Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах
Шрифт:
Большинство самых успешных рок-групп этой эпохи находили свои способы устраивать спектакль. Элис Купер одевался в вампира, а его концертное шоу порой даже затмевало музыку. Queen писали квазиметаллические мини-симфонии, соединяя то, что по идее соединяться не должно и не может: тугоплавкие гитарные партии Брайана Мэя, роскошный тенор Фредди Меркьюри, клавишные партии, как на Бродвее, категорически не рок-н-ролльные гармонии. Чуть позже появились Kiss с контрастным лицевым гримом и огнедышащими ритуалами – впрочем, и они настаивали, что лишь придерживаются жанровых традиций. “Kiss всегда оставались не чем иным как прямолинейной рок-н-ролл-группой”, – объяснял Пол Стэнли, вокалист группы, появлявшийся на сцене в образе персонажа, которого звали Старчайлд, “звездный ребенок”. Самый знаменитый припев во всем творчестве группы утверждал ее верность жанру, а одновременно и то, что рок-н-ролл вступил в пору декаданса: “Я хочу жить рок-н-роллом всю ночь и кутить каждый день”.
Никто из этих “тяжелых” групп не ходил в фаворитах у критиков, и все они были категорически немодны, однако при этом небезосновательно уверены в том, что обычные пацаны – и некоторые хиппи-байкеры – врубятся в их музыку, даже если законодатели мод окажутся на это не способны. Они были популистами от рок-н-ролла. Десятилетием ранее само это определение не имело бы смысла, ведь в 1960-х рок-н-ролл был одновременно модным и успешным у публики – в 1970-е же складывалось ощущение, что музыкантам
Тем временем Питер Фрэмптон, экс-участник группы Humble Pie, затеял сольную карьеру и в конечном счете выпустил концертный альбом, который превратил его в главного кумира музыкального мейнстрима и (на какое-то время) в одну из ярчайших рок-звезд во всем мире – последнее удивило многих критиков, даже тех, кто относился к нему с симпатией. А в Бостоне параллельно с этим пятеро парней придумали себе название Aerosmith и, беззастенчиво копируя The Rolling Stones и других состоявшихся рок-звезд, сами вскоре доросли до статуса хедлайнеров – они были знамениты особенно лояльной и энергичной фанатской группировкой, получившей за любовь к джинсовой одежде прозвище Голубая Армия. Фронтмен Стивен Тайлер вспоминал, что Aerosmith были особенно популярны в “городах промышленного пояса США: Толедо, Цинциннати, Кливленд, Детройт”. Первая кавер-стори о группе в журнале Rolling Stone, вышедшая в 1976 году, трогательно стартовала со сцены, взятой словно бы прямиком из фильма ужасов:
В безветренных, солоноватых мичиганских сумерках они появились, пошатываясь, на автомобильной парковке и двинулись к стадиону Понтиак – типичной монструозной современной спортивной арене, – как дышащая перегаром армия головорезов, намеревающаяся разнести все вокруг на мелкие кусочки. Они выглядели ужасающе. Никто больше не прихорашивается перед походом на концерт. Они жрали дешевую наркоту и глушили пиво. Некоторые спотыкались, падали и катились вниз по холму.
Вот один из способов определить рок-н-ролл: этот жанр принадлежит тем, у кого самая большая армия; тем, чье название лучше всего подходит для того, чтобы орать его нестройным пьяным хором; тем, кто громче заявит на него свои права (по философскому выражению Стивена Тайлера, “наша музыка – рок-н-ролл, а рок-н-ролл – это рок-н-ролл”). Это определение подкупает своим демократизмом, а еще оно выявляет закономерность, которая работает по сей день, несмотря на прогрессирующую фрагментацию рок-музыки. Начиная с 1970-х годов свои претензии на первенство в рок-н-ролле обозначали все новые и новые буйные и категорически немодные группы. В каждом поколении находятся те, кто выступает против такого положения вещей и считает, что уж лучше бы жанр умер с концом. Но даже их жалобы подразумевают, что сейчас рок-н-ролл жив – что он по-прежнему шатается, подобно зомби, под воздействием своего излюбленного допинга: пива, принадлежности к рабочему классу (пусть и порой довольно сомнительной), а также наркотиков – причем чем дешевле, тем лучше.
