Кровь вторая. Орда
Шрифт:
— Ты чё с ума сошла? Кто бы попробовал, дня бы не прожил.
Соседка за стеной заливисто рассмеялась.
— Вот поэтому, ты и дурой выросла.
— Но ты… — рявкнула Райс, дёрнувшись, но тут же поняв, что обидчицу не достать, лишь со злостью сжала в руке очередной пучок травы.
— Да, ты не обижайся, — вновь донеслось из-за стены, — просто, многие знания, надо вколачивать через задницу, их по-другому, выучить не получается. Вот меня, пороли через раз, да, каждый раз. Иногда, по несколько дней присесть не могла, стоймя стояла, а наставница моя, только подтрунивала, мол, ни чё, ни чё, в стоймя больше влезет. Поэтому, не хотела, да, умнела.
К ужину
Через два дня Апити выпустили и Райс, осталась одна. Ночью, перед сном, она с удивлением отметила для себя, что, несмотря на то, что её новая подруга, по всем статьям превосходит её, царскую дочь, у неё, в первые в жизни, не было желания убить соперницу, утопить или вообще, как-нибудь избавиться от выскочки. Она тянулась к ней, как к свету и оставшись одна, загрустила, как будто отняли, что-то, очень ей необходимое.
Ярица начала много думать, притом, именно думать, а не мечтать. Даже, каждодневные окунания, стали проходить обыденно, незаметно, как бы само собой разумеющееся, девка не всегда отдавала себе отчёт, в череде повторяющихся событий, пока, ещё через три дня, поднявшись на верх, массивная дверь распахнулась, а пояс, свалился к ногам, сам собой. Испытание этого круга, было пройдено, даже, как-то, легко. Райс, сама от себя не ожидала.
Глава третья. Он. Побег
Было их четверо, молодых да разных, кому волей судьбы, суждено было поменять, жизнь никчёмную и бестолково-однообразную, а кому-то распутную и разудалую, на жизнь, пролетающую стрелой, столь же скоротечную, смертельно опасную, но заманчиво интересную. Жизнь, подобную выпавшим игральным костям: либо всё, либо ничего.
Самым старшим из них был Гнур. Он был высок, хорошо сложён и единственный из всех, прекрасно воспитан, в его понимании. Копна густых чёрных кудрей, пробивающаяся щетина чёрной бороды и усов, делала его в глазах девочек, неотразимым мужчиной и завидным женихом. Ещё бы. Сын вождя племени маспий — это звучит гордо, а маспии, это вам не зачуханные кочевые роды, лазающие по горам, а городские, зажиточные жители Парсы.
Он и воин был отменный, и конь, и оружие имел лучшее. Читать, писать был обучен, целых три писанных книжки прочитал, на глиняных табличках, правда, поумнеть от этого, ему не слишком получилось, да, и дурь молодую, бестолковую, не выветрило, но фору перед сверстниками, давало ощутимую, да, и в глазах противоположного пола веса прибавляло, когда с бахвальством декламировал заученные наизусть писанные творения великих словесников.
Не устраивал его отца, бесшабашный образ жизни, отпрыска и чтоб обломать, фривольное и не к чему не обязывающее существование, принял он решение, Гнура женить. Решил вождь, что сын, давно вырос и пора бы ему, вступать во взрослую жизнь, полную не только прав, но и обязанностей. Жизнь, штука короткая, не успеешь развернуться как следует, а уже помирать пора.
Гнур съездил, пару раз, на смотрины, затосковал, поняв всю никчёмность своих попыток увильнуть от настойчивости отца, уладить его личную жизнь, да, и сбежал. Подвернулась ему, тут, парочка «нищебродных» балбесов, как он их для себя определил, которые, так разрекламировали свободную, да, вольную походную жизнь, каких-то, там, северных степей, что разом плюнул на всё и сам же возглавил их бегство, в далёкую и непонятную для него
страну. Ему было всё равно, лишь бы подальше, чтоб отец не достал.Главного инициатора и вдохновителя «рекламной компании», звали Асаргад, выходца из мардов, представителя одного из кочевых племён, обитающих на межгорных равнинах. Пожалуй, одного из беднейшего, хотя и многочисленного, поэтому Асаргаду, в отличии от Гнура, терять, вообще, было нечего.
Сын бедного пастуха, который сводил концы с концами, лишь благодаря тому, что поддерживал жизнь семьи мелкими грабежами на большой дороге, да, и в банде, его папаша, был лишь на вторых ролях, так что, большого куша, никогда не перепадало. Серьёзные ранения, полученные им ещё в бурной, боевой молодости, делали его ущербным. Прихрамывал на одну ногу, и левая рука плохо слушалась, почти отсохла. Эти то метки прошлых боёв и не давали отцу возможности, ни хозяйство в полную силу вести, ни в банде по рангу выше подняться.
Именно из редких рассказов отца, у вечернего костра, то и дело впадающего по пьянке в ностальгию, о своей бурной молодости, прошедшей в той далёкой северной стороне и узнал Асаргад, об удивительной, воинствующей, бескрайней степи, с детства мечтая, что, как только вырастит, обязательно отправится по стопам отца и станет великим воином и богатым мужчиной, и не в пример отца, будет более удачлив и осторожен с ранениями. А то, что здесь ему ловить нечего, он определил для себя сразу, как, что-то начал понимать в жизни.
Он не собирался, конечно, отправиться туда вот так, сломя голову, но подвернувшийся Гнур, решил его судьбу, одним махом и Асаргад, даже не колеблясь, собрался и отправился с этим жадным на авантюры и приключения отпрыском знатного рода.
Асаргад, по сравнению с Гнуром, выглядел ещё, как мальчик с виду, и ростом пониже, и сложением по суше, и поросль на лице, только пушок, но молодость, проведённая в дикой горной стране, это очень хорошая школа выживания, между смертью и жизнью. Такую закалку не получишь при дворе знатных вельмож, со всеми их знаниями и воспитаниями. Про реальную, дикую жизнь, этот молодой мужчина, знал куда больше Гнура, ребёнка-переростка. К тому же, у этого парнишки, было одно уникальное качество — феноменальная, в буквальном смысле, нечеловеческая память.
В кого он такой уродился, он не знал, но был убеждён, что это подарок самого Ахурамазды, так по крайней мере, предполагал его отец, а мать, была, просто, уверена, что данный уникальный дар, сделает его сына особенным и в будущем, очень важным человеком.
Он умудрялся запоминать всё, что лишь раз, увидит или услышит, притом навсегда. Одарённый мальчик, по примеру мамы, был уверен, что он не такой, как все, а значит и судьба его будет не такая, как у всех. Асаргад прекрасно знал, что он — «меченный небом», хотя никогда не афишировал этого. Мальчик надеялся, с помощью этой особенности, достичь высот в жизни, вот, правда, не знал, пока, как.
Вторым, из этой парочки «нищебродов», был такой же сын нищего пастуха, из соседнего стойбища, одногодка с Асаргадом, по имени Эбар. Асаргад с самого детства заразил его идеей «северной страны» и с тех же времён, наметил его в свои напарники и кровные братья, о которых, с таким упоением, рассказывал его восхищённый отец. Эбар был не против.
Так, мечтая на пару, они и оказались в водовороте событий, которые одним взмахом крыла капризной фортуны, превратили их пустые мечты, в нечто осязаемое, но всё ещё, до конца не осознаваемое и не понятное. Друзья пустились в авантюру, с мурашками по всему телу, абсолютно не представляя, чем это всё, для них закончится.