Кровь Ив

Пока что мне надо перестроиться, наблюдать и учиться, и узнать, как найти доктора, который когда-то заботился обо мне, любовника, который меня соблазнил, мужчина, который (я знала это в глубине души) все еще любил меня.

Я поспала пару часов, может, больше, и проснулась, когда золотистое сияние рассвета залило горизонт позади каравана машин. Солнце находилось позади нас, то есть мы направлялись на запад. Через несколько секунд мы миновали два выцветших дорожных знака.

«Вы покидаете Канзас. Приезжайте еще!» и «Добро пожаловать в Красочное Колорадо!»

Когда мы проехали несколько миль по Колорадо, группа из двадцати с чем-то автомобилей свернула в сторону, на федеральную магистраль между штатами. Когда наш грузовик поехал вдоль каравана, к началу строя, я встала на колени и стала лихорадочно искать Рорка, Джесси или какое-нибудь знакомое лицо.

Цепочка припаркованных автомобилей состояла из небольших грузовиков и машин, экономно расходующих топливо. Я не видела клыкастых ртов (они убрали клыки) и не узнала ни одно лицо из пятидесяти с лишним мужчин, проверявших двигатели, подливавших топливо из канистр и писавших на обочине. Никто не говорил, не переглядывался, и все же они работали как синхронные машины бок о бок друг с другом. От этого зрелища у меня волоски на шее встали дыбом.

Что-то в них всех не так — то есть, помимо похищения. Я не только ощущала их ауры, вибрировавшие под моей коже, но и их присутствие, похоже, отпугивало тлю поблизости. Насекомные вибрации присутствовали приглушенным гулом в моем нутре, но тля не приближалась так, чтобы оказаться в пределах видимости. Если уж на то пошло, она бежала прочь.

Хоть я и не сумела командовать этими мужчинами с пустыми лицами на поле сражения, я попыталась еще раз. Сосредоточившись на двух мужчинах, стоявших возле одной из машин, я безмолвно выдохнула: «Умрите».

Ничего.

Дерьмо.

Мы добрались до начала строя и повернули кругом, чтобы вернуться в хвост. Ни в одном автомобиле не имелось клетки. Никаких знакомых лиц.

Я была единственной женщиной.

Единственной пленницей.

Ни Рорка, ни Джесси.

Горе врезалось в меня с силой приливной волны. Я соскользнула на попу, обхватила себя руками за талию и попыталась обуздать прерывистые всхлипы.

Мое заточение на Мальте едва меня не уничтожило, но теперь я не та же, кем была тогда. Я вытащила свою задницу из пещеры, пережила жерла вулкана, смотрела, как тела моих компаньонов Лакота сгорают дотла и встретилась лицом к лицу с обугленными остатками моего любимого дома.

Эти события ожесточили меня, но силы моему дыханию придала именно та связь, что эволюционировала в этих горестях. Я образовала внушительную, непробиваемую крепость с Джесси и Рорком, и я буду за нее бороться, истекать кровью, и я убью, чтобы ее защитить. Это делало меня сильнее любого из моих мускулистых похитителей с пустыми глазами.

Я останусь сильной, буду сохранять голову ясной, а глаза — открытыми. Больше никаких нервных срывов. Никакой безнадежности. Я еще увижусь с Джесси и Рорком.

С этими мыслями началось мое второе заточение под началом Мичио.

Глава 44

Следующие две недели очень походили на мой плен на Мальте. Но вместо охраняемой башни на острове я как паршивая шавка сидела в клетке в кузове грузовика.

Трижды в день Мичио предлагал мне еду и воду. Вместо того чтобы подкупом убеждать меня поесть, он без единого слова забирал все обратно, когда я ни к чему не прикасалась. Вместо того чтобы потакать моим вопросам и вести игры разума, он дарил мне пустое молчание. Вместо того чтобы купать меня и носить в туалет, он бросил мне два ведра. Одно он наполнил водой, чтобы можно было помыться — пустые усилия, поскольку я отказывалась снимать штаны и куртку. Второе ведро — чтобы ходить в него в туалет. Я реально ненавидела его за такую деградацию и сообщила ему об этом.

Но все остальное было прежним. Неугомонность от сидения в клетке. Ужас перед неизведанным будущим. Бесконечная тоска по Джесси и Рорку. И мое ненасытное либидо.

Мичио, может, и потерял свою душу, но его тело было здесь, здоровое и ухоженное, дразнящее меня уверенной плавной походкой, точеными чертами красивого лица и движениями мышц под безупречной кожей. Чувственность была характерной чертой его физического телосложения, и неважно, смотрел он на меня с желанием или нет. А от него не поступало ни единого взгляда, хоть с интересом, хоть без интереса.

Другие мужчины тоже не награждали меня плотоядными взглядами. Они смотрели в никуда пустыми глазами и лишенными выражения лицами, как у Мичио. Они делали то, что требовалось для поддержания меня в живых, но меня никогда не выпускали из моей крохотной тюрьмы.

Я пыталась сбежать. Мать твою, я пыталась всякий раз, когда Мичио открывал дверцу в клетку. Но каждая попытка вознаграждалась стремительным ударом по ребрам. Он бил меня сильно и часто, удары были слишком быстрыми, чтобы их парировать. Его сила была неудержимой, а отсутствующее выражение не сходило с лица. Я, может, и могла двигаться как он, но я не могла перехитрить его или пересилить, и синяки на моем теле множились. В конечном счете, я перестала пытаться.

Когда мужчины могли провезти заточенную в клетку женщину в кузове пикапа через несколько штатов, и их никто не остановил, это признак того, что цивилизованному миру совсем пришел конец. Мы миновали одиноких бродяг, группы мужчин, видели несколько перестрелок уже в процессе, и все же никто не пытался остановить наш караван или приблизиться к нему. Наверное, они посчитали меня нимфой.

Кричащей, умоляющей, связно мыслящей нимфой. Да какая разница. Я не переставала звать на помощь.

Атрофия сказывалась на моих мышцах. Я не могла стоять, не могла полностью вытянуться. Так что мои руки и ноги ослабели и усохли, и мои штаны начали висеть на бедрах. А запах… Кожа моей одежды защищала от ветра, но милостивый Боже, она воняла потом и упрямством.

И тем не менее я отказывалась раздеваться, особенно когда мы добрались до снега и льда в горах Колорадо. Было пару дней, когда я была уверена, что лишусь нескольких пальцев на руках и ногах от обморожения, но именно утесы заставили мое давление подскочить до опасной отметки.

Утесы.

Каждая дорога, по которой мы ехали, огибала крутые скалы по самому краю. Как я умру? Грузовик утратит сцепление с дорогой, свалится с края горы и взорвется огненным адом? Или Мичио вытащит меня из клетки на самой высокой точке и сам меня сбросит?

Я переживала легкие панические атаки по мере того, как караван продвигался на запад через Юту, затем на юг вдоль длинного горного хребта утесов. От сильных изменений высоты над уровнем моря и климата мой желудок крутило, а тело то дрожало, то замерзало.

С каждой милей клетка как будто становилась все меньше и меньше. Мне томительно хотелось встать, потянуться, побегать. «Мне нужно выбраться, выбраться, выбраться!» Я пыталась кричать, пинать стены клетки и бить их кулаками, плевать им в лица. Ничто не трогало моих похитителей.