Кровавое вино

Брат, появился из комнаты ровно в тот момент когда все сумки были собранны. Тепло одетый, в правильно подобранной одежде, он держал в руках альбом и несколько карандашей.

— Как я понимаю мы туда не на пять минут? — Серьезно сказал мой маленький мужчина.

Мой единственный лучик света в это темном и беспросветном мире. Моя маленькая радость, и большая гордость. И ведь понял все. И что мы туда надолго, что у меня на него не будет времени, что нужно будет занять себя чем-то. Мой брат, это наверное единственное за что я благодарна родителям.

***

И вот, в очередной раз я направляюсь к дому профессора, а рядом идет очень серьезный ребенок, насупившийся из-за того что я не разрешила себе помочь. И сопит он маленьким ежиком ровно до того момента пока мы не доходим до места ночной битвы. Ребенок остановился как вкопанный одновременно с восторгом и страхом, разглядывая дело рук нескольких боевиков.

Семь боевиков… Пятеро прибежали сразу, один привел меня домой, и еще один отправился за подмогой. К моменту схватки тут должно было находиться более дюжины взрослых мужчин. Они должны были отгонять монстров друг от друга, так как если те вместе, то они почти непобедимы, а значит, вокруг должны быть поломанные ветки, потревоженные кусты, или хотя бы следы ног. Не считая более хаотичных следов борьбы.

Отпустив руку Акари, я начала обходить выжженный круг по диаметру, все присматриваясь к кустам и листве. И вот что странно, кроме следов моих и профессора, ничего больше не было. Даже те кусты в которые я влетела, были потревожены лишь мной, вон, даже клочок моего махрового халата на ветках, и волосы…

Куда же они тогда могли отправиться? А дошли ли сюда патрульные?

— Эмми, что-то не так? — Встревожено спросил братик.

— Хотела бы я знать Акари… Мне все кажется что здесь что-то неправильно, но не могу понять что, и это не дает мне покоя.

— Я бы сказал что с кругом что-то не так. — начал выражать свою мысль ребенок. — Он слишком ровный.

И я впервые внимательно пригляделась к самому контуру. Да, он был слишком идеальным, словно его нарисовали а не выжгли изнутри.

— Может они поставили сдерживающий силовой барьер? — пожала я плечами.

— Не барьер, а скорее купол. — Указал ребенок пальчиком вверх. — Смотри, даже обгоревшие ветки деревьев образуют купол.

Я пригляделась, и действительно, если отрешиться, то можно увидеть как темные кончики обугленных веточек создавали купол, и хоть я ни разу не видела как работают патрульные отряды, даже для меня это показалось странным. А ведь когда я бежала за помощью раздавался взрыв…

Вернувшись к брату, я стояла, задумавшись над тем что же я здесь вижу. Стояла, и ни одной мысли не приходило в голову, пакеты нагруженные едой, начали оттягивать руки, когда за них дернули.

— Пошли скорее, а то я уже замерз.

И действительно, нос ребенка стал красным, щечки порозовели, а сам он нетерпеливо притоптывал на месте. Что ж, мы продолжили путь, ведь до дома оставалось не так уж и много.

На этот раз, дом встретил теплом. Закрытая дверь и зажженный камин, исправно делали свое черное дело. Ребенок тут же умчался исследовать чужую обитель, а я направилась на кухню, нужно было выложить всю снедь, что мы взяли с собой, и поставить подогреваться бульон. Хозяин дома, мог быть уже в сознании или скоро должен был бы очнуться, и лучше, ему сразу чего-нибудь поесть. После стольких часов мучений, организм должен быть истощен.

Акари же, обследовав все комнаты, кроме хозяйской спальни, куда я ему не разрешила входить, разместился в гостиной, с альбомом и карандашами, начав что-то с упоением рисовать. Этот ребенок нигде и никогда не пропадет, в этом я убедилась в очередной раз, стоило только взглянуть, чем он себя занимает в свободное время.

Бульон был согрет, как и шарлотка, травы в чайничке заварились, и я решилась пойти и проведать больного.

