Крылатые волки на льняном поле

– Ты, дорогая, не примазывайся. Деревьям одно, а людям другое. Что бродишь-то неупокоенная?

– Сама не знаю.

– Душе нет покоя. Всё жалеешь о чём-то, пытаешься вспомнить, рвёшься куда-то.

– Наверное. Не знаю. Всё как-то неправильно.

– И впрямь? А что ж тогда правильно?

– Не знаю.

– Всё, золотце моё. Подряд три "не знаю" – значит, предпосылки неверны. То, что ты считаешь неправильным - оно истинно и закономерно. Тебе лишь надо принять его и идти дальше.

– Куда идти, - усмехнулась я.
– Никто меня не видит и не замечает.

– Туда. Куда тебя тянет, а ты упираешься. Ищешь причины остаться, а они уже несущественны. Теперь всё иначе.

– И что же мне делать?
– несколько растерялась я от такого оборота разговора с древесной собеседницей.

– Бросить всё и двигаться дальше. Не останавливаться. А теперь уходи. Я спать хочу.

Немного сердитые интонации обидели меня, я отвернулась и пошла прочь.

– Только помни!
– нагнал меня голос берёзы.
– Если ты хочешь возродиться, надо умереть окончательно. Сбросить все цепи, тянущие тебя к земле.

Я оглянулась на неё и, кажется, поняла наконец. Березка сонно куталась в собственные почти уже голые ветви и умиротворённо качалась на ветру.

Счастливо вздохнув, я сделала такой глубокий выдох, что вместе с ним отлетела и моя душа. Я воспарила вверх и лишь с любопытством наблюдала, как земля удаляется от меня. Я лечу туда, где начну всё с начала. Только бы не забыть…

А если и забуду, я буду пытаться вспомнить. Обниму берёзу снова живыми руками и что-нибудь обязательно вспомню.

// 2009

Разговор с собой. Каминг-аут перед зеркалом

Я стою и смотрю на себя.

Взгляд исподлобья, нервная ухмылка.

Боже… Меня даже передергивает от отвращения.

– Чего кривишься?

Вздрагиваю от этого скрипучего голоса и размышляю, как бы достойно ответить.

– Да не нравишься ты мне…

– А я и не обязана всем нравиться!

Вызов, звучащий в голосе, рождает во мне ответное раздражение.

– Всем не стоит и пытаться нравиться. Бесполезно и унизительно. А вот себе самой нравиться не помешало бы.

– Ха!

Да, этот разговор будет не из лёгких.

Но нам надо поговорить. Давно пора.

– Мне кажется, ты слишком бравируешь своей… самоидентификацией, - осторожно замечаю я.

Она рассмеялась. Странно было слышать этот смех со стороны. Он звучал незнакомо и… довольно привлекательно. Пожалуй, если бы я его услышала где-то на улице, то обернулась бы и поискала глазами источник.

– Даже если и так, что с того?

Снова мне бросают вызов в лицо. Смиренно молчу, но взгляд не отвожу. Постепенно она смягчается и уже не так агрессивно заговаривает со мной.

– Я бы не называла это бравадой. Скорее защитная реакция. Я поняла, кем являюсь, теперь мне надо донести это остальным. И мне дико страшно.

Страшно… Да, ей страшно. Я чувствую это. Даже воздух вокруг вибрирует от напряжённых нервов. Колючки взгляда на самом деле мягки, как у новорожденного ёжика.

Мне даже становится… жаль её? Похоже, она это чувствует и снова обрастает панцирем недоверия.

– И что же, я не услышу ни слова в поддержку?
– с лёгкой издёвкой меня провоцируют.

Не поддаюсь.

– Ни к чему. Это твой выбор и твоя жизнь.

– Да уж… Но и твоя тоже.

– Моего согласия никто не спрашивал.

– Ну, если мы не можем договориться между собой… - Она презрительно смотрит на меня и продолжает: - Решать буду я. За обоих.

Молчу. Мне действительно нечего сказать. Слова застревают в горле как колючки чертополоха и не идут наружу.

– Хорошо…

– Что-что? Я, конечно, дико извиняюсь, но не могла бы ты повторить! Плохо было слышно.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Ты за нас решаешь.

– Спасибо за разрешение.

Картинный поклон в пояс добивает меня морально.

– Да!
– Теперь уже я кричу.
– Я признаю, что в тебе смелости и решимости больше.

– Это я и так знаю.

Ворчит, но уже без злобы.

– Я только понять хочу… Что тебя на это подвигло?

– Жизня распрекрасная. Туды её налево…

– И чем не угодила?

– Да всем хороша. Только тошно. От вранья.

– А от правды, значит, сразу полегчает.

– Вот в этом я как раз сомневаюсь.

– Сомневаешься, но идёшь на это.

Прицел взгляда наведён прямо на меня и я даже физически ощущаю его убойную силу. Ничуть не страшно, а только интересно. До чего мы договоримся.

– Я устала врать. Себе и всем вокруг.

– Большинство людей занимается этим всю жизнь.

– Я не большинство.

– Смелый вывод. И кто же ты?

– Отверженное меньшинство.

– Приятно познакомиться!
– В реверансе не приседаю, хотя очень хотелось.

– Слушай, отстань, а?

Почти что рычит, но мило так.

Ладно, зайдём с другой стороны.

– Скажи, что ты сейчас читаешь?

– А то ты не знаешь!

Терпение, только терпение…

– Я-то знаю, но хочу услышать это от тебя.

Подозрительный взгляд из-под век буравит во мне игольное ушко.

– Достоевского. «Преступление и наказание».

– Вот как… И на чём основан такой выбор?

– О вкусах не спорят. Впрочем, зачем я тебе это говорю?

Она уводит взгляд в сторону и пытается что-то насвистывать.

– Хорошо, кажется, я и так понимаю. Ты упиваