Кровь ангелов
Шрифт:
Красная и соленая, та самая, что течет в телах живых.
За первой сшибкой Вальгорн не следил, для нее отобраны воины не из лучших, результат предрешен. Он наблюдал за зрителями, используя ипсе-усилитель, крохотный, похожий на старинный лорнет, реагирующий на движения глазного яблока и сокращения зрачка.
Искаженные рты, капающая слюна, побагровевшие физиономии… и это только начало!
Через несколько часов они дойдут до экстаза, до изнеможения и убредут отсюда, еле переставляя ноги.
Служители арены утащили трупы, насыпали свежего песка, и началась вторая сшибка, где людям противостоит отряд
Третья сшибка, и кое-кто из зрителей уже охрип, сорвал голос.
Запах пота, крови, взрезанных кишок, страха и боли поднимался над ареной, и Вальгорн вдыхал его с наслаждением – этот аромат, достойный Божественной Плоти, истинное жертвоприношение, а не то скучное убийство, что устраивают во дворце раз в неделю.
Пятая сшибка, бьются специально отобранные великаны с дубинами – разбитые головы, сломанные кости, расплесканный мозг, люди, превратившиеся в зверей.
Так, седьмая сшибка, травля хищников…
Сейчас время для главного аттракциона всех Игр, для того, что почти для всех станет сюрпризом и для кое-кого – не просто неприятным, а еще и последним в жизни.
– Какая красавица, – мурлыкнул Вальгорн, когда на песок вступила сильванская пантера.
Изящное тело цвета серебра, шесть лап, безглазая голова с огромной пастью.
Хозяин Империума повел рукой, транс-платформа пошла вниз, и зрители на трибунах замолкли. Еще один жест, и четверо варваров-охранников сорвались с места, оказались возле Овиго.
– Эй, вы!.. – воскликнул префект претория, но неожиданность и умение нападавших сделали свое дело.
Сопротивляться он не смог и вылетел за ограду платформы.
– Удачи, – сказал Вальгорн, а платформа пошла вверх.
Командир преторианцев поднялся, отряхивая песок с золотистой лорика сквамата. Обращенный на Божественную Плоть взгляд его полыхнул злобой, но на губах появилась улыбка.
В огромной руке возник меч из вибростали, загоревшийся голубым огнем.
Пантера, учуявшая человека, повернулась в его сторону и заскользила вперед, медленно и изящно.
– Аве, Кесарь! – прокричал Овиго. – Моритури те салютант, император!
Он использовал древний титул, давно не употреблявшийся, да еще и высокое наречие, совершенно не дозволенное в подобной ситуации, и Вальгорн ощутил дрожь гнева во внутренностях – каков наглец, даже в такой момент нашел возможность его оскорбить!
Сверкнуло вскинутое лезвие, и префект двинулся навстречу зверю.
Зрители завопили.
Пантера заскользила быстрее, скакнула, и по песку покатился клубок из серебра и золота. Прозвучал взвизг, вой, рычание, скрежет, отлетела в сторону чешуйка, и Овиго поднялся на ноги, окровавленный, но живой.
– Аве, Кесарь, – повторил он, глядя вверх. – Что еще сделать для твоей славы?
Пантера осталась лежать, подергивая лапами, из ее распоротого брюха вывалились сизые внутренности.
Вальгорн махнул рукой, и поднялась решетка с другой стороны, из-за нее бочком выбрался арахнид – огромное многоногое порождение ночного кошмара, вооруженное природой на уровне бойца штурмовых отрядов.
Овиго сплюнул красным, и зрители неожиданно замолчали.
– Ну что же, не самая худшая смерть, – сказал префект претория. Бывший префект
претория, это поняли даже самые тупые – и слова его услышали, наверное, все, даже те, кто сидел в верхних рядах.Он совершил невозможное – убил арахнида, хоть тот и оторвал ему руку. Только выпущенный на арену псевдозавр сумел одолеть Овиго, но когда повалил того на песок и начал терзать, скрежеща зубами по костям, Вальгорн неожиданно почувствовал себя проигравшим.
Да, он добился своего, после сегодняшней смены трибунов преторианские когорты будут повиноваться только Божественной Плоти, а много возомнившему о себе префекту «наследует» более удобный человек… и все же он не победил.
И даже казни он сотню сенаторов или найдись Эльтирия вместе с выскочкой с Аллювии, это ничего не изменит.
Глава 8
Всякий человек есть продукт некоего обучения. Неважно, сознательного или нет, одобряемого самим его объектом или безусловно им отвергаемого.
Базовые принципы, заложенные в глубины сознания, способы обработки жизненного материала, системы координат типа «интересно – неинтересно» или «нужно – не нужно» формируются как раз обучением и в дальнейшем куда сильнее влияют на поведение, чем думает сам их обладатель, представляющий собой не более чем род мыслящего автомата.
Условно мыслящего, обязательно нужно добавить.
Сиреневое небо такой глубины, что хочется прыгнуть в него и поплавать, свежий ветер в лицо, теплые солнечные лучи. Протянувшаяся во все стороны, сколько хватает взгляда, ВПП в серых плитах, и стоящие там и сям транснависы, самые разные, с гладкой и бугристой обшивкой, похожие на блюдца и наконечники стрел, словно припавшие к земле и устремившиеся аплюстром в небеса.
Хозяин этого «барахла», в шортах и сетчатой рубахе, не скрывавшей необъятного волосатого брюха, возил потенциальных покупателей на небольшом колесном экипаже.
Следом катил еще один, с несколькими клерками и охранниками.
– Вот, посмотрите, можно завернуть сюда, – рокотал хозяин, откликавшийся на имя Пардий, тыкая в сторону очередного корабля. – Отдам дешево, клянусь всеми богами Галактики, а ведь это оздрагский целер, отличная штука, мощная и быстрая, как либурна…
– И очень старая, – отвечал без улыбки Ларс, одетый нынче, как щеголь с Монтиса. – Их не выпускают более двадцати лет.
Здесь и сейчас, под небом Галликума, он за главного, Эний и Ультима тут, рядом, на заднем сиденье, но они не более чем свита и играют ту же роль, что и дорогой камзол с золоченым поясом, обтягивающие штаны и короткий, декоративный меч на поясе.
Они создают впечатление.
Интересно, что сказала бы мама, увидев его в таком облачении… нет, нельзя об этом вспоминать!
– Ну да, верно, – Пардий засопел. – Тогда отправимся вон туда…
Сегодня Ларсу пригодились все знания о транснависах, полученные на Сильвании – о типах ремусов, способах компоновки, методах маскировки и об оружии, какое может быть установлено на борту. А о том, на что именно нужно потратить пару-тройку миллионов сестерциев, они договорились вчера, еще в дороге.