Крушение

Какое-то время они шли молча, потом Жильбер сказал:

— Знаешь, что я попросил у дедушки с бабушкой ко дню рождения?

— Нет.

— «Моррис» [19] . Они согласны!

— Но у тебя же нет водительских прав!

— Я сдам экзамен на права. Со мной занимается Леон.

— Леон?

— Да, наш шофер. Мне кажется, восемнадцать лет — это важная веха в жизни. Правда?

— Да, так считаешь, пока тебе самому не исполнилось восемнадцать, а когда исполнится, то думаешь уже по-другому.

19

Дорогой спортивный автомобиль.

— В общем, все так же, как с девушками!

— То есть?

— Вначале это кажется необыкновенным, а вот потом…

— Да и потом неплохо! — рассмеялся Жан-Марк.

Они уже шли по рю д’Ассас. На лестнице Жан-Марк еще раз предупредил Жильбера:

— Приготовься, старик, у меня очень тесно. Ты будешь разочарован. — Открыв дверь, он включил свет и пропустил гостя вперед. — Знаешь, выпить у меня нечего, — признался он. — Но, может быть, согласишься на яблочный сок?

— Да-да, конечно, — рассеянно отозвался Жильбер, — яблочный сок — это то, что надо.

Внимательно осмотрев комнату, он неожиданно воскликнул:

— Как мне здесь нравится!

— Издеваешься?

— Вовсе нет, уверяю тебя!

— Но ведь тут просто негде повернуться!

— Это не имеет значения. Зато сразу видно, что это твоя комната. А какой потрясающий вид на крыши Парижа! Каминные трубы, чередующиеся скаты, черепица, слуховые окошки, где-то далеко внизу городские огни! Клянусь, я без малейших колебаний променял бы свою комнату на твою!

Похоже, Жильбер говорил искренне. Пресытившись комфортом, дорогой мебелью, картинами, книгами, он, вероятно, действительно был бы не прочь, ради разнообразия, пожить в богемной обстановке. Жан-Марка охватила необыкновенная радость. Неожиданно ему самому очень понравилась эта комната, хотя раньше он почти не замечал, где живет. Он протянул Жильберу стакан с соком. Тот, сделав глоток, склонился над письменным столом. Взяв какую-то книгу, наугад раскрыл ее и прочел:

— «…доля имущества, которой можно свободно распоряжаться», «право прямого наследования по закону или по завещанию». Темный лес! Как ты это запоминаешь?! Лично для меня в слове «завещание» слышится что-то зловещее. Когда у тебя экзамены?

— Письменный — в конце мая, устный, думаю, в июне.

— Ты готов?

— Не совсем, но время у меня еще есть.

— А что будешь делать потом? Мне кажется, твоя ссора с отцом — это какая-то глупость! Он бы мог помочь тебе на первых порах.

Жан-Марк промолчал. Разве он мог признаться Жильберу, что, возможно, скоро ему предложат место на фармацевтическом заводе Шарнере-Дюпуйи и что оно будет во много раз лучше того, что могло ждать его в конторе отца? Хотя Жильбер наверняка и сам обо всем догадывается. Видимо, он затронул эту тему просто так, чтобы немножко подразнить его. Господи, а ведь завтра ему предстоит встретиться лицом к лицу с самим месье де Шарнере! Предстоит четко изложить свою позицию относительно его дочери, принять окончательное решение и связать себя обязательством на всю жизнь. Жан-Марка пробрала дрожь. В комнате было холодно. Повернув колесико, он включил обогреватель на полную мощность. Потом, почти убрав звук, поставил пластинку. По комнате тихо поплыли звуки Третьей симфонии Бетховена. Послушав немного, Жильбер спросил:

— Ты мне так и не сказал, почему Валери не пошла с нами в Лувр?

— Она устала, — пробурчал Жан-Марк. Он не собирался рассказывать Жильберу о том, что наврал Валери, чтобы пойти с ним вдвоем.

— Надо же! Это на нее не похоже, — заметил Жильбер.

Жан-Марк прикрыл глаза, притворившись, что слушает музыку. У него колотилось сердце. А что, если Жильберу когда-нибудь вздумается рассказать Валери об этой вечерней экскурсии в Лувр? Нет, невозможно, — этот мальчик слишком проницателен, чтобы совершить подобную оплошность. Интуиция всегда компенсирует ему недостаток информации.

Когда закончилась вторая сторона, Жильбер сказал:

— Мне пора. Когда мы увидимся?

— В понедельник, на уроке.

— А раньше не получится?

— Думаю, нет. У тебя как раз будет время, чтобы решить задачи по тригонометрии, которые я тебе задал.

— Я все сделаю, не беспокойся, — обронил Жильбер.

