Кровь хищника

— Куда направляетесь? — нарушила наконец тишину Зубайда. — Наверное, в район идете?

Помолчав, гостья решительно сказала, не намереваясь ходить вокруг да около:

— К тебе мы шли, Зубайда.

— Откуда мое имя знаешь? — удивилась хозяйка. — Мы вроде раньше не встречались?

Горько улыбнувшись, гостья ответила:

— Боюсь, Зубайда, от моего рассказа у тебя в голове все перепутается. Да, видно, придется выкладывать все как есть… Зовут меня Хадия, а его — Аюхан. Только для начала посмотри вот на это.

Хадия извлекла из мешка вещи Мунира: бинокль, солдатский ремень, фотографию, обернутую фольгой, на ней — Зубайда. Едва только Зубайда увидела вещи и фотографию, как тут же завыла в голос, словно раненая волчица:

— Мунир! Сыночек мо-о-ой!..

В глазах у Зубайды потемнело. Теряя сознание, она повалилась на пол, цепляя скрюченными пальцами простенькую скатерку со стола. С грохотом посыпались на пол чашки с блюдцами. Хадия едва успела подхватить раскаленный самовар, чтобы Зубайда не опрокинула на себя кипяток. Аюхан, к счастью, не проснулся. Видно, крепко вымотался за дальнюю долгую дорогу с хутора.

Приподняв худенькое тело Зубайды, Хадия уложила ее на большой сундук, побрызгала в лицо прохладной водой из кадушки. Зубайда постепенно пришла в себя, осмотрелась вокруг, словно надеясь, что все ей привиделось и сейчас она в комнате одна. Но нет, сидит рядом эта странная Хадия, которая что-то знает о ее сыне…

— От горя я такая стала, сердце прихватывает… Или жив мой сын? Не томи, говори скорее!

— Погиб он, — поджав губы ответила Хадия. — Не на войне погиб, нет… Очень устала я с дороги. Может, завтра подробно поговорим?

— Нет, говори сейчас. Или сердца у тебя нет?! Единственный ведь сыночек был, как же я усну после такого, пока всей правды не узнаю? За сердце не бойся, отпустило вроде. Я вот сейчас травяной настой выпью, и все ладно будет.

Помолчав Хадия негромко ответила:

— Ладно. Я тебя понимаю, как мать и бабушка, сваха Зубайда.

— Сваха?!

Склонившись над Аюханом, Зубайда долго рассматривала безмятежное лицо мальчика, который крепко спал, еще не ведая, что у него есть теперь и вторая бабушка. А Зубайда с Хадией переглянулись молча, без слов поняв друг друга. Теперь у них есть общая забота, и общая отрада в жизни. Видно, последняя…

В ту ночь обе женщины так и не сомкнули глаз. Сначала Зубайда долго слушала длинный рассказ Хадии, время от времени качая головой и вздыхая. Потом решали, как быть с людскими слухами, что в селе говорить станут. Как известно, на чужой роток не накинешь платок, и если пустить дело на самотек, если молчать и позволить людям фантазировать на свое усмотрение, тут такие сплетни пойдут… В отношении Мунира решили говорить, что он, как и было написано в извещении, полученном Зубайдой, пропал без вести. «Никто не должен знать о его дезертирстве, иначе до смерти позору не оберешься», — попросила Зубайда. Отец Аюхана пусть так и будет Мунир. Мало ли на свете Муниров, и какие только совпадения не случаются в жизни…

Позже выяснилось, как погибли Миляш с Муниром. Оказывается, застрелили их геологи, которые занимались разведывательными работами в асанайских лесах. Не специально, разумеется, по дури и безалаберности. Один из геологов, будучи навеселе, в компании, рассказал: мол, по ошибке двух человек застрелили, а сами скрылись. Думали, дикие козы, не разобрали издалека. Зачем те двое на себя козью шкуру нацепили? Ну а потом, понятное дело, ответственности испугались и не стали никуда заявлять…

* * *

Слухи в деревне распространяются быстро. Тут же по селу стали болтать про Хадию, которая явилась с помещичьего хутора, держа за руку мальчонку. Какое-то время перемывали косточки и ей, и Зубайде, непонятно почему приютившей незнакомцев. Потом утихли понемногу, другие новости и проблемы появились, было о чем пошептаться по углам. Хадия старалась говорить как можно меньше, опасаясь, что по нечаянности может сболтнуть лишнего. Все больше замыкалась в себе, отчего и получила прозвище «замкнутая Хадия». Благодаря этой замкнутости ей и удавалось хранить в себе многие тайны, которые она, согласно уговору с Зубайдой, никому не выдавала. А Зубайда оказалась несдержанной на язык. Как-то в ответ на реплику бабки Попугайчихи: «Ты приняла мальчика как собственного внука», она ответила:

— Да ведь он мой внук и есть!

Позже, когда расползлись слухи об этом, она пошла было на попятную, да поздно уже было. А потом по селу пошли слухи, что Хадия якобы жила на хуторе с медведем. Кому было об этом ляпнуть, как не Зубайде? Женщина-то она добрая и в Аюхане души не чает. Ну а про то, что Хадия будто бы с медведем жила… Мало ли что люди болтают, у кого языки длинные? Умный человек не поверит, а дураку не объяснишь. Да и перестали об этом вскоре говорить, времена были тяжелые, суровые, не до пустой болтовни было. Только вот слова «звериная кровь» так и потянулись за Аюханом по жизни…

Было… Не было…

— Я жила с медведем на Уктау, а не на хуторе!

Вздрогнув от своего же голоса, Хадия очнулась от длительных раздумий и воспоминаний о событиях многолетней давности. Не сразу и поняла, почему она сидит здесь одна, куда подевались внук и невестка, которые ее хотели о чем-то расспросить.

— Залия! — окликнула Хадия. Невестка тут же появилась на зов. Своей расторопностью она напоминала Хадие её самоё в пору молодости.

— Проснулась, бабушка? А мы уж решили не тревожить тебя, коли уснула. А тут вот и Линиза приехала. Тоже по следам тех слухов.

Сказав эти слова, Залия многозначительно поджала губы. Вошедшая вслед за ней Линиза горячо возразила:

— И вовсе не из-за слухов приехала! И от Ильяса я никогда не откажусь, что бы там люди не болтали. Вот!

Хадия, казалось, и ухом не повела на такие слова. Проворчала только:

— Да и не спала я совсем. Слухи только дураки распускают. Умный знает, что говорит, и болтать попусту не станет… А где Аюхан с Ильясом?

— Так ведь оба по делам уехали, — всплеснула Залия руками. — Раньше вечера не вернутся. Ты же, бабушка, сама в себя ушла, говорить не пожелала. Вот они и уехали, дела-то не ждут.

Хадия пробормотала:

— Ну вот, а я-то собралась раскрыть вам свою тайну, не унесу же ее с собой на тот свет…

…Вечер. Волнующие минуты. Собрались все члены семьи, Линиза тоже в их кругу. Хадия посмотрела долгим взглядом в окно, словно пытаясь увидеть те далекие времена, окутанные завесой тайны. Вот она шевельнула плотно сомкнутыми губами и… Из глубин ее памяти воскресла и прошла перед мысленным взором присутствующих вся ее длинная жизнь, нелегкая судьба, замешанная на крови и слезах, исполненная любви и ненависти…