Крутен, которого не было
Шрифт:
–Эй, Иггельд! – послышалось из лесу, через мгновение оттуда показался горожанин, – Колдун на коне, вон туда проскакал!
– У него и жеребчик наготове был… – кивнул лекарь.
– Догоним?
– Нет, догонять в лесу – пустое, – махнул рукой Иггельд, – надо снова головой поработать.
– Так другой Священной Рощи нет…
– Он в наши замыслы проник, а чем мы хуже? Давай лучше спокойно подумаем, как быть дальше.
– Пока думать будем, колдун в другое княжество ускачет!
– Видишь ли, Млад, – усмехнулся наставник, – это только у нас он – Белый Ведун, поскольку крутенцы его боятся. А теперь, когда он, так сказать, «ожил», – еще пуще бояться станут. А уйди в другое княжество, особенно – подале, где о нем слыхом не слыхали, станет
– И затеряется, мы его так подавно не найдем. Осядет при храме каком – и концов нет!
– Кабы он желал исчезнуть, не стал бы у Священного Дуба красоваться! Нет, Млад, у него в голове замыслы великие, такому в дальнем храме схорониться – все одно, что умереть. Поехали спокойно в Крутен, по дороге все обдумаем. Да и волхвам доложить нужно, что нет сейчас жрецов в Священной Роще, нет и у Дуба Хранителя. Пусть думают, что делать, пусть решают. А заодно – и проклянут Белого Ведуна, божеские законы нарушившего, через пару деньков не станет ему прибежища ни в храмах, ни в избах!
– Как же мы уедем, Священную рощу без охраны бросив?
– Сюда четверо мужей из Крутена приехало. Вот двоих, которые молодые отцы, с собой возьмем, а уж дружкам их придется здесь с мечами походить. Ну, и сам закон знаешь – коли зайдет кто за межу, так Хранителем и станет…
На обратном пути в город держались двумя группами, но далеко не отдалялись. Молодые горожане теперь смотрелись героями, в глазах – ни тени страха, предвкушали, как тихими ночами будут сказывать и пересказывать родным да соседям приключения в Священной Роще. Столовались вместе. Разумеется, у горожан, не привыкших к походному воздержанию, снеди оставалось еще более чем достаточно. Рыжик, проникшейся симпатией к Младояру, напоследок решил закормить княжича, чуть не в рот совал пироги да мясцо, и копченое, и жареное, и тушеное, и вареное…
Вечером, на этот раз теплым да сухим, Младояр решился поспрашивать наставника на тему скользкую… Старик и юноша сидели по одну сторону костра, молодые отцы – по другую, дровишки потрескивали, о чем беседовали горожане – не слышно, стало быть – и нас не услышат.
– Я понимаю, Игг, что знать мне этого, быть может, и не нужно, и нельзя… Но уж больно интересно! Расскажи, как из мертвецов послушных рабов делают? – скороговоркой выложил княжич.
Старик некоторое время думал, даже пересел чуть подальше от воспитанника, испытующе заглянул в глазки. Младояр взгляд выдержал.
– Вот уж поистине – знание, от которого князьям лучше держаться подальше, – выговорил, наконец, ведун.
– Я не князь, князь мой отец, а наследует – Крут.
– Вспомни, еще недавно ты бы сказал: наследует Крутомил, а случись с ним чего – так Гориполк? Кто знает, что станет через год?
Младояр чуть ли щеки не надул, не привык, чтобы наставник что-то скрывал от него. Через мгновение разум заглушил обиду, да начал искать доводы…
– А я не прошу рассказать все в подробностях, как да что. Мне бы в общем узнать. Ну, скажем, я попросил бы тебя рассказать, как делают бронзу. Ты бы объяснил насчет меди да олова, да о том, что разогреть да расплавить. А сколько меди, сколько олова, да чем огонь кормить, да сколько ждать – это ведь и не расскажешь. А без знания сколько чего и как – бронзу все одно не сработаешь. Так?
– В общем-то, так, – согласился с доводами княжича Иггельд.
– Вот я и прошу, расскажи про пустоглазых, ну, так – в общем… А что именно с ними делают, какие Слова говорят – не рассказывай!
– Думаешь, я сам знаю? – спросил наставник ехидно.
– Тем более, от того, что ты расскажешь, вреда не будет…
– Ладно, попробую что-то объяснить, – Иггельд помедлил, собираясь с мыслями, – Искусство это древнее, не одни Великих Льдов приходили и уходили, а тайны ведовские все передаются… В седой древности, а это не байки пустые, точно целые армии составляли из таких. Потом – собрались люди ведущие, да решили то искусство навеки изничтожить.