Менее монструозно – более гламурно
“Леди и джентльмены, рок-н-ролл!” – такими были первые слова, прозвучавшие в эфире только что запущенного канала MTV летом 1981 года. Его название расшифровывалось как “музыкальное телевидение”; идея была проста и гениальна – крутить с утра до ночи только музыкальные видеоклипы (дополнительную гениальность ей придавало то, что съемки клипов оплачивали рекорд-лейблы, а MTV они доставались бесплатно – в целях раскрутки исполнителей). Много думать над процитированным выше объявлением, вероятно, не пришлось: в 1981 году, по всей видимости, казалось очевидным, что большинство дерзких новичков будут идентифицировать себя именно с рок-музыкой. Когда канал отказался включать в ротацию клип звезды R&B Рика Джеймса, представитель MTV пояснил, что “рок-аудитория” не интересуется “R&B или диско-музыкой”. Впрочем, долго держаться этой линии не вышло: даже MTV спасовал перед обаянием Майкла Джексона, прочно закрепившегося в эфире после выхода альбома “Thriller” в 1982 году. Тем не менее рок-н-ролл оставался главным активом канала, а сам канал, в свою очередь, чем дальше, тем больше становился главным активом рок-н-ролла.
Многие почитатели R&B были недовольны форматом MTV – но и некоторые фанаты рок-музыки опасались того, во что появление канала может превратить их любимый жанр. Журнал Rolling Stone, с подозрением относившийся к хэви-металлическому взрыву 1970-х, воспринял MTV откровенно враждебно – по крайней мере поначалу. В 1983 году в нем вышла кавер-стори, позиционировавшаяся как разоблачительная, под заголовком “Внутри MTV – как продавали рок-н-ролл” (ее иллюстрацией стал двойной портрет Майкла Джексона и Пола Маккартни в уорхоловском стиле – те как раз незадолго до этого сняли клип на совместную песню “Say Say Say”). Автор текста, Стивен Леви, подметил, что MTV “становится важным фактором при определении того, какие рок-песни будут записаны и какие группы получат контракты”, а также констатировал, что от “музыкальной энергии и оптимизма 1960-х” на MTV не осталось и следа. И это был далеко не полный список претензий: Леви также сокрушался, что в эфире не хватает R&B и кантри-песен, что многие клипы проникнуты “насилием и сексизмом” и что зрителей поощряют быть “пассивными” потребителями. В широком смысле, впрочем, складывалось ощущение, что Леви – а также, вероятно, всей редакции Rolling Stone – просто не нравилось подавляющее большинство музыки, которая звучала на MTV. Он обращал внимание на то, что канал “делает звезд из музыкантов вроде Адама Анта”, британского певца, обладавшего несколько театрализованной манерой и связанного с набиравшим силу движением “нью-поп”. Для Леви это означало дебилизацию – и “дерокификацию” – музыки: “Звездами будущего, видимо, чаще будут поверхностные, легкие на слух Адамы Анты – а не загадочные Бобы Диланы”.
Некоторые музыканты были склонны с этим согласиться. В “I Want My MTV”, устной истории канала, Ховард Джонс, еще один театрализованный британский певец, рассказывал, что он и его коллеги по миру поп-музыки воспринимали MTV как союзника по борьбе с мачистским рок-истеблишментом. “Взлет MTV был примечателен тем, что показывал средний палец рок-н-роллу”, – утверждал Джонс; канал в самом деле помог целому поколению ярких британских поп-музыкантов на короткое время завоевать Америку. В то же время внутри самого MTV все были просто-таки одержимы рок-музыкой, которая и без того в 1970-е стремительно театрализовалась (даже Боб Дилан в туре Rolling Thunder Revue 1975–76 годов использовал лицевой грим; в выпущенном в 2019-м документальном фильме Мартина Скорсезе он без тени улыбки говорил, что стырил идею у группы Kiss). “Кто не был театрален, у того не оставалось шансов”, – вспоминал в книге про MTV Ди Снайдер, фронтмен группы Twisted Sister, неожиданно превратившийся в звезду в 1984 году, после того как канал включил в ротацию клип на прорывной сингл ансамбля “We’re Not Gonna Take It”. “Видеоклипы способствовали возрождению хэви-метала, – утверждал он. – Конечно, хэви-метал никогда не умирал, но в 1980-е наступил
его звездный час. Он обязан этим MTV. Но и MTV многим обязан хэви-металу”.В случае с Twisted Sister “театрализованность” означала нечто вроде эстетики дрэг-квин в прочтении пещерных людей. В клипе на “We’re Not Gonna Take It” участники группы сражались с возмутительно чопорным папашей, не разделявшим любви своего сына к рок-н-роллу. Сама песня была довольно нелепой, с мелодией в духе рождественских стандартов и вялым гитарным соло – однако годом позже она, несмотря на это, неожиданно стала объектом внимания Центра родительского музыкального контроля, организации, боровшейся с вредными и оскорбительными записями. На слушаниях в американском Сенате активисты Центра приводили “We’re Not Gonna Take It” в пример как произведение, пропагандирующее насилие. Снайдер, приглашенный на заседание, попытался успокоить конгрессменов, заявив, что он примерный семьянин и христианин. Впрочем, во время перекрестного допроса, которому его подверг сенатор Эл Гор, музыкант был вынужден признать, что фан-клуб его группы назывался SMF Fans of Twisted Sister, а аббревиатура в его названии расшифровывалась как “sick mother fucking” (примерно можно перевести как “гребаные долбанутые”).
Ди Снайдер с гордостью нес знамя хэви-метала, однако где-то на пути от Black Sabbath к Twisted Sister музыка, когда-то описывавшаяся как тяжелый “даунер-рок”, стала скорее напоминать легкий “аппер-рок”. В начале 1980-х сценой правили неистовые группы вроде AC/DC, Iron Maiden или Judas Priest, сочинявшие скоростные, энергичные песни. В целом это была почти нескрываемо тусовочная музыка: те же Judas Priest были с ног до головы одеты в черную кожу, но при этом пели о том, как здорово “жить после полуночи и играть рок-н-ролл до рассвета”. MTV позволило целому поколению мейнстримных американских подростков понять, сколь веселыми могут быть подобные звуки, а их исполнителей канал склонял к тому, чтобы максимально подчеркивать кайф, который они получают от игры. Некоторых и склонять было ни к чему – например, калифорнийскую группу Van Halen, ведомую родными братьями, голландцами по происхождению, – а также Дэвидом Ли Ротом, вероятно, одним из самых экстравертных рок-фронтменов своей эпохи. Образованный на излете 1970-х, ансамбль исповедовал неоново-рекламный вариант хэви-метала: гитарист-виртуоз Эдди ван Хален демонстрировал массу сногсшибательных исполнительских трюков, включая специфическую технику, получившую название “тэппинг” – при ней пальцы обеих рук гитариста свободно путешествуют по грифу (звучанием его гитара напоминала целую батарею синтезаторов, партии которых накладывались друг на друга в ускоренном ритме). При этом, в отличие от иных коллег по цеху, ван Хален позиционировал свои виртуозные соло прежде всего как приятное времяпрепровождение – ранние альбомы его группы как будто бы были записаны прямиком на веселых вечеринках, только с вырезанным гулом толпы. Аудитория ансамбля выглядела довольно необычно: “С самого начала Van Halen обращались как к мужчинам, так и к женщинам, и публика на их концертах отражала это, – объяснил Ноэль Э. Монк, одно время работавший менеджером ансамбля. – Там были и юноши-подростки, трясшие головами, и половозрелые молодые девушки, надеявшиеся познакомиться с кем-то из музыкантов”. В своих мемуарах Монк вспоминал, как в 1978 году возил группу в Великобританию выступать на разогреве у Black Sabbath: “Глядя со сцены в зал каждый вечер, я видел, что аудитория на 98 % состоит из мужчин – молодых и не очень молодых”. Подобный демографический срез катастрофически снижал шансы на привычные для музыкантов развлечения после концертов.
Любой умелый менеджер знает, что группа, привлекающая как мужчин, так и женщин, скорее соберет стадионы – и Van Halen тоже со временем этого добились. А по следам их успеха целое поколение калифорнийских ансамблей – доморощенных и приезжих – осознало, что новый стиль и звук, в значительной степени позаимствованный у хэви-метала, позволит им достичь старорежимного рок-звездного статуса. Вряд ли кто-то сделал больше для сложения шаблона, чем Motley Crue – на первый взгляд вполне обыкновенная рок-группа, в действительности представлявшая собой сложный культурный гибрид (декоративные умлауты в ее заголовке были отсылкой к пиву “Lowenbrau” – а вовсе не к Blue Oyster Cult, популярному в 1970-е хард-рок-ансамблю). В их собственной, захватывающей и порой довольно скабрезной книге “The Dirt” (“Грязь”), написанной в соавторстве с критиком Нилом Строссом, участники Motley Crue разъяснили свою музыкальную генеалогию. Одним из источников вдохновения для них были Kiss, хотя гитарист Мик Марс терпеть не мог Kiss. Не любил он и хиппи, хотя ценил рок 1960-х. Бас-гитарист Никки Сикс был выходцем из панк-рока, но беспокоился, что тот слишком сближается с мейнстримом. Барабанщик Томми Ли раньше играл в группе в стиле The Beach Boys, но только для того, чтобы почувствовать себя членом “настоящей рок-группы” – самих The Beach Boys он считал “дурацким девчачьим дерьмом”. А вокалист Винс Нил прежде выступал в строгом белом костюме как фронтмен гламурного калифорнийского тусовочного ансамбля Rock Candy. Иными словами, на момент образования Motley Crue слово “рок-н-ролл” могло означать много разных вещей; чудесным образом участникам группы удалось сплести все эти разноцветные нити в единую и довольно цельную ткань.
Трудно переоценить значение имиджа группы для ее популярности. Музыканты выглядели разом брутально и андрогинно: облегающая кожаная одежда с обилием металлических заклепок, пленительный макияж и профессионально зачесанные волосы. Здесь источниками вдохновения для группы были глэм-роковые артисты 1970-х, особенно The New York Dolls, а также апокалиптические фильмы вроде “Безумного Макса” и “Побега из Нью-Йорка”. Хотя Томми Ли стучал в единственно уместной в этом контексте агрессивной манере – и у него здорово получалось! – в остальном члены Motley Crue не славились какой-то выдающейся исполнительской техникой. “Мы не великие музыканты, а просто нормальные”, – сказал Никки Сикс в 1986 году. Однако внешний вид и поведение участников группы были слепком той безумной жизни, которую они вели – и речь не только про беспрерывные тусовки, но и про тяжелейшую наркотическую зависимость, физическое насилие (направленное как против мужчин, так и против женщин), а также бесчисленные случаи, когда музыканты оказывались буквально на краю гибели; то, что четверо человек смогли все это пережить, – всамделишное маленькое чудо. Когда журналист Creem спросил у Сикса, почему второй альбом Motley Crue назывался “Shout at the Devil”, а на обложке разместили пентаграмму, он ответил, что члены группы действительно продали свои души – но не дьяволу, а рок-н-роллу: “Мне нравится думать, что мы как The Rolling Stones – только в 1980-е годы. Они жили на полную катушку, а их песни отражали этот образ жизни. И мы делаем то же самое”. Далее музыкант расширил программу, сформулированную в заголовке альбома: “Орите на учителей, на полицейских, на политиков, на любую облеченную властью фигуру, которая не дает вам достичь в жизни того, что вы хотите. Орите на этих говнюков – и делайте то, что вам хочется. Вот о чем наша пластинка”.