Крутой поворот (Повести, рассказ)

–  Вот с какими сотрудниками мне приходится работать, - мрачно сказал Корнилов.
– У них эмоции забивают все остальное.

Оля засмеялась:

–  А Юра Белянчиков? Уж такой рационалист!

–  Это я в домашней обстановке расслабился, - улыбнулся Бугаев.
– Но если уж говорить без эмоций, так Вера Сергеевна на вопрос о том, из-за чего произошла у них с мужем ссора, отвечать не стала. «Это касалось только нас двоих», - она твердила эту фразу в течение всей беседы. А вечером третьего июля у нее разболелась голова, и до двенадцати ночи она гуляла по городу. Одна.

–  Откуда у мужа пистолет? Ты не спросил?

– поинтересовался Корнилов.

–  О пистолете она ничего не знала. Впервые увидела. А марка - браунинг. Заглядение, а не машинка, - сказал Бугаев и поежился.

Больше они этой, темы не касались. Корнилов рассказал о том, как вчера побывал у Васи Алабина.

–  Что-то я замечаю, Варвара над ним усиленное шефство взяла? Уж не к свадьбе ли дело?

–  У них уже год как дело к свадьбе катится, - усмехнулся Бугаев.
– Да вот ранение… А вы будто не знаете?

–  Ну почему же не знаю?
– слукавил Игорь Васильевич. Ему не хотелось признаваться, что он раньше ничего не замечал.
– Знаю, но не думал, что так всерьез.

Бугаев посмотрел на него с недоверием.

Вошла в комнату мать. Увидев Бугаева, разулыбалась. Всех сослуживцев сына она хорошо знала.

–  Как живете, Сенечка? Здоровы?

–  А что нам сделается?
– Семен поднялся, поздоровался за руку.
– Семейство на даче. Я один процветаю. Борщ, правда, некому приготовить. Так вот начальство позаботилось.

Старушка посидела минут пять в кресле, пожаловалась на погоду, пожелала всем спокойной ночи и ушла к себе.

–  Ну что, товарищ доктор, - сказал Игорь Васильевич жене.
– Может быть, ты нам и по сигаретке разрешишь выкурить?

Она махнула рукой, включила телевизор.

Корнилов с Семеном сели друг против друга в кресла, закурили.

–  А вы почему меня к Шарымову послали?
– поинтересовался Бугаев.
– И про зонтик просили выяснить… Капитан?

Корнилов кивнул.

–  Они друзья. Шарымову только что кто-то рассказал про его жену и Горина. А капитан с рыбалки никуда не отлучался. Это сразу сняло подозрение, хоть и у него «Жигули», и курит он «Филипп Моррис». Я сопоставил все, решил Шарымова проверить.

–  Да… - сокрушенно покачал головой Бугаев.
– Проверочка получилась, я вам скажу… Не проверка, а разведка боем.

–  Давай теперь в подробностях, Семен. С самого начала.

Бугаев стал рассказывать, стараясь не упустить ни одной мелочи. Корнилов, как обычно, требовал все детали: как вела себя соседка, открывшая дверь, где были остальные жильцы, во что был одет Шарымов, не нашел ли Бугаев каких-нибудь писем?

–  Каких все-таки писем?

–  Ну мало ли… - пожал плечами подполковник.
– Я думаю, Шарымов но зря на даче у старпома все перерыл. Может быть, нашел что-то, письмо жены, например…

–  Вы думаете, он после того, как Горина ухлопал, стал письма искать?
– удивился Семен.
– Оправдательные документы?

–  Кто тебе сказал, что он старпома ухлопал?! Дачу взломал - это мы знаем. И застрелился. А Горин?..
– Корнилов стукнул себя кулаком по колену.
– Да и некому, выходит, было убивать старпома, - Игорь Васильевич развел руками.
– Мы же всех проверили. Капитан рыбачил, никуда не отлучался, стармех в больнице, директор ресторана сидел дома у телевизора, пассажирский помощник и один из штурманов были в ресторане…

–  С собственными женами, заметьте, - вставил Бугаев.
– Но остается еще один - штурман Шарымов. Где он был в одиннадцать вечера - никому не известно.

–  Сенечка, - задумчиво сказал Игорь Васильевич, - ты самый непоследовательный человек в уголовном розыске. Не могу отрицать, что иногда у тебя проскальзывают умные мысли. Но ты не можешь делать из них правильные выводы.

–  Игорь Васильевич, почему так сурово? И несправедливо.

–  Ты только что удивился, зачем понадобилось Шарымову, устроив катастрофу старпому, ехать к нему на дачу и взламывать ее? Ну действительно, зачем? Искать письма жены? Подтверждения ее измены? Если уж он решился убить Горина, так считал, что оснований у него на это достаточно…

–  Логично, - согласился Бугаев.
– Но все равно: ехать взламывать дачу из-за писем?! Да почему они обязательно должны быть, эти письма? Можно и без них прекрасно обходиться.

–  Ты прав. Я думаю, что Шарымов предполагал застать свою жену с Гориным. И убить старпома. Иначе браунинг зачем? Не дождался их - взломал стол. Может быть, нашел письма… Дома объяснения, скандал! А тут уголовный розыск явился.

–  Что ж, выходит, приди я в другое время - несчастья бы и не случилось?
– с беспокойством спросил Бугаев.

Корнилов не ответил.

–  Игорь Васильевич!
– настаивал Семен.
– Вы и правда так считаете?

–  А кто, Семен, знает, что бы произошло? Раньше пришел, позже… Гадать на кофейной гуще не входит в наши обязанности. Опоздай ты - может, Шарымов и жену бы застрелил…

–  Да уж лучше бы!
– буркнул Бугаев. Он был явно расстроен словами шефа.

Корнилов заметил его состояние.

–  Милый Семен, выброси все это из головы. Ты тут ни при чем. Слишком много навалилось на этого молодого штурмана - измена жены, предательство Горина, взлом дачи… - Корнилов сказал так, а сам подумал: «И я бы мучился. Знал, что не виноват, но мучился».

–  Когда с живыми людьми дело имеешь, никогда не знаешь, как все обернется, - сказал он Бугаеву.
– Поступки наши иной раз никакой логике не поддаются. А с Шарымовым, по-моему, все ясно. Его намерение расправиться со старпомом - лучшее алиби. Если бы он Горину в машину камень запустил, тогда не торчал бы всю ночь на его даче…

11

Шел четвертый день с того момента, как Корнилову поручили проверить обстоятельства смерти старпома Горина. Утром Игорю Васильевичу позвонил Кондрашов.

–  Самоубийство Шарымова все осложнило, - посетовал он.
– Я тебе сразу сказал: неприятная история. А жена штурмана - вот уж крепкий орешек! Я ее только что допросил - ни слова о причинах скандала, об отношениях с Гориным.
– Помолчав, поинтересовался: - Вы когда закончите?

–  Сегодня, Во второй половине дня готов встретиться. Мое начальство тоже любопытствует. Доложусь, а потом к тебе. Идет? Вот уж навели панику с этим Гориным. А капитан, между прочим, на меня хорошее впечатление произвел.