В спальне в этот раз, было намного теплей и уютней. Молодой профессор, мирно спал, закутавшись в одеяло по самую макушку. Говорят после такого яда еще надолго остаются последствия, но сейчас, наблюдая за умиротворенным мужчиной, никто бы и не помыслил о том, что еще недавно его что-то мучило.

в первый раз видела его таким. Вечная складка на лбу от недовольства учениками, разгладилась, Не было больше и морщинок вокруг глаз, и поджатых в тонкую ниточку губ. Был просто молодой мужчина, которого сослали в академию за никому неизвестные провинности.

Он явно не любил преподавать. Хоть он и был одаренным ученым, с кучей степеней и званий, его не смогло защитить ни одно из его достижений от несправедливого произвола.

Поговаривали, что его подозревали в нескольких убийствах, дабы приблизить себя в очереди на наследование престола империи. Другие же говорили, что он что-то не поделил с императрицей. Мол, молодая, и уже родившая наследника, императрица, все время искала себе любовников из молодых да одаренных, но гордый ученый Александр Горрис, отказал амбициозной даме, и та при помощи своих интриг, сослала его сюда, к краю империи, на небольшой остров, на котором находиться академия, и максимум куда он отсюда может отправиться, так это в портовый городок, к которому примыкает остров.

Присев на край кровати, я по старой медсестринской привычке потрогала лоб поправив упавшую на глаза челку, взяла руку и начала отсчитывать пульс. Все явно было в порядке, и что бы с ним не происходило ранее это что-то, отступило под натиском лекарств и хорошего сна. В гостиной все так же размеренно тикали часы, шуршал карандаш по бумаге, мирно трещали поленья в камине, и бессонная ночь, наполненная стрессом, дала о себе знать. И как итог, я провалилась в крепкий, глубокий сон.

Где-то глубоко в своем сознании, я понимала, что спать здесь нельзя, что нужно встать, что еще куча дел, и все пыталась вырваться из цепких объятий царя снов, но каждый раз, он одерживал вверх в этой битве. А я вновь с упорством ослицы, вырывалась из омута этого вязкого сна, пытаясь пробудиться, потому что нельзя… Потому что дела…

— Тише маленькая, спи. Ты сегодня хорошо потрудилась… — И чья-то теплая рука погладила меня по волосам так, как даже мама не гладила в детстве.

И после этих слов, наступил блаженный отдых.

***

Проснулась я словно от толчка. Сердце колотилось как бешенное, а мне все казалось, что я что-то забыла или упустила. Осознание и воспоминания возвращались с трудом Комната, как и постель, были мне незнакомы, и было очень странно ощущать себя здесь в безопасности. Откинув плед, обнаружила, что спала одетой, это не могло не порадовать. Потом взгляд упал на прикроватную тумбочку, на кучу флаконов что так и остались стоять тут, и я все вспомнила.

И о докладе, и о монстрах, о профессоре и яде, о бессонной ночи. Обо всем.

За дверью все это время слышались голоса, и оба мне были хорошо знакомы. Бесшумно поднявшись с кровати, я подобралась к двери и тихонечко ее открыла.

— Я ничего не имею против твоей сестры. — Оправдывался профессор… улыбаясь? Я точно слышала в голосе улыбку.

— Да, но именно из-за вас она плачет ночами и все пишет. Я знаю, ведь когда она думает что я сплю, я подглядываю. А потом, я читал, все те переписывания были по ядам! — Максимализму, и непосредственности детей нет предела, вот и сейчас, брат отчитывал взрослого дядю, даже не задумываясь что этим он ничего не решит.

— Не из-за меня, а из-за себя. Студентка Эммина Коли, одна из самых отстающих учениц этой группы. Ей нужно больше учить, а не… даже предположить не могу, чем она занимается после пар… Свидания? — профессор явно получал удовольствие от маленькой перепалки, только вот для брата все было предельно серьезно.

— Неправда! Она не ходит на свидания! Ей некогда даже со мной играть, все время только и слышу, Акари, иди займись чем-нибудь, а я тут доучу, и приду к тебе. Акари, я вот еще доклад допишу, а патом мы примем ванну и ляжем спать. — не зря говорят что дети меленькие повторюшки, вот и этот за весь свой монолог, повторил и папину манеру, недовольного ворчания, и мою оправдывающуюся манеру речи.