Кровь тигра
Шрифт:
– Что?! – гигант вскрикнул и качнулся назад. Лицо его страшно побледнело.
– Так прикажете представиться? – поинтересовался Робин.
Ковбои стояли вокруг в полном оцепенении, не понимая, что происходит.
– Ты зачем пришел? – прохрипел Ровер.
– Сам знаешь.
– Драться хочешь.
– Хочу.
– Тогда зачем ты впутался в историю с плотиной?
– Да так, любопытства ради. А заодно и тебе сообщить: кончилось твое время, Ровер!
– Хорошо. Ступай за мной.
– Куда, интересно знать?
– Туда, где можно поговорить. Без свидетелей.
Все
Молчание длилось долго.
– По-моему, он сумасшедший, вот, – произнес наконец толстяк. – Но с Ровером справится. Нашлась и на старика управа, вот. Чего молчишь, шериф, язык проглотил?
Хоулд долго откашливался – с голосом что-то сделалось.
– Гм… Знаете, что он за птица? Этот тип – молодой Тигр!
Как по команде ковбои поглядели на двери, будто только что за ними исчез страшный призрак.
– Сообщили три дня тому, – продолжал Хоулд. – Парень уже перестрелял кучу народа. Всех, кто помогал выслеживать его папашу. А сюда он явился свести счеты с Ровером. Между прочим, и отца из тюрьмы вызволил.
– Старого Тигра?
– Ну да. Еще не известно, кто опасней. Ровер мне когда-то проболтался, будто очень жалел, что так подло со старым Тигром поступил. А нынче Тигренок заявился… Но папаша явно где-то поблизости бродит.
Новость словно обухом по голове ударила.
– Слышь, Хоулд, – позвал толстяк жалобно, – Тигр нас никогда не трогал, вот. А против Ровера все равно кто-то должен пойти.
– Точно! – поддержал Алан. – Мы против плотины с туза зайдем – с Тигра! Козырь что надо, а? Но ты уж нам подсоби, шериф!
То, что сам молодой Тигр съездил ему по физиономии, восстановило пошатнувшийся было авторитет Алана.
– Ты же сам говорил, – загомонили остальные, – мало ли кто он такой, парень этот… Ты его не знаешь – и концы!
Шериф беспомощно озирался, не зная, как ответить.
– Болтаем, болтаем, вот… – проговорил толстяк, убирая со стола, – а у меня сердце чует… Ой, что-то будет!
В ту же секунду хлопнул снаружи выстрел. В тишине ночи прокатилось эхо. Фолкстонцы ринулись вон из салуна.
На востоке теплился бледный рассвет. Вдалеке слышался удаляющийся стук копыт. Неясный силуэт всадника стремительно несся по направлению к горам.
Ровер вышел из салуна в сопровождении молодого Тигра.
– Слушай сюда, парень. Чем у нас с тобой дело кончится, я не знаю. Но хочу, чтоб ты понял: я всегда жалел о своем поступке. Не нужно было так делать. Я и тебе повторю: не нужно.
Робин молчал.
– Но раз было, значит было, не отвертишься. Отвечать все равно пришлось бы… Так что все в порядке. Вот только плотина… Ты мне скажи, ты не против плотины?
Несколько шагов прошли молча, Робин закурил.
– Мне все равно, – пожал он плечами.
– Тогда слушай внимательно. Плотину выстроят через три недели. Для всей округи она нужна: тут тебе и электричество, и железная дорога. Местные грубияны меня прославлять будут, и сами, глядишь, в людей превратятся. Фолкстон станет приличным городом…
Они
уже дошли почти до самого конца улицы. Робин все оттягивал решительный момент.– Дальше не пойду.
– Ладно, – согласился Ровер и закурил. Он держался спокойно, сжимавшая спичку рука не дрогнула. – Так вот, если меня не будет во главе всего дела, ничего не выйдет. Поэтому я тебя прошу. Никого и никогда не просил…
– Зря просишь, – холодно уронил Робин.
– Ты же не знаешь, чего я прошу!
– А что угодно. Что Ровер просит – делать не буду.
– Для Ровера сделаешь! Тигры всегда благоволили к людям Запада, забыл? Здесь им всегда помогали, да и сообщники находились. Нынешние-то совсем выродились, того и гляди перебьют друг дружку из-за пустяков. А все потому, что От всего отгородились, свежего ветра им не хватает. Моя плотина для того и строится.
– А они не хотят?
– Рабов тоже отпускать не хотели. И первый поезд под откос кто пустил? Может, индейцы?
– Чего ты хочешь, Ровер?
– Встретиться через четыре недели. Где угодно и как угодно. Плотину кончу, придут охранять солдаты, и можно будет спокойно посчитаться…
Робин долго не отвечал. Непонятная тоска терзала сердце, и он глядел в ночную мглу, словно высматривая там нечто. Он и вправду видел – видел лицо страдающей женщины. Своей матери, которой никогда не знал, но всегда любил.
Да, кровь – не вода. Горячая, она струится по жилам, и ничто не остановит Робина: ни револьвер, ни опасность… А вот старик вывихнул ногу – и ему не по себе от жалости. Женщина плачет – и он глядит в полной растерянности. Что за отрава у него в крови?! Та девчонка была в его власти… Теперь старый Ровер. Его можно уничтожить мгновенно, а – не получается. Неужели он так и не сможет отомстить? Мелькает в памяти милое лицо Молли, и от того на душе еще тоскливей. А седовласый старик рядом все бубнит свое про электричество и про плотину… Взять бы да отрезать разом: «Плевать на плотину, давай сюда револьвер!» А вместо этого – стоит он и глядит куда-то в сторону, а ночная мгла потихоньку рассеивается, стирая дорогой образ…
Светало.
Ровер замолчал, словно давая Робину возможность поразмыслить.
– Послушай, – тебе лично польза от плотины какая? – поинтересовался Робин.
– Никакой.
– Что ты за нее получишь?
– Медаль, – усмехнулся Ровер. – Лет через десять. А через двадцать назовут главную улицу в Фолкстоне – Ровер-стрит.
– Тогда я не пойму, какой тебе прок от нее?
– Так надо, понимаешь? Мне плотина – что твоему отцу разбой.
– В крови, значит, сидит? – ухмыльнулся Тигр.
– Может, и так. Мой отец в свое время отправился на Клондайк золото мыть. Помер, однако, в нищете, царство ему небесное. Но он построил на Юконе первый канатный паром! Скажешь, просто было? Безопасно? Один брат отца, мой дядя, сколотил несколько конных отрядов, чтобы охранять первые трансконтинентальные поезда. А другой муштровал индейцев в Мексике, помогал тамошнему правителю, за что и получил пулю в спину от французов. А мне с детства мечталось, что станет Фолкстон цивилизованным городом… Так что у нас это в роду.