Круг Матарезе

– Почему ты говоришь о Матарезе?

– Просто потому, что это может быть единственным объяснением. Ведь крупные дельцы наркобизнеса никогда не связываются с наркоманами напрямую. Должно быть среднее звено по распространению наркотиков. И звено это должно хорошо финансироваться. Полученные деньги можно использовать для постановки любого дела, например терроризма. Такие организации есть не только в Италии. Они есть и в Германии, и в Ливане, и даже в Америке. Все они финансируются тайно и независимо друг от друга. Ты рассказала мне лишь один пример того, как манипулируют этими организациями.

– Но ты говоришь так, словно не знал об этом, а на самом деле ты офицер секретной службы и должен был это знать…

– Я был офицером, но сейчас таковым не являюсь.

– Это не меняет дела.

– Ты должна понять, что есть разные военные. Если вспомнить, что я – офицер секретной службы, профессионал с определенными правилами и методами работы, принципы и содержание которой мы не можем опорочить, то ты поймешь, что у нас совершенно определенная деятельность. А те, кто поставил своей целью переделать мир, ведут особую войну, войну без правил и компромиссов. Это дикие животные, для которых убийство само по себе не является преступлением. Те же, кто финансирует их, не заинтересованы в каких-либо ограничениях. Нужно быть дураком, чтобы не понять, что в один прекрасный момент они пойдут дальше и сумеют парализовать правительства… Когда правительство парализовано, страна лишается управления, создается вакуум, который и стремится заполнить иная сила, и она не замедлит появиться.

– Что ты хочешь сказать, поясни, – попросила Антония, заметив странное выражение его лица.

– Я хочу сказать, что сейчас мы гораздо больше приблизились к пониманию слов, произнесенных почти семьдесят лет назад на вилле Матарезе: «Вы наследуете землю». Ныне это происходит на наших глазах. Есть график, расписание, по которому должны быть запущены, а может, уже запущены механизмы разрушения. Масштабы терроризма растут из месяца в месяц, испытывая на прочность верхние эшелоны власти. Я хотел, чтобы ты помогла мне, но я чувствую, что ты слишком много пережила и это будет для тебя непосильно. Я найду других, кто, может быть, поможет мне.

– Значит, я больше не нужна вам в этом качестве? В таком случае что же будет со мной?

– Я попытаюсь спрятать тебя. Дам тебе денег и утром отправлю на самолете как можно дальше от Рима. Я напишу пару писем, и ты передашь их людям, о которых я тебе расскажу. Все будет хорошо. Там ты не будешь чувствовать себя как в тюрьме. Никто из твоей прежней жизни не дотянется и не побеспокоит тебя.

– Включая и вас, Брэндон Скофилд?

– Да, включая и меня.

– Тогда я думаю, что будет лучше, если ты убьешь меня.

– Что?!

– Я не уеду! Ты не можешь силой заставить меня сделать это! Какое право ты имеешь распоряжаться моей судьбой? Лучше убей меня!

– Я не собираюсь убивать тебя. Ты должна быть свободной, Антония. И ты должна согласиться с этим, не валяй дурака!

– Но дурак – ты! Я сумею помочь вам, как никто!

– Каким образом? Может быть, в качестве проститутки, сопровождающей курьера?

– Если понадобится, то да! Почему бы и нет? – Девушка была в ярости.

Он молчал, глядя на нее. Постепенно она взяла себя в руки. Брэй спросил:

– Ради бога, скажи мне, почему ты решилась на это?

Ответ ее прозвучал достаточно твердо:

– После всего, что я услышала от тебя, я готова ко всему.

– Понимаю. – Скофилд смотрел на нее с любопытством. – Это когда я говорил о мести? – спросил он.

– Было и еще кое-что. Ты говорил, что людьми манипулируют, дабы, сея смерть и преступления, завладеть всем миром, а также о том, что этому необходимо помешать, остановить этих животных, которые ничем не отличаются от тех, кто бесчинствует в самом низу социальной лестницы, убивая прямо на улицах. Я знаю, что такое «бригады», и обязана помочь тебе. Не надо отсылать меня отсюда!

– Тебе необходимо отдохнуть, нельзя произносить такие длинные речи!

Она улыбнулась. Это была усталая, но счастливая улыбка.

– Есть и еще одна причина…

– Какая?

– Это касается тебя. Я долго наблюдала за тобой и поняла, что у тебя вырос горб из переживаний, которые выпали на твою долю в прошлом. Я читаю это по твоему лицу, и куда лучше, чем ты думаешь. Я, например, в любую минуту могу вспомнить, когда была счастлива. А вот ты смог бы?

– Но это не имеет никакого отношения ко всему происходящему.

– Зато это имеет отношение ко мне.

– В каком смысле?

– Я могла бы ответить, что ты спас мне жизнь, и, значит, теперь все твои переживания касаются и меня. Этого ответа было бы достаточно. Но ведь такая моя жизнь не представляет большой ценности. Ты же дал мне нечто большее: убедил меня покинуть холмы. Я никогда не думала, что кому-нибудь удастся это сделать. Ты только что предложил мне свободу, но опоздал. Я уже свободна, ты дал мне ее раньше. Поэтому ты много значишь в моей жизни. И потом, мне хотелось бы, чтобы ты когда-нибудь вспомнил, когда был счастлив.

– И это говорит женщина, которая была в «Красных бригадах»?

– Я не хотела быть там, клянусь тебе… Ты разрешишь мне остаться?

– Ты сама сказала, что я ничего не смогу с тобой поделать, если ты не захочешь уехать. Ты слишком хорошо усвоила все, что я тебе объяснял.

– Значит, ты разрешаешь мне остаться?

– Я знаю, что ты так и сделаешь. Если бы я думал по-другому, то я бы сейчас уже разговаривал по телефону с одним из самых талантливых изготовителей поддельных документов здесь, в Риме.

– А почему мы все еще в Риме? Ты можешь назвать причину?

Некоторое время он молчал, потом кивнул:

– Почему бы нет? Мы в Риме, чтобы узнать, что осталось от семьи, носившей фамилию Скоцци.

– Это одно из тех имен, которые дала тебе моя бабушка?

– Первое. Они были из Рима.

– Они и сейчас в Риме, – сказала она словно между прочим. – По крайней мере, отпрыски этой семьи. Притом недалеко отсюда.

Он смотрел на нее как зачарованный.

– Откуда ты знаешь?

– «Красные бригады» выкрали племянника Скоцци-Паравачини из имения близ Тиволи. Они послали его семье отрезанный указательный палец с соответствующими предложениями.

Скофилд припомнил газетные сообщения, где описывался этот случай, но первая часть фамилии – Скоцци – там не упоминалась, только Паравачини. Он припомнил и еще кое-что. У него создалось впечатление, что никакого выкупа вообще не было выплачено, несмотря на то что продавцы были настроены очень решительно. Все закончилось перестрелкой, нескольких террористов убили, а жертву похищения освободили сами перепуганные похитители.

Уж не собирались ли «Красные бригады» преподнести урок одному из своих невидимых покровителей? Или решились посягнуть на племянника, не зная, кто за ним стоит?