Кровавая жертва Молоху

Замолчав, он кидает на Щепку такой презрительный взгляд, что она невольно скрещивает руки на груди.

– И кого, ты думаешь, они послушают? Меня или тебя? Возьму мальчишку к себе на воспитание. Пороть его буду нещадно, уж это обещаю. Каждый день. Наследие его разгульной мамочки можно выбить только розгами и ремнем. А теперь отвечай: ты этого хочешь? Отвечай, я сказал!

Щепка стоит, опершись на край плиты. У нее хватает сил только на то, чтобы покачать головой.

– Вот так-то, – заключает Фаст. – Значит, конец болтовне. Собирай свои пожитки и уезжай прочь из Кируны. Даю месяц. И предупреждаю: я большим терпением не отличаюсь.

У нее подкашиваются ноги, девушка опускается на табуретку, стоящую у плиты.

Наклонившись над ней, Фаст шипит ей в ухо:

– Она это дело любила, учительница. Ныла и просила, чтобы я продолжал. Пришлось ее придушить, чтобы она заткнулась.

И он удаляется вниз по лестнице.

Вода с пальтами начинает переливаться через край, Щепка не в состоянии снять котел с огня. Сил хватает только на то, чтобы подняться на ноги. Когда некоторое время спустя приходит на обед Юхан Альбин, Франс плачет что есть мочи в своей корзинке, а пальты подгорели. По окнам струится влага.

Ребекка рылась в коробках Суль-Бритт Ууситало. До этого она позвонила Альфу Бьернфуту и убедилась, что постановление прокурора на обыск все еще в силе.

– Не хочу, чтобы мне еще и это припаяли, когда фон Пост нажалуется на меня в национальную прокуратуру.

– Пусть только попробует – будет до конца своих дней штрафами заниматься, – ответил Бьернфут сквозь зубы.

Подумать только, сколько хлама человек успевает собрать в течение жизни! Ребекка почувствовала, как пыль щиплет в носу. Фотографии, письма, копии налоговых деклараций, договоры о страховании, детские рисунки, счета, рекламные брошюры десятилетней давности и еще бог знает что.

Обнаружив письмо начальника Суль-Бритт, в котором тот озабоченно высказывался по поводу ее проблем с алкоголем, Ребекка стала мучиться сомнениями – ей пришлось прерваться и пойти выгулять Щена.

– Но ведь это никому не наносит вреда, – сказала она псу, который носился по мокрому снегу и выписывал сообщения о знакомствах на каждом дереве. – Я просто вынюхиваю. Примерно как ты.

В кармане завибрировал телефон. Это был Кристер.

– Привет, – проговорил он таким нежным голосом, что Ребекка невольно улыбнулась. – Я хотел спросить: ты можешь ненадолго забрать Веру? Я собираюсь побеседовать с родителями парочки хулиганов, которые обижают Маркуса в школе. Я позвонил Майе, и она сказала, что они взяли напрокат у знакомых домик на Раутасэльвен и что Маркус может поехать с ними порыбачить. Так что все удачно складывается. Ему, наверное, будет интересно. Они пробудут там только один день.

– Ты можешь запустить Веру ко мне домой, – сказала Ребекка. – Я уже скоро буду там. И Маркуса могу забрать. Ключ под цветочным горшком на крыльце.

Кристер громко вздохнул.

– Под цветочным горшком! Зачем вообще трудиться и запирать дверь, если ключ под горшком? Это первое место, которое проверяют потенциальные взломщики. А затем ботинки, по непонятным причинам оставленные на морозе.

– Знаю, знаю, – ответила Ребекка. – Но разве это не замечательно? Пока была жива бабушка, существовала традиция никогда не запирать дверь, уходя из дома. Перед дверью ставили метлу, чтобы гостям, жаждущим кофе, не надо было проходить путь от калитки до дома без надобности. Издалека было видно, что никого нет дома.

– Я запущу собаку и поставлю к двери метлу, – проговорил, смеясь, Кристер и попрощался.

Ребекка продолжила поиски. В конце концов она нашла то, что искала. Большой коричневый конверт. Три листа с пометкой Share Certificate. Старинное письмо, стиль изложения давно устарел, рука автора документа слегка дрожала.

«Старый человек писал», – подумала она, чувствуя, как бьется сердце.

Письмо начиналось словами: «Дорогая Щепка!»

Однако чтение она решила отложить на потом. К тому же и почерк не так легко было разобрать. Вместо этого она позвонила Монсу. Он тут же ответил. Голос его звучал радостно, и Ребекка ощутила укол совести. Однако времени на воркование не было.

– Послушай, ты знаешь всех, кто занимается коммерческим правом и торговлей ценными бумагами, – проговорила она. – Мне нужна твоя помощь.

Щепка просыпается ночами и беседует с богом. Сколько бы она ни работала днем, это не помогает. Сон не приходит. Она рассказывает своему Господу, что не несет. Лежит в ночи, глядя в темный потолок, и чувствует, как ее переполняет ненависть. Единственное, что ей остается, – это молиться. Слов она находит немного. «Боже, помоги мне! Помоги мне!»

Изо всех сил пытается она отогнать воспоминания об Элине, о ее светлых волосах. Элина – и управляющий Фаст. Окровавленная блузка Элины, которую отдал ей церковный служка, когда она принесла туда чистую одежду для последнего пути.

«Боже, помоги мне! – молится она. – Я хочу убить его. Почему он должен жить? Это чудовищно несправедливо».

К тому же она все время боится. Она готова бежать из Кируны прямо сейчас: кто знает, что придет в голову Фасту? Вдруг он отберет у нее Франса? Юхан Альбин обещает, что они уедут, но только сперва надо найти работу на новом месте.

Она думает, что, если Фаст еще раз хоть одним глазом посмотрит на мальчика, она ударит его жирную башку ухватом, еще и еще раз… надо было вылить на него котел с пальтами, ошпарить его, словно свинью.

«Боже, помоги мне! – молит Щепка. – Помоги мне! Милый мой Иисус!»

Свен-Эрик Стольнакке, Кристер Эриксон и Маркус вышли из машины там, где заканчивалась дорога. Прямо в лесу. Вдали слышится шум реки.

– Скоро приедет Ребекка с Верой и заберет тебя, – сказал Кристер Маркусу. – Я ненадолго.

– Я хочу с тобой, – говорит Маркус, хватаясь за рукав куртки своего нового друга.

– Я буду торопиться изо всех сил, – пообещал полицейский.

На тропинке, ведущей через лес, – утоптанный наст. Казалось, идешь по узкой ледяной улице. С деревьев капает. Кое-где пятнами лежит снег. Чтобы не поскользнуться, они старались ставить ноги на камни и кустики брусники, торчащие изо льда.

«Однако немного прояснилось», – думает Кристер, не решаясь оторвать глаз от дороги. Небо казалось выше, облака реже.

Деревянная лестница спускалась к болоту. Через него была проложена тропинка из бревен.

По деревянной лестнице и бревнам пройти было практически невозможно. Ступеньки были скользкими, бревна покрылись коркой льда.

– Красиво – как когда в штаны наделал, – пробормотал Свен-Эрик. – Так и убиться недолго.

Затем он окликнул Маркуса:

– Осторожно, малыш! Ох уж эти дети, – пробормотал он себе под нос. – Так и вспоминается то время, когда сам был таким.

С детским бесстрашием и чувством равновесия Маркус был уже далеко впереди. Он двигался легко и быстро.