Кровь, которую мы жаждем
Шрифт:
Жаждут крови.
— Я задал тебе вопрос. — Рычу я. — Ты подкрадываешься к ним? Ходишь за ними по пятам, как одержимая парнями девчонка?
— Ч-что? — заикается она, качая головой, заставляя все эти мокрые локоны подпрыгивать.
Мне стыдно за то, как легко я протягиваю руку вперед и перехватываю ее горло между пальцами, прижимая ее к себе, чтобы она не могла убежать от меня. Она не может видеть никого другого, прижавшись к моей груди. Не может вдыхать никого другого. Никого, кроме меня.
Мой большой палец погружается в ее шею, я чувствую, как трепещет ее пульс. Скользкая
Мой рот наполняется влагой при виде того, как она носит мою кровь, словно рубиновое ожерелье.
— Ты смотришь на них? — спрашиваю я снова.
Ее легкое дыхание касается моего лица, когда я опускаю голову, наклоняя подбородок так, что ей приходится приподнять шею в моем захвате, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Нет, Тэтчер. — Она захлебывается словами, мои пальцы запрещают ее дыханию вырываться по собственной воле. — Это просто ты. Я — твой призрак. Только твой.
Ее слова должны были стать льдом на моей горящей коже. Но это не так. Они — катализатор.
Наблюдение за тем, как она борется в моих руках, как моя кровь размазывается по хрупкой колонне ее горла, и как она говорит мне, насколько она одержима мной, только раскаляет мое тело.
За последние несколько месяцев она только и делала, что провоцировала и трепала мне нервы, царапая стены моего самоконтроля ногтями, о которых я даже не подозревал. У меня нет желания находиться рядом с ней дольше, чем это было необходимо.
Когда я смотрю на нее, я вижу свою первую и единственную ошибку.
Но сейчас она выглядит как самая желанная любовница смерти. Сам мрачный жнец пересек бы земли и океаны, чтобы прикоснуться к ней вот так, чтобы каждый сантиметр ее тела был покрыт его кровью, чтобы он мог слизать ее дочиста.
По моему позвоночнику пронесся шок.
— Не хочу, чтобы ты была для меня кем-то, — говорю я, желая немедленно отступить от нее. Я хочу в душ.
Я хочу очиститься от нее. Прямо сейчас.
Вот причина, по которой я держусь подальше, почему я игнорирую жжение ее глаз на моей коже и ее присутствие в комнате. Потому что в течение одной доли секунды, одной песчинки песочных часов, я был слаб для этой девушки.
Будучи неумелым мальчиком, я был слаб ради нее, и я никогда не хочу испытать это снова. Я позволил ей выжить, заставил ее уйти с пути моего отца вместо того, чтобы сделать то, что было поручено мне.
Она не сделает этого со мной снова.
Я освобождаю ее горло, позволяя ей глубоко вдыхать без ограничений, и стараюсь не смотреть на багровый отпечаток руки на ее шее.
— Но, к сожалению, сделка есть сделка. — Я делаю шаг назад, наблюдая, как ее тело заметно обвисает без моего прикосновения. — Так что у меня нет другого выбора, кроме как стать твоим учителем.
Я четко объясняю, что это такое и какие границы я требую, чтобы это сработало.
— Когда мы начнем? — шепчет она, выглядя так, будто хочет сказать что-то еще, но сдерживается, боясь, что я откажусь от своего согласия.
— В следующий четверг.
— Но я...
— Но ты? Я делаю тебе одолжение, детка. Не заставляй меня передумать, — предупреждаю я, прекрасно
понимая, какая договоренность у нее с Сайласом в этот конкретный день.Ее зубы впиваются в губы. Ей так хочется поссориться со мной из-за этого, что она не может этого вынести. Я почти впечатлен тем, что она сдерживается.
Почти.
— Прекрасно. Что-нибудь еще, ваше высочество? — Она сует руку в сумку, достает то, что выглядит как жакет или пальто, и использует рукав, чтобы убрать мое пятно с ее нежной шеи.
Я провожу языком по нижней губе, когда остается несколько крошечных разводов, отказывающихся отстирываться от грубого материала ее пиджака. Не помню, чтобы говорил ей, что она может это сделать, или упоминал что-нибудь о том, чтобы она вытирала мою кровь.
Если она хочет делать это, она будет учиться так, как учился я. Через правила. — Да, вообще-то. — Я смотрю вниз на свою руку в течение короткой секунды, прежде чем поднести большой палец к губам и пососать его. Терпкий вкус манит мои вкусовые рецепторы, когда я провожу языком вокруг, прежде чем убрать его.
Через периферийное зрение я не упускаю из виду, как ее глаза следят за каждым моим движением. Как они слегка расширяются, а ее розовый язычок проводит по нижней губе.
— Будут правила. Если ты не будешь следовать каждому из них, независимо от того, насколько они незначительны, эта сделка будет недействительной. Это ясно?
— У тебя есть «Руководство по убийству» Тэтчер? — пробормотала она.
— Сейчас это кажется смешным, но уверяю тебя, это не так. — Мое тело отступает все дальше от ее тела, каждый изящный шаг назад создает желанное расстояние между нами. — Будь у меня дома в шесть. Мне не нужно объяснять тебе дорогу, верно?
Яркий розовый цвет заливает ее щеки, превращая каждый сантиметр ее лица в цвет пыльной розы, пока она смотрит на пол, щелкая каблуками, покачиваясь взад-вперед.
— Нет, я знаю, где это.
— Так и думал. — Я поправляю запонки. — Не опаздывай.
Я не хочу признавать это, но думаю, что мне понравится ставить Лиру Эббот на место, приводить ее в порядок. Больше никаких беспорядочных сумок, похожих на крысиное гнездо, когда она роется в поисках нужной ей книги, никаких грязных пальцев от всей той грязи, в которой она играет, охотясь на жуков.
Это она пришла ко мне за советом, поэтому она его и получит. Понравится ей это или нет — не моя проблема.
Моя рука сжимает прохладную ручку двери, готовая оставить ее в холле, и прежде чем я успеваю подумать об этом, я снова говорю.
— О, и Лира. — Я поворачиваю голову направо, оглядываясь через плечо на ее застывшую фигуру, которая, кажется, оживает при звуке моего голоса, как будто она стоит наготове.
— Да?
— Никогда больше не стирай мою кровь со своего тела без моего разрешения.
ГЛАВА 9
Забытые места
ЛИРА
Библиотеки должны быть тихими.
Единственными звуками, заполняющими пустоту, должны быть скрип ручек по свежей бумаге или шелест переворачиваемых потрепанных страниц. Изредка скрип передвигаемых стульев и тихие голоса.