Круг Вечности: Реставратор

"Значит, Настя говорила о кошке. Значит, Настя говорила правду. Значит Вера..." - вертелось в моей голове.

Я закусил губу.

– Ты идешь?
– услышал я её капризный голос.

– Да, - крикнул я. Я прошел в комнату, увидел, как Вера пытается улечься в нужной позе и ничего не говоря, накрыл мольберт.

– Мы не будем больше?
– разочарованно протянула Вера после паузы.

– Иди в ванную, прогрейся, замерзла на улице голой стоять.

– Да я... Олежка, ты из-за него что ли? Олег, я...

– Иди в ванную, я устал, - и, поняв, что её нужно успокоить саму нехотя добавил: - Завтра продолжим. Я устал.

Она молча встала и посеменила в другую комнату. Я подумал о кладовой, где хранится оригинал картины, но передумал подходить к нему, лучше уж лечь спать и понадеяться на то, что снов сегодня не будет.

***

– Ты ненавидишь меня?
– спросил я у темноты.
– Ты зла на меня?

Ответа не последовало, только лишь казалось тихое шипение неизвестного зверя. Сплошная темнота, никаких очертаний. Никакого света. Когда я уже и не надеялся услышать голос Насти, она вдруг возникла предо мной, и её тело обрело, словно какую-то подсветку, я видел только его во тьме.

– Я?! Обиделась, на что?

Я выдохнул. Может быть, она и не знала о том, что я начал другую работу.

– На то, что ты украл композицию моего друга? На то, что ты прекратил писать меня?
– она плюхнулась на видное лишь ей кресло.
– На то, что эта мелкая тварь не давала нам увидится целых четыре ночи?

– Кошка?
– спросил я обреченно.

– Не знаю, - безразлично пожала она плечами.
– Может и кошка. Маленькая, черная, противная тварь, она ставила границу между нами, она не давала тебя мне, она прятала тебя...

– Не знаю о чем ты, - я присел на корточки рядом с ней.
– Если я тебя обидел, прости. Но...

– Да нет, - она махнула рукой и усмехнулась.
– Рисуй свою женщину, мне все равно. Если ты сделаешь мою копию, это будет отлично.

– Правда?
– я не поверил своим ушам, хоть и потом понял, что я неверно трактовал её слова.

– Ага, - кивнула Настя.
– Рисуй её.

– Но её нельзя рисовать, и фотографировать... ты это говорила, и когда ты прекратила появляться, я решил что это все...

– Все можно, все что хочешь. Это уже неважно. Просто думай обо мне.

Она присела ближе ко мне и коснулась рукой моей груди, повела вверх и продолжила говорить:

– Просто думай обо мне, остальное не важно...
– она легко коснулась губами моей щеки и медленно приближалась к моим губам. Я отстранил её от себя. Я совру, если скажу, что это было легко, тем более я был зол на Веру, но я не мог себе этого позволить. Я не глядя отступил назад:

– "Не важно"... а важно ли - что здесь есть кто-то кроме тебя?

Она не ответила, а лишь сжала губы, глаза блеснули недовольством.

– Ты сказала - "нас" я "освободил нас", и здесь кто-то шипит, кто-то шевелиться... здесь сплошная темнота, и сквозь неё я могу видеть только то, что мне позволено, а позволено видеть только тебя. Ты прекрасна, Настя, но я чувствую себя очень обманутым.

– Ой, да ладно тебе, - пожала она плечами.
– Это просто художник. Ничего страшного.

– Художник?
– уточнил я.

– Автор картины. Ты думаешь, в картине запечатлен только тот, кто нарисован?! Конечно же, в ней всегда есть художник, его душа, и мы оба здесь заперты.

– Он хочет свободы?

– Хочет но он её не получит, - я услышал тихое рычание и голос Насти стал дрожать.
– Слушай, если я тебе хоть как-то дорога - помоги мне. Я хочу освободиться, я хочу уйти в другой мир, я не могу больше с ним, - её голос сорвался.
– Он чудовище! Я не могу!

Рычание стало громче, и в этот миг Настя взвизгнула, закрыла лицо руками и... исчезла.

Я оглядывался, надеясь увидеть хоть что-то, но не мог.

– Настя! Настя!
– кричал я, но не слышал ответа. Вокруг была лишь кромешная тьма, и я боялся не её. Я испугался, что снова услышу чье-то рычание.
– Я спасу тебя!
– произнес я тихо, и в этот же миг что-то толкнуло меня, и я проснулся.

==========

Глава 4 ==========

Я купил второй мольберт и расположил состарившийся портрет Насти рядом с рождающимся портретом Веры. Я писал губы Веры, оглядываясь на портрет Насти. Я срисовывал каждый предмет из оригинала в свое новое творение, и даже белую кожу Веры наделил оливковым цветом кожи Насти, так она более гармонировала с окружающими предметами и цветом.

Я создавал новую красоту.

Вере нравилось мне позировать, хотя я мог бы уже обойтись без неё, но я не лишал мою любимую такого удовольствия. Я много говорил с ней, и показывал ей свою работу так, что она чувствовала себя неземным ангелом, чью красоту пытаются запечатлеть простые смертные. Я больше не боялся за неё, за себя или за Настю. Мне казалось, что все легко и понятно - есть Настя - несчастная жертва, запечатленная с художником в неком заколдованном мире. Есть Вера, - которую я люблю. Есть зло - некто вместе с Настей, и я просто должен спасти красавицу - проще некуда.

Я работал часто под музыку, включая радио со старого, но еще работающего магнитофона. Однажды я разобрал слова песни с радио и секунду замер от неловкого беспокойства.

Твой ангел зажег мираж огня,

Он хочет убить тебя!

* Кипелов - Ангельская пыль

– Какой мрак, - услышал я капризный возглас Веры.
– Включи уж "хит фм" тогда уж.

Я резко крутанул усилитель громкости, вырубив звук.

– Нет, эти песни из одной ноты, точно собьют весь настрой. Если ты не хочешь, чтобы наш с тобой шедевр стал отдавать стилем музыки "Блестящих".

Вера прыснула и промолчала, я же продолжил сотворение своего, отчасти своего, шедевра. В тот момент я думал, что заглаживаю вину перед ней за то, о чем она даже не знала. За Настю - девушку из снов. Странных снов, которые может понять не превратно, только тот, кто видит Красоту. Тот, для кого красота важнее влечения. Настя этого не понимала, и Вера не поняла бы тем более.

Дни проходили за работой быстро. Иногда захаживал Алексий, говорил в основном сам, рассказывал анекдоты и басом над ними смеялся так, что сотрясались стены и звенели стекла. Потом он глядел на меня своим отработанным строгим взглядом и уходил, недовольно косясь на обе картины. Что странно - он становился все более недовольным и даже удивленным каждый раз, будто бы они удивляли его чем-то, больше чем обычно. Но я не задавал вопросов и он свое поведение никак не комментировал.