Кровь вторая. Орда

— Да, не ори ты! — тут же грозно рявкнула на неё Апити, вогнав привыкшую к «жополизному» почитанию и до крайности избалованную царскую дочь, в ступор.

Ведунья злобно осмотрела, исказившуюся в молчаливой истерике, высокородную деву и смачно сплюнув в кишащих опарышей, сквозь зубы процедила:

— Вот, теперь я знаю, почему нет преемственности власти по крови.

И Райс, тут же захлебнулась её словами, неожиданно поняв их смысл. Вскипевшее в ней чувство несправедливости, тут же перевернулось в справедливость. Она глубоко задышала, выпуская закипевший «пар ярости», убеждая себя в том, что она, действительно, «никто» и зовут её «никак», и следует быстрее забыть, кто она такая и какого рода-племени, тут же вспомнив слова Апити, о том, что, только опустившись ниже нижнего, можно подняться выше всех.

Райс, ещё несколько ударов сердца поборолась со своей гордыней, а затем, смиренно спросила, уже совсем отчаявшимся голосом:

— Так что делать-то?

— Пей, ешь, борись, — ответила Апити пожимая плечиками, — как говаривала моя наставница, вода камень точит. Будешь бороться, поборешь. Сдашься, погибнешь. Тут всё просто.

— Легко сказать, — пробурчала царская дочь.

— А чё тут сложного. Не с нежитью же борешься, а сама с собой. На одной стороне привычки, на другой голова на плечах и сила воли. К тому же, этот круг, ещё из лёгких. Тебе твоё тело помогать будет, когда уже не в терпёж пить и есть захочется. Голод он не тётка, горькое и то сладким сделает.

— Благодарствую, — недовольно пробурчала Райс, — успокоила.

— Да, не за что, обращайся.

Вновь послышались шаги на верху и в жижу, булькнули два кожаных мешка, окатив девок брызгами нечистот.

— О, обед, — наигранно радостно возликовала Апити, утирая лицо от брызг.

Райс, почему-то, сразу скрутило и пару позывов, дёрнули скованное, напряжением тело…

В куче дерьма, оказалась и ложка мёда. Сидеть в выгребной яме постоянно, оказывается, необходимости не было. После того, как Апити выловив оба мешка и оттолкнув один царской дочери, с аппетитом отобедала, а Райс, развязав мешок и поковырявшись в тех помоях, что там были свалены и перемешаны в единую массу, вынула лишь извозюканный мешок с водой и наплевав на вонь и смрад, тут же, весь, осушила без остатка, их обоих вытянули из жидкого дерьма.

Что-то застрекотало снаружи, задвигалось и верёвка, привязанная за пояс, медленно потянула Райс на верх, где оказался наклонный лаз в глине, по которому, скользкое тело протащили и вытянули в люк.

Рыжая оказалась в узкой, длинной комнатке, стены и потолок которой были выложены из брёвен. Пол устилала свежескошенная трава. В одном торце комнатки, вырезано окно, откуда падал свет и вливался свежий воздух, в другом торце — массивная дверь.

Царская дочь осмотрела себя, брезгливо сморщилась и схватив пучок травы, принялась, перебарывая себя, обтирать пояс на груди, ища, как бы, от него избавиться. Её мысли не осознано, в первую очередь, направились в сторону побега. Ища застёжки или завязки, рыжая лихорадочно искала путь улизнуть отсюда. Кинулась к двери. Дотянулась, натягивая верёвку. Закрыто. К окну. То оказалось высоко и надо было, что-то придумать, чтоб туда забраться, но глухой голос Апити, раздавшийся из-за стены, прервал её метания.

— Райс.

— Что, — ответила она, всё ещё всматриваясь в окно и подступы к нему.

— Только ты не вздумай там пёрышки чистить.

— Почему? — недоумённо спросила ярица, оторвав взгляд от вожделенной дырки для побега и ещё раз оглядев себя.

— Чем дольше прибываешь в этом дерме, тем быстрее привыкнешь, — ответил голос Апити, похоже устраивавшейся на боковую.

Райс бросила испачканный пучок травы в угол, замерла прислушиваясь и осторожно спросила:

— А бежать отсюда никто не пытался?

— А зачем, — удивлённо спросила Апити, — я ж тебе говорила. Чтоб сюда попасть, очередь стоит, да, не каждую пускают. Кого пускают на этот круг, девы особенные, нечета остальным. Не-е, сбежать ты допустим сбежишь, только смысл? Куда ты подашься? К маме? И как там тебя встретят, после твоего трусливого побега? Ну, прибить то, может и не прибьют, но кем ты после этого станешь? В леса побежишь, на подножный корм? В пустующую избушку еги-бабы, её долг отрабатывать? Или где на поселении пристроишься в девках прислуги?

— Да, всё, достаточно, — недовольно оборвала её Райс, тоже заваливаясь на травяную подстилку, — разошлась. Я, просто, спросила.

— Я, на круги, больше года просилась у Матёрых Терема. Не пускали и всё. Одна, постоянно говорила, мол, мала ещё, подрасти. Вторая, «веселушка-приколюшка», вечно подкалывала, что-то вроде: «неча делать, круг топтать». Третья, так вообще, только отмахивалась, отстань, да отстань.

— Понятно. А что за Терем? Что за Матёрые?

— Так, Матёрых-то, ты видела. Это те три вековушки, которые тебя сюда привели, — запросто ответила Апити и судя по интонации голоса, похоже, уже решив покемарить, после обеда, — а Терем — это Терем. Дом Вала. Здесь, все «особые», проходят испытания и обучение. Место силы это, силы невиданной.

— Так мы, что, в Тереме Вала? — поинтересовалась Райс, усаживаясь спиной к той стене, из-за которой было слышно Апити.

— Ну, не совсем в нём, но тут рядом. Если до окна дотянешься, увидишь.

Райс опять взглянула на окно. Подумала, как туда можно забраться. Апити, тем временем, молчала, и ярица испугалась, что та уснёт и поговорить будет не с кем, поэтому спросила, что первое в голову пришло:

— А что после отхожего места будет, ты знаешь?

— А с чего ты решила, что у нас с тобой, одни и те же круги будут?

— Ну, свои то ты знаешь?

— Да, тоже не очень, — призналась всезнайка, — знаю, что меня ждёт дальше река, вроде, но тебя, это вряд ли коснётся. Это уж чисто наше, ведьменное.

Райс, запачкав руку о себя же, вновь схватила пучок травы и принялась оттираться, задав очередной вопрос:

— Слышь, Апити, а пояс этот снять можно?

— Нет, — тут же ответили из-за стены, — верёвку, тоже грызть не советую. Без зубов останешься. Наговор наложен, на то и другое. Да, и вообще, ты не о том думаешь, Райс. Ты собираешься второй круг проходить или решила себя червям скормить?

— Какой второй? — встрепенулась царская дочь и тут же поняла, что она полная дура, ведь первый круг, она прошла ещё в бане и тут же, поправилась, — да, собираюсь, собираюсь.

— А раз собираешься, то подумай, с чем ты борешься. Вместо того, чтобы бороться с собой, ты воюешь с мерзостью, что вокруг тебя. Ты дура, Райс, хоть и царская дочь. Ты, эту мерзость, прими, как родное, да, пусти себе внутрь, да, ею своего червя, брезгливого, отрави. По-другому, у тебя не получится, а ты, наоборот, стараешься от говна отстраниться, да, этого червя обезопасить. Эдак, долго будешь тут плавать и страдать.

Райс задумалась и ей показалось, что она поняла и смысл сказанного и то, что соседка её, уж больно умная оказалось, прям, не девка, а вековуха какая-то.

— Слышь, Апити, а ты откуда такая умная? Откуда всё это знаешь?

— Я ещё много чего не знаю, да и не такая умная, как хотелось бы. А, вообще, наставницы хорошие были.

— Так, меня, тоже, вроде, учили, и наставницы, говорили, лучшие, а толку то.

— Райс, — неожиданно весело спросила Апити, — а тебя, как царскую дочку, пороли?