Круг Вечности: Реставратор

– То есть?
– понизив голос, спросил я.

– Тебе же нужно помнить меня, чтобы восстановить картину, - сказала она возмущенно, словно бы несмышлёному ребенку.
– Пойми, какой я должна быть там, и стремись к этому.

– Хорошо, - безвольно кивнул я.

Я приблизился к девушке, и коснулся её лица, она покорно закрыла глаза. Холодная кожа была мягкой, без единого изъяна, но мне все равно было не по себе. Я пальцами запоминал её черты и, кивнув, отстранился.

– Он рисовал с натуры, автор?

Она кивнула.

– Потрясающе, - буркнул я.
– А кто он, кто автор?
– Это было безумием, но, а вдруг, она бы сказала мне имя автора, раз уж на то пошло?

– Его давно нет в живых, - покачала она головой.
– После того, как ты восстановишь или перенесешь картину, ты сможешь её продать, придумав, что хочешь. Это будет настоящий шедевр, а там и другие твои работы заметят.

Она прошла дальше от меня и присела на заметное только лишь ей кресло, подперев рукой, подбородок она без особого интереса изучала меня.

– Хорошо, - кивнул я.
– Если разрешаете...

– Он будет не против. Главное её восстановить. В её прежнем, изначальном виде, который ты знаешь. Это очень важно, сновидец. В её прежнем виде.

– Я - Олег, - сказал я зачем-то.

– Хорошо, - она словно разрешила мне носить это имя.

– А кто он? Художник - кем он был?

– Это не имеет значения, - произнесла девушка глядя чуть в сторону от меня.

– А вы?

– Я?
– она удивленно округлила глаза и улыбнулась, словно застеснявшись - Настасья я. Настя.
– Она протянула руку, но не для рукопожатия, а словно для поцелуя. Я неуверенно приблизился и почувствовал резкий толчок земли.

– Подъем!
– гаркнула Вера. Я резко присел на кровати и стал оглядываться по сторонам. Ощущение что позади меня кто-то есть, не отпускало.
– У тебя сегодня важный-преважный заказ! Ты сам говорил.

Я закивал и обернулся на картину, сомнений в том, кого я видел во сне, у меня не было. Я встал и поплелся в душ, бросив взгляд на Веру, которая завернулась в оба одеяла.

– А ты?
– поинтересовался я.

– Мне не надо рано вставать. Разбудишь, как заработаешь бабла.

– Кого бы мне об этом попросить?!
– шутливо спросил я, но Вера, похоже, не разделила моего юмора и проигнорировала меня. Меня же дернула пугающая мысль, что нельзя Веру наедине с картиной, тем более спящую и беззащитную. Я аккуратно вынес картину из комнаты, вернув на мольберт в мастерской.

==========

Глава 2 ==========

– Какая пошлость, - услышал я голос тихий голос Леши, то есть - Отца Алексия и обернулся с вредной улыбкой.

– Посему ты разглядываешь её так долго? Оцениваешь уровень пошлости?
– поинтересовался я. У меня было слишком хорошее настроение. А в хорошем настроении я не могу быть приятным собеседником.

– Я священник, и к тому же женатый человек. Твои подозрения беспочвенны и абсолютно напрасны - тихо сказал он, вздохнул и все же отвернул взгляд.
– Эта картина неприятная. Она темная, но одновременно притягивающая взгляд

– Да, это про неё я уже знаю, - ответил я и, призадумавшись, закрыл глаза, отдавшись воспоминаниям, пальцами я снова нащупал тонкие черты лица Настасьи и, открыв глаза, обернулся на картину. Я присел рядом с ней, и, всмотревшись в деформированное изображение, прикинул, как именно смогу восстановить её подлинный вид. Не отрывая взгляда, я нащупал нужную склянку и вскрыл её зубами, а после приготовился к началу работы.

– Газету бы постелил, полы испачкаешь. Вера ругаться будет.

– Иди на фиг, - ответил я с кистью в зубах. Никогда не любил выражения "на фиг", лучше "к черту", но, во-первых, произнести это внятно с занятым ртом сложно, во-вторых послать священника к черту это уже чересчур.

Хотя по сути, кого-либо посылать к черту это в любом случае плохо, вне зависимости от профессии посланного.

– Когда ты попросил материалы, я и не думал, что все так серьезно... Может отдать её профессионалам?
– говорил он. Я молчал. Мысленно я обращался к Насте, просил прощения и помощи, успокаивал, обращаясь к ней "моя хорошая" и божился, что верну её лицу первозданный вид...

– Мне кажется, её легче заново нарисовать, так как ты видишь, - опять отвлек меня Алексий.
– Все равно ценности за ней никакой нет.

– Да нет, фмысл не в этом, - отмахнулся я, стараясь не терять воспоминание о ней и свой настрой.

Леша, был самым странным из моих знакомых. Бывший журналист, подающий большие надежды не переехал в Москву, Питер или хотя бы Киев, а остался жить в Одессе, в "Жемчужине у моря", причем переквалифицировавшись в священника. Спасибо, что не монаха.

Но при этом, он совершенно не похож ни на одного из моих знакомых священников - Лёша активен, умен, иногда даже агрессивен, фанатично спортивен, из-за чего выглядит устрашающей грудой мышц в рясе, а не священнослужителем, но при этом абсолютно и истинно верующий человек. Гораздо более верующий, чем многие другие священники, с которыми мне приходилось сталкиваться.

Алексий - сплошное сочетание несочетаемого и возможно, именно это меня в нем и привлекло - странность. Лучший друг нищего художника и вечно неудачливой модели живущих "в грехе", то бишь без брака - два метра и сто десять килограмм чистого православия.

Я дернулся, когда услышал хлопанье дверью и понял, что уже позабыл образ Настасьи. Влетевшая в мастерскую Вера разбудила уже дремавшего с открытыми глазами Лешу, шурша рядом с его ухом многочисленными пакетами.

– Когда я вас уже венчать то буду?
– вместо приветствия спросил он у Веры.

– А я знала, что ты не просто так тут ошиваешься: сначала венчать будешь, потом крестить десяток детей, а после всех нас хоронить - ищешь постоянных клиентов, да?
– съехидничала она и я прыснул. Леша не обиделся к его чести, а просто покачал головой и, завидев пакеты спросил:

– Это что?

– Одежда для фотосессии, - хвастливо заявила она.

– Стоп, что?
– я окончательно выронил кисть и мысленно чертыхнулся.
– А где предыдущие фотографии?

– Ой, - она махнула рукой.
– Там какая-то накладка, везде лицо засвечено. Вообще на каждом фото. Но! Меня прямо на улице остановил этот человек... агент. Сказал, что я божественна и просто обязана попробоваться к ним. Ты рад?

– В восторге, - мрачно ответил я и обернулся на портрет. Настасья сейчас радовала меня более чем Вера.

– Ну, понятно, - услышал недовольный голос последней.

– А в чем спор?
– встрял Леша.

– Неважно, - отмахнулся я, и понадеялся, что разговор будет окончен, а я вернусь к картине.

– Ой, Лёш, он у нас провидец, он у нас Нострадамус, - завелась Вера.
– И заявил мне, что меня убьет фотограф, к которому я приду. Якобы увидел это во сне.
– Я закатил глаза. Сейчас меня начнет отчитывать священник за веру во сны, за недоверие к женщине и закончит агитацией венчания. Но отец Алексий меня удивил.