Кровь Ив

— Я останусь здесь, с ними, наверху, ладно? — она улыбнулась мне, пальцами ласково расчесывая спутанные волосы одной из татуированных женщин.

Заботиться для нее было естественным занятием, и это было видно в том, как она передвигалась от женщины к женщине, возилась с их постелями, отмывала их тела и при этом напевала что-то себе под нос. Она буквально светилась необходимостью заботиться. Я завидовала этому.

Я выжила, избавившись от более теплых и мягких частей себя и выстроив нечто более холодное, резкое. Я уже не была нежной, любящей матерью двух прекрасных детей. Я была кислотой, которая переполняла мой желудок всякий раз, когда я думала о них. Я была бесцветным прахом, который остался от их кремированных тел. Я была тенью, которая несла мучительные воспоминания о дне их смерти.

Мне было неловко, я чувствовала себя бесполезной здесь, с Ши, в окружении мягких постелей и ласковых касаний. Я могла излечить женщин. Я могла убить их врагов. Но я не знала, как их утешить.

Я сунула руки в задние карманы.

— Тебе нужна моя помощь?

— Неа, — она довольно выдохнула, и ее глаза слегка блестели в тусклом свете свечи. — У нас все будет хорошо, Иви.

Она говорила не только о женщинах. Она имела в виду меня, себя и весь чертов мир.

Учитывая все, что мы вытерпели за последние два месяца, это был первый раз, когда я увидела на ее лице надежду. Она смягчила ее карие глаза, приподняла губы бантиком и придала румянец щекам. Она несла эту надежду красиво и мощно, источая ее из своих пор и озаряя сам воздух, который я втягивала в легкие.

Я втянула еще один вдох ее надежды и позволила этому живительному чувству обосноваться во мне.

— Я люблю тебя, знаешь.

Я не собиралась говорить этого. Я даже не была уверена, говорила ли эти слова своим стражам, но как только они слетели с моих губ, я услышала в них правду. Она ужасала меня, зная, что я могла потерять Ши столькими ужасными способами, но в то же время она придала мне сил. Я любила эту женщину, которая воплощала все то хорошее, что еще существовало в мире.

Она изучала меня проницательным взглядом.

— Ты сейчас на эмоциях, да?

Я неловко пожала плечами, не зная, что с собой делать.

— Это неизбежно должно было случиться.

— Я тоже тебя люблю, — она часто заморгала, ее подбородок задрожал. — А теперь иди. Катись отсюда, — она шугнула меня рукой. — Иди расскажи тем мужчинам внизу свою крутую историю.

Так я и сделала. Вернувшись в гостиную и втиснувшись между Джесси и Рорком на диване, я говорила, пока свечи не сгорели до маленьких огарков, а мой голос не охрип от перенапряжения.

Линк растянулся в кресле с фляжкой бурбона, выпаливая вопросы как жадный репортер. Его мужчины тихо двигались вокруг нас, чистили одежду, чинили обувь, скребли вилками по разным банкам с едой. Некоторые спали. Некоторые стояли на посту снаружи. Другие сидели с нами и слушали мою болтовню.

Я детально пересказала каждое событие, повлиявшее на мою жизнь за последние два года, а Джесси и Рорк вставили рассказы о своем опыте. Дрон, Лакота, мужчины, которые насиловали меня, шрам на моей груди, наше путешествие в Европу и обратно, биологические изменения Мичио, мои нечеловеческие способности божьей коровки, пророчество. К тому моменту, когда я развернулась и показала присутствующим пятна на моей спине, уже не осталось камней, под которые мы бы не заглянули.

Линк сделал большой глоток бурбона и прикурил сигарету, задерживая дым в легких и изучая Джесси и Рорка бритвенно-острым взглядом черных глаз.

Он медленно выдохнул, и его взгляд остановился на Рорке.

— Ты священник, блюдущий целибат, но ты не отказываешься от минета.

Я только что сказала ему, что где-то там летает монстр с крыльями, а он хотел обсудить это?

Ладонь Рорка крепче сжалась на моем колене, его большой палец водил по впадинке между моими сжатыми ногами.

Линк махнул сигаретой в сторону Джесси.

— А ты бродящий с духами, который следует совету мертвого ребенка.

Я ощетинилась и ринулась вперед. Рука Джесси на талии пригвоздила меня обратно к дивану.

Линк потянулся вперед, к своей лодыжке, и затушил сигарету о подвернутую штанину его джинсов.

— Я не хотел оскорбить, Иви. У самого детей нет. Не хочу думать о том, каково потерять свое дитя, — он посмотрел на Джесси. — То есть, ты следуешь пророчеству, которое гласит, что твое семя убьет твою женщину.

Джесси, Рорк и я так тесно прижимались друг к другу, что наше коллективное напряжение передавалось между нами туда-сюда.

Откинувшись обратно на кресло, Линк прикурил новую сигарету, сосредоточившись на Джесси.

— Прошло два года с тех пор, как я видел женщину, но я узнаю красоту, когда вижу ее. Иви — бл*дская влажная мечта, и ни один из вас не трахает ее? Бл*дь, чуваки. Это какое-то извращенное дерьмо.

Рорк вскочил с дивана и налетел на Линка с кулаками. Его тяжелые удары раз за разом врезались в плоть, атакуя лицо Линка, ребра и руки. Они скатились с кресла, Рорк продолжал бить, а Линк — кряхтеть, пока они катались по полу.

Джесси не шевелился, его лицо оставалось расслабленным, глаза следили за возней.

— Разве ты не собираешься его остановить? — я попыталась встать, но его рука меня удержала.

Примерно десять мужчин Линка стояли в комнате, покуривая сигареты и держа фляжки, все такие небрежные и наблюдающие за дракой. Ни один не поднял оружия.

«Это что такое, черт подери? Какое-то дерьмо в духе «мужчины устанавливают доминирование»?»

Согнувшись над Линком, Рорк продолжал атаковать, его удары так и сыпались, жестко и беспощадно, и казалось, что им не было конца. Линк поднял руки, чтобы заслониться, но он не давал отпора.

Линк тестировал, насколько Рорк был сексуально неудовлетворен? Или так он доказывал, что он и его люди не представляли для меня угрозы?

«Пожалуйста, скажите мне, что вот этот звук не был хрустом сломавшейся кости».

Булькающий маниакальный хохот Линка раздался под неустанными ударами Рорка.

Рорк вскочил и положил руки на бедра, тяжело дыша и уставившись на Линка.

— Так истекаешь кровью, но все ржешь. Может, тебе нужна еще одно причастие к Иисусу через мои кулаки?

Линк сел, согнув колени; кровь капала из его носа и порезов вокруг губ и рта. Он сверкнул окровавленной улыбкой и поднял сигарету, которая так и оставалась зажатой между его пальцев. Она офигеть как помялась, но все еще тлела.

Меж стиснутых зубов Рорка вырвалось тяжелое шипение.

— Долбаный ад, твое лицо выглядит как мошонка моего покойного дядьки.

Опершись локтями на колени, Линк расправил сигарету и зажал ее кончик своими окровавленными губами.

— Видел шрамы на ваших костяшках, отец Молони. Хотел посмотреть, оставлены ли они тем, о чем я подумал.