Кровавый Гарри
Шрифт:
— Вы — маг? — В невыразительном, холодном голосе сопровождающего мелькнуло удивление. Или мне показалось?
— Маг.
— Это обстоятельство отягчает ваш проступок.
— Но я не использовал магию. В городе это запрещено, не так ли?
— Не так. В правиле масса исключений, практически нивелирующих само правило. Впрочем, вам объяснят.
Я пожал плечами. Будь что будет. Дальше Арены не сошлют. Или сошлют? Как же мало я еще знаю об окружающем мире. Хорошо героям книг, раз-раз и вписался в окружающую жизнь как турист в Октоберфест. Но что, если вы не турист? Здесь я полных четыре месяца, пусть и в запертой обстановке, но общения
— Пройдемте, задержанный. — Человек в черном костюме подошел незаметно. Обувь или мастерство? Полы паркетные, никаких ковров, и наши шаги (мои и Ивана) звучали весьма гулко.
С Иваном нас разлучили. Когда я последовал за своим проводником, мой слуга тоже прикладывал свою лапу на шар, засветившийся, как я успел заметить, желтым.
Мы прошли коридором в полукруглый зал. Сопровождающий отошел в сторону, знаком указав мне занять место в середине. Прямо передо мною возвышалось нечто вроде кафедры, за которой стояла темноволосая пожилая женщина с высохшим худым лицом. Она равнодушно осматривала меня, пока наши взгляды не встретились. Тогда она едва, еле заметно дернулась.
Некоторое время все молчали. Женщина что-то читала, судя по шелесту бумаги, точнее я не видел, сопровождающий превратился в тень, а я угрюмо ждал продолжения. Безо всякой интуиции было ясно, что влип. Теперь главное не натворить чего-то еще худшего. Такое бывает. Некая глупость, случайность, кажущаяся мелочью, вдруг затягивает вас в такие жернова, что лучше бы вы убили сотню человек. И что-то подсказывало, что сейчас как раз тот случай. Вопрос лишь чем именно придется жертвовать, чтобы вернуть события в приемлимое русло, о чем я и размышлял. Наконец, женщина поправила свои волосы, собранные в тугую косичку, и заговорила:
— Осужденный номер… именующий себя Кровавым Гарри, гладиатор Арены Справедливости, вы задержаны по обвинению в нанесении тяжких телесных повреждений свободному человеку. Отягчающие обстоятельства: действие совершено группой в состоянии алкогольного опьянения, кроме того, задержанный является магом. Вы можете или желаете сказать что-либо в свое оправдание?
— Почему вы говорите, что деяние совершено группой? Иван вообще ни при чем, только рядом шел.
— Правильно ли я поняла из представленного описания, что Иван является вашим официальным слугой?
— Да, он присягал. Ну и что?
— То, что слуга это равно что и вы. Деяние слуги есть деяние господина, а деяние господина есть деяние слуги.
— Интересно девки пляшут. А если он или я вообще ни при чем?
— Какие девки? Вы хотите изображать сумасшедшего? Зачем, ведь шар не обмануть, и он не оценил вас как невменяемого. Если только вы не хотите, чтобы я засчитала вам еще одно отягчающее проступок обстоятельство — попытку обмана.
— Я говорю о том, что это бред, обвинять Ивана в том, что сделал я, который и сам не знал что сделает за минуту до того.
— Вы говорите абсурдно. Впрочем, насколько могу понять, вы все же не собираетесь утверждать, что не совершали того, в чем вам обвиняют?
— Простите, как мне к вам обращаться?
— Как положено. Страж. Вы до сих пор пьяны?
— Нет, я не пьян. Да, я признаю, что ударил этого идиота.
— Свободного
человека.— Ага. Он слишком распускал язык.
— Тогда вы распустили руки. Нанесли тяжелые повреждения. Валерий лишился пяти зубов, а от удара о стену получил черепно-мозговую травму, затылочная кость сломана. Полное восстановление без магического вмешательства невозможно.
— Не вижу проблемы. Давайте, я его вылечу.
— Разве вы маг-целитель?
— Нет. Не знаю, но что сложного? Я волью в него маны столько, сколько необходимо. Все эти вышеперечисленные "тяжкие телесные повреждения" — сущие пустяки в сравнении с тем, что я уже делал.
— Вы лечили людей без разрешения?!
— Ну да, того же Ивана, спросите, он подтвердит. Да и вы сами наверняка уже знаете.
— А, на Арене. Это совсем другое. У вас нет права лечить кого бы то ни было, соответственно вы не будете лечить и пострадавшего. Тем более, что он уже излечен за счет городской казны.
— Ну тогда я не понимаю к чему наш с вами разговор.
— К тому, что лечение не дешево, и вам придется возместить ущерб — это раз, заплатить штраф за материальный ущерб — два, заплатить штраф за моральный ущерб — три, компенсировать городу беспокойство — четыре.
На мгновение мне показалось, что положение мое не столь и плохо. Штраф! Сдерут немало, думал я, но штраф всего лишь деньги.
— В общей сложности штраф составляет двести сорок три тысячи, восемьсот семьдесят шесть серебряных монет.
— Сколько?! Да ведь это больше, чем у меня есть! — От неожиданности я вскричал. Да, чрезмерность сумм ожидалась, но не обдирание как липки.
— У вас есть именно столько. — Женщина тепло улыбнулась как другу.
— Большая часть есть. Столько — нет.
— Вероятно, вы забываете о той части ваших призовых, что передали своему слуге.
— Ивану? Но это его деньги. Однако же, да, в сумме, возможно, и выйдет.
— Уверяю вас, именно столько у вас и есть.
Спорить было нечего, но промолчать вовсе я не мог.
— Простите мою настойчивость, прошу извинить меня, уважаемый Страж, но не кажется ли вам, что это слишком?
— Не кажется, осужденный, ведь у вас есть эти средства.
— Простите еще раз, но… вот будь у меня иная сумма, вы бы назначили ее?
— В данном случае да.
— И так откровенно говорите об этом?! — Я не мог не восхититься подобной непринужденностью.
— А что вас, собственно, смущает? — Женщина непонимающе подняла брови. — Есть проступок, есть наказание. Соразмерность определяет конкретная ситуация, в вашем случае она такова. Цените мягкость и рачительность государства. В былые времена с вас бы сняли кожу, или сделали еще что похуже.
— О, да, — я тоже улыбнулся, — безусловно, я ценю мягкость, и, особенно оценил рачительность. Обобрать до нитки — превосходный пример.
— Вы говорите так, словно свободный человек, а не опекаемый преступник. Государство ваш опекун, если вы не запамятовали.
— Нет-нет, что вы! Это я помню всегда. А если забуду — то вы мне напомните, госпожа Страж, не правда ли?
— Напомню, я или еще кто-то, не принципиально. У вас странная черта произносить очевидные, обыденные вещи так, словно вы желаете открыть мне глаза на нечто неведомое. Учитывая данное ваше свойство, я не сомневаюсь в том, что мы с вами еще увидимся здесь. Мой долг предупредить вас быть внимательнее и осторожнее, ведь не все вопросы легко разрешить штрафными санкциями. Берегите себя.