Но разве не для того запреты, чтобы их нарушать. Кое-кто передал ученикам тайну, те, в силу войдя – своим ученикам. Все как обычно. Запомни: творить пустоглазов – запретно. Смертью наказуемо. Но в некоторых храмах, навьих, само собой, о тайне сей не только ведают, но и знают в точности, как да что…– Но все же бродит сие искусство по свету?
– Увы… Было время, когда лишь ведуны на Святых Горах тем искусством владели, да Старых горах, да на Крыше Мира. И не уходила тайна. Но случилась тысячу лет назад беда. Княжил в Кеме один царь, лишь жрецов Хосра и возлюбивший. А по смерти того царя, дочь его, Скота, вере отца следовавшей, из страны изгнали, дабы вновь к старым богам возвернуться. И ушла эта княжна на многих кораблях с тысячами воинов искать новых земель, да сколько ни плыли они по морю, нигде им пристанища не давали. И только достигнув конца мира, сошли они на Оловянные острова. Поскольку плыть дальше некуда – приняли бой, победили тех, кто жил там, да осели, свое княжество, по имени царицы Скотой названное, основав. Все бы ничего, да прибывшие с княжной жрецы Хорсовы за тамошних ведунов взялись. А те, на беду, тайну оживления мертвецов знали. Ну, не знаю всей истории, темна она, только обучились жрецы луту тому искусству от ведунов островов Оловянных. А потом часть их домой вернулась, да история повторилась – в пытках обо всем поведали. Так узнали жрецы Кеме страшную тайну. Древние храмы у народа Луту, знали их жрецы обычаи, закрыли тайну для непосвященных. Только знаешь сам – редко когда города сила берет, чаще – предательство. Ушла тайна на сторону. Попала в руки ведунов черного Магриба. В черные руки…Черные и потому, что кожа у тех ведунов черная, и потому, что души закона не знают. И пошла тайна гулять по свету!
– Ты другое расскажи! Как…
– Ладно. Слушай суть. Перво-наперво человека, тело которого для изготовления пустоглаза… Убивают того человека. Как убить – первое уменье. Слышал я о ядах тайных. И о том, что можно уколоть в особое место. И еще что-то… Вторая часть искусства тайного – сколько да где мертвым то тело подержать. Совсем мало подержать – душа не успеет тела покинуть, очнется человеком. Долго продержать мертвым – не оживишь. Делают еще и так, что не жизнь, не смерть, дыхания нет, душа в Круг уходит.
– Главное – чтобы душа ушла, а тело еще пригодным осталось? – ухватил суть княжич.
– Да, именно так. Главное – изгнать душу. Правда, и другое слышал. Что сознание человеческое живет на лбу…
– А разве не в третьем глазу? – подивился Младояр.
– Не перебивай, в третьем глазу – душа, а вот мысли – во лбу! Так вот, уж очень та часть мозга нежная, умирает она первой, еще и сердце и кишки живы, а то место, где наше "Я" живет – умирает. И – некому приказывать телу. Тут-то ведун и оказывается вместо души. Или сознания…
– Значит, я – здесь живу? – отрок указал пальцем на лоб.
– На себе не показывай! – по привычке буркнул лекарь.
– Так я не болезнь показываю, – парировал Младояр, уже давно усвоивший правило «не показывать, где болит у другого на себе», – а как их оживляют?
– Ну, тут особых тайн нет, оживить – дело житейское, и лекарское тоже… Ну, известное дело, вдыхать в рот, по сердцу – кулачком, на затылок – воду ручейком. Да, – спохватился Иггельд, – если яд давался, то противоядие дать…
– Как дать? – поймал на слове наставника княжич, – Ежели мертвый, то и противоядия не проглотит! А насильно в рот вольешь – не в то горло попадет…
– Не знаю… – растерялся лекарь, – Я тоже думал, да понять не мог. Ведь даже ежели в жилу снадобье завести, соки-то в мертвом теле стоймя стоят, противояд так в том месте, куда зальешь, и останется. Разве что руками сердце покачать… Не знаю… Но ведь делают же!
– Чую я, угробить-то кого, мы с тобой, Игг, завсегда могем, а вот пустоглаза слепить… – засмеялся Младояр, уразумевший, что его наставник все это знает лишь понаслышке.