Кровь черного мага 4

Напряженные лица магов. Решительные лица полицейских, на которых считывались излишние бравада и самоуверенность. Хмурые и, похоже, совсем не обрадовавшиеся разгорающемуся конфликту военные. Возможно, будь вместо принца их непосредственное командование, лица выглядели бы иначе. Далее шли фото принца Вильгельма. Было множество фотографий лица принца крупным планом, про которого официант «Янтарного когга» очень точно сказал «нарцисс». Самодовольный, брызжущий слюной избалованный недомонарх. Затем шло множество фотографий, как умирал Вильгельм.

— Отвратительная смерть, — тихо произнес Финбарр. — Черт, как Ленели всё это снимала и ее не стошнило?

— Принц — холерик и психически неуравновешенный, было бы странно, если бы он умер тихо и без всего этого, — я только пожал плечами и глянул на кузена. — Несмотря на всё то, что я только что сказал твоей жене — она профессионал, Барри. Думаю, она еще и не такое бы сняла и даже не поморщилась.

— Ну, знаешь ли… — начал было протестовать Финбарр, но в сомнении замолчал.

Дальше атака полицией магов, выхваченные из полутьмы наши с Финбарром и Карлфридом силуэты. А затем фото черного смерча, затягивающего в себя наших врагов. В свете синих молний лица полицейских, которые должны были через мгновение погибнуть, выглядели зловеще.

Мой взгляд скользнул с фотографий дальше, на ладони Маделиф, которыми она упиралась в стол. Увидел, как чуть подрагивают кончики ее пальцев, поднял на нее взгляд, изучая эмоции волшебницы. Но ничего не сказал и вернулся обратно к фотографиям. Прибежала Ленели, осторожно подошла к нам и протянула мне три коробочки с негативами.

— Вот, Ваша Светлость, — тихо сказала она.

— Спасибо.

Я сгреб фото в стопку, подошел к камину и швырнул их туда. По залу пополз чуть едкий запах сгоравшей фотобумаги. С негативом я помедлил. Глянул еще раз на Ленели с Маделиф и, развернув пленку, стал изучать кадры. Просмотрев все три ленты, я подошел к волшебнице.

— И зачем вам мои фотографии? — тихо спросил я, не сводя с нее взгляда. — Какое-то дополнение к психологическому портрету, который вы сделали? Мне кажется, вы меня живьем достаточно часто видите, чтобы нуждаться в фото. Отдайте.

Маделиф вытянула из внутреннего кармана пиджака тоненькую стопку, в которой оказалось с десяток снимков — те, которые были на негативах, но которые я не видел среди только что сожженых фотографий.

— Вильгельм не сам умер, Ваша Светлость, — так же тихо ответила Маделиф. — Вы ему «помогли».

Я мельком глянул на фотографии.

— Вы уверены? На фото прекрасно видно, что я не колдовал.

Маделиф указала на один из снимков.

— Это вы в тот момент, когда принц умирал. На вашем лице нет ни малейшего удивления. Вы прекрасно знали что происходит и просто ждали, когда все закончится.

— Даже если вы правы, ублюдок получил то, что заслуживал, и жалеть его, а меня упрекать — не за что, — заметил я и нахмурился. — К чему это всё?

— Только два вида существ могут забирать жизни людей, не используя заклинания, — произнесла она.

Я уставился на Маделиф и негромко рассмеялся.

— Как вам такое в голову пришло? — спросил я. — Хотя конечно, мой отец вполне мог перелить мне кровь и некроманта и даже суккуба, однако, это не делает меня одним из них. И вы это прекрасно знаете.

Маделиф смотрела на меня, поджав губы. Я неодобрительно качнул головой, а потом склонился к ее уху и прошептал:

— Хорошо, это я убил этого чертового принца. И с помощью заклинания. Вам теперь легче от этого стало?

— Но…

— Научился делать это незаметно для остальных. Это сложно и требует концентрации. Так что вряд ли я часто буду пользоваться подобным методом.

Я шагнул к огню и бросил туда негативы. Огонь зачадил, распространяя химический запах.

— Пару оставьте, — Маделиф подошла ко мне, извлекла и тонкой стопки пару фото, показала мне. — Вам они никакого вреда не нанесут.

Одно фото было то самое, о котором говорила Маделиф, сделанное в момент смерти Вильгельма. А второе… На нем Ленели сняла меня максимально крупным планом. Фото было все в «зернах» и не слишком четкое, но на нем, словно почувствовав взгляд, я смотрел прямиком в объектив. И ничего особенного в этих двух фотографиях не было. Я поглядел на Маделиф с недоумением.

— Не понимаю, зачем они вам, — я бросил последние фото в огонь, оставив те две фотографии в руках Маделиф.

— Спасибо, — Маделиф убрала их в карман пиджака.

— Надеюсь, вы мне когда-нибудь расскажете и я не буду ломать себе голову, — заметил я и прищурил глаза. — Мог бы вас в кое-чем заподозрить, если бы у вас точно не имелись более хорошие снимки меня, сделанные Ленели во Фризии на посвящении меня в герцоги.

Я увидел, как Маделиф вспыхнула и обратила на меня возмущенный взгляд.

— Ваша Светлость, мне кажется, нам пора посетить местное полицейское Управление, — произнесла она сдержанно.

— Да, пожалуй, — я шагнул к Ленели и сделал знак Финбарру отойти. — Госпожа Фогель, прошу прощения, что погорячился. Я уже сказал Барри, что вы сделали высокопрофессиональные фотографии. Повторяю то же самое вам лично.

— Спасибо, Ваша Светлость, — Ленели настороженно посмотрела на меня, но увидев, что я действительно больше не сержусь, улыбнулась.

— Вот и замечательно, — я подхватил ее руку, сжал чуть дрожащие пальцы и, наклонившись, чмокнул ее в заалевшую щеку. — А сейчас ваш фотоаппарат нам действительно понадобится в полицейском Управлении. Будем ждать вас внизу.

— Да, Ваша Светлость, я мигом.

Журналистку сдуло ветром, а на меня хмуро поглядел Финбарр.

— Харди, ты можешь так не делать? Ты очень смущаешь мою жену.

— Правда?

— Это не смешно. Да, я знаю, что ты опять скажешь, что предупреждал меня, но…

Финбарр взглянул на меня с обидой.

— Ты же знаешь, что я ее никогда не трону, Барри, — тихо ответил я и покосился в сторону Маделиф. — Просто у женщин всегда сложно просить прощения.

Кузен сморщил лоб, явно не понимая.

— Тебе есть за что что извиняться перед госпожой Халевейн?

— Понятия не имею. Я же не выяснил, зачем ей мои фото. Ладно, не забивай голову, — я хлопнул его по плечу и уже громко сказал. — Пойдемте.

Мы спустились вниз. У входа нас догнала Ленели с огромной сумкой для фотоаппарата. Финбарр сразу забрал ее у супруги и мы торопливо уселись в «Бронко»: на улице начал моросить дождь, а снова намокать у нас с Финбарром не было никакого желания. Да и, хотя я поколдовал над погодой в Кенигсберге, в городе по-прежнему ощущалась жуткая сырость.