Кровь Пяти Драконов

Датомори попытался представить себе, как бы он сам допрашивал дракорожденного, и ни один вариант ему не понравился. В лучшем случае на допрос призовут кого-то из немногочисленных дракорожденных Ассоциации, и задача побега значительно осложнится. Скорее всего, так и есть – поэтому его не привели в чувство раньше, ждут, пока явятся Возвышенные «тени».

А значит, точно надо поспешить.

Датомори попробовал еще раз подергать цепи, высвободить кисти из стальной хватки – неудачно. Коротко выругавшись, он огляделся по сторонам; камера была чисто выметена и старательно очищена от всего, что можно было бы использовать для побега.

– Предусмотрительные, – сказал Датомори вслух. – Чтоб вас восьмихвостый кротопес сожрал.

Он оглядел себя самого. Одежда на месте, оружие, естественно, исчезло, браслет со стихийной линзой – тоже. Амулет ключ-камня – нет. Судя по ощущениям, в левом сапоге по-прежнему таится короткий и прочный нож… но даже при Возвышенной гибкости Датомори не смог бы изогнуться так, чтобы вытащить оружие.

Несколько секунд он размышлял над тем, чтобы стянуть сапог и выудить нож пальцами ноги, но отказался от идеи. Он же не чернильная обезьяна, в конце концов, пальцы не такие цепкие.

Что тогда делать?

Датомори поймал себя на том, что уже несколько секунд смотрит на браслет на левом предплечье. Обычное для странствующих дракорожденных украшение, защита от чужих ударов, как раз недавно отполированная заново – теперь царапины исчезли, и браслет сиял как зеркало.

Как зеркало.

Как зеркало!

Катак Датомори медленно улыбнулся. Любой, кто знал его хоть немного, при этой улыбке бы насторожился.

У всего сущего в Творении есть боги. Это известно сотням тысяч людей, но далеко не все из них понимают смысл фразы. И даже те, кто понимают, часто не осознают, какие выводы из нее можно сделать.

О том, что Возвышенные отличаются от смертных, знают решительно все. Но спроси большинство людей о том, чем они отличаются – они укажут на сверхчеловеческие силу и ловкость, способность призывать стихии на выручку, выдерживать убийственные для смертных удары и крушить камни небрежными взмахами оружия… Может, кто вспомнит о способности воспламенять чувства речами или пронизывать своей магией марширующих рядом солдат. Но мало кто сходу задумается о более тонких искусствах – и о выводах из этих умений.

Внешне мало кто бы сказал, что Датомори разбирается в оккультных науках. Он действительно не был ни чародеем, ни тауматургом, но различные духи всегда его интересовали – путешественнику необходимо знать такие вещи. А едва ли не первой среди связанных с такими знаниями магических умений лежала способность видеть и слышать. Безупречные монахи это умели, иным же требовалась некоторая помощь.

Например, наличие зеркала.

Датомори изогнул руку так, чтобы кандалы отражались в полированной поверхности браслета и были видимы в ней ему самому. Возможно, этого хватит, возможно – нет, но проверить можно лишь одним способом.

Сосредоточившись, он направил частичку собственной стихии к браслету; на мгновение мир подернулся пеленой.

А затем – наполнился еле слышными шепотами; в импровизированном зеркале возникли призрачные образы, проступавшие из камней и металла. Обычно Датомори игнорировал их, но сейчас, напротив – сконцентрировался на смутном видении, переплетенном с цепью.

На низшем боге сковывавших его кандалов.

– Приветствую тебя, о дух, – негромко произнес Датомори, и тень низшего божества удивленно встрепенулась. – У тебя отличные владения – они столь прочны и светлы…

Многие духи любят лесть и уважительные слова, и чем они проще по сути – тем больше любят. Датомори едва сдержал улыбку, когда низший бог затрепетал от гордости.

– Как жаль, что ты не можешь достичь высот в своей профессии, – вкрадчиво продолжал Датомори; дух недоуменно замерцал. – Твои цепи обречены вечно пребывать здесь, ржаветь в темноте и сырости…

Сырости в камере не было – по крайней мере сейчас. Но дракорожденный напитывал свой голос Эссенцией, усиливая мягкую, сочувственную интонацию; такие речи и на полноценный-то разум действовали.

– А кого тебе приходится сковывать! О да, сейчас ты обнимаешь запястья Возвышенного – но кто обычно оказывается в твоей власти? Смертные бандиты с толстыми руками и грубыми телами, должники с немытой от рождения кожей… Когда меня заберут отсюда – кто окажется следующим? Может, какой-то нарушитель, у которого все тело покрыто липкой и жирной грязью?

Голос Датомори звучал убедительно и возмущенно, с истинно Огненным красноречием, хотя про себя он искренне удивлялся поэтическому бреду, срывавшемуся с языка. И дух явно верил – его тень беспокойно металась по звеньям цепей.

– Не лучше ли тебе оставить место, где никто не способен оценить твой потенциал? Иди со мной, и…

Верная мысль вспыхнула в уме вместе с воспоминанием о старых знакомствах, и Датомори без малейшей паузы продолжил:

– …и ты будешь сковывать лишь людей с чистыми телами и изысканными руками, чья гладкая кожа будет оттенять блеск твоей стали. И ты сможешь смыкаться на запястьях Возвышенных, ощущать, как в твоей власти оказываются дети Драконов, наделенные силой стихий.

Дух замер, зачарованно покачиваясь из стороны в сторону.

– Отпусти меня, – мягко предложил Датомори, – и я клянусь – так и будет. Я приведу тебя к высшему будущему!

Несколько секунд протекли в ожидании; Датомори едва сдерживался, чтобы не проронить ни слово. Искусство убеждения состоит и в умении прекратить речь в нужный момент…

И наконец по камере эхом разнесся двойной щелчок. Кандалы открылись, освобождая запястья.

– Ха! – Датомори мигом оказался на ногах, растирая руки. План удался, теперь можно выбираться… но сперва – обещание.

Нож действительно оказался в сапоге, хитроумный тайник, сработанный сапожником с Острова, остался незамеченным. Датомори поблагодарил и его, и выковавшего нож кузнеца – точные уверенные удары и Огненная сила в мышцах смог выломать кольцо из стены и заткнуть цепи за пояс.

Дверь была заперта – ну конечно же, как иначе? Но хотя сам замок был стальным, врезан он был в дерево, и Датомори лишь усмехнулся. Когда встречаются огонь и древесина, побеждает обычно первый.

Он плотно прижал ладонь к замку, призывая текущее в крови пламя. Огненные язычки заплясали на руке, жадно вгрызаясь в дерево; дракорожденный не давал им расползаться, сосредоточившись на преграде.