять в это дерьмо. И ведь ныряют, а некоторые, с удовольствием.

— Что-то мы расфилософствовались, вам не кажется? — осадил лекторов Бармалей. — Крон — давай, применяй свои методы на практике!

— Методы простые! — отозвался проводник и поглядел на Комбата, который его подозрительно рассматривал, вглядываясь, неизвестно — во что. — Ну, чего уставился, как будто первый раз видишь?