Жан-Марк вышел с ним вместе на улицу. Жильбер поймал такси и прежде, чем забраться в него, тихо сказал:

— Спасибо, Жан-Марк… за сегодняшний вечер и за твою дружбу… Как здорово, что мы с тобой познакомились!

Дверца захлопнулась, и машина отъехала от тротуара. Жан-Марк долго смотрел вслед удаляющемуся такси. Его переполняло какое-то неизъяснимое ощущение счастья.

Так как было относительно рано, он решил пойти в «Бигарад». Возможно, ему еще удастся застать там Валери со всей честной компанией.

— Вот здесь, — показала Кароль. — Видите большие ворота сразу за антикварной лавкой?

Рихард подъехал к тротуару. Выскочив из машины, он распахнул правую дверцу, чтобы помочь Кароль выйти. Какое-то время они стояли молча, Рихард смотрел ей прямо в глаза. Как всегда, он выглядел солидным и значительным. Кароль улыбнулась и протянула ему руку.

— Ну что ж, до свидания, Рихард. Было очень мило.

— Могу ли я позвонить вам на днях, чтобы пригласить на такой же милый ужин?

Кароль ощутила, как вибрация его низкого голоса передалась ее телу. Такое с ней уже бывало. И ей вновь подумалось о подземелье и о глубоком колодце, на дне которого стоит темная вода. Справившись с волнением, она хитро прищурилась и спросила:

— А ваши друзья? Надеюсь, на этот раз они смогут прийти?

— Не жалейте, что их не было. Они все такие скучные!

Кароль нажала на кнопку звонка, раздался щелчок, и ворота открылись.

— Послезавтра возвращается Ксавье, — сказала она.

— А когда он в Париже, вы никуда без него не ходите?

— Еще не пробовала.

— Тогда непременно надо попробовать, и как можно скорее! Я позвоню вам послезавтра.

— Лучше дня через три.

Рихард почтительно поклонился. Кароль вошла в ворота. На душе остался какой-то неприятный осадок. Решетка позади нее захлопнулась. Она быстро пересекла мощеный двор. Он был заставлен машинами, которые, казалось, дремали, залитые лунным светом. Какой странный вечер! Обычно в подобных ситуациях она не выпускала инициативу из своих рук, сегодня же Рихард полностью подчинил ее себе. Впервые она не только не вела игру сама, но даже не подозревала, в какой стадии развития эта игра находится. Кароль вошла в кабину, двери лифта закрылись. Она машинально нажала на кнопку третьего этажа. Во время обеда (икра, холодный цыпленок, шампанское и ни единого человека прислуги) Рихард расспрашивал Кароль о ее жизни, о муже, о Ксавье. Ей, естественно, пришлось лгать, чтобы приукрасить действительность. Она намекнула, что между ней и Ксавье некогда была большая и нежная привязанность, но теперь, к сожалению, все уже не так, как прежде. Филиппа она охарактеризовала как черствого и неуживчивого человека и сообщила, что в данный момент находится в стадии развода с ним. Однако, несмотря на все его недостатки, она уважает мужа и считает возможным жить под его крышей. Но их расставание уже не за горами. Увы! В ее жизни было столько разочарований! Теперь она грустна и полна сомнений. Под маской веселья ей приходится скрывать от всех свои истинные чувства. Рихард внимательно слушал ее и вроде бы верил. Но что удивительно, за весь вечер он ни разу не попытался приблизиться к ней — даже когда после обеда они сидели на диване перед зажженным камином! Он не сделал ни одного смелого жеста, не произнес ни одного неосторожного слова. До самого конца он выглядел восхищенным и вел себя корректно. Слишком корректно! Вправе ли она упрекать его в сдержанности?

Вот и третий этаж. Кароль достала из сумочки ключ и тихонько отперла дверь. Бывают обстоятельства, при которых излишняя почтительность граничит с дерзостью. Она чувствовала себя одновременно и оскорбленной, и польщенной. Ей казалось, что ее вознесли до небес и в то же время обвели вокруг пальца, как дуру. Кароль злилась, не зная, что и думать об этом мужчине, но еще больше ее раздражало другое: она не знала, что ондумает о ней.Когда пробило одиннадцать, Рихард завел разговор о Германии, о своем детстве, о красотах Шварцвальда. Кароль понимала, что он делает это с умыслом, и ей волей-неволей пришлось подыгрывать ему. «Ах, уже поздно, мне пора ехать. Да-да, пора…» Как он красив!.. Мужественные черты лица, холодный взгляд, уверенная улыбка. Кароль хотела бы найти в себе силы больше никогда не встречаться с ним. Если он действительно позвонит через три дня, она откажет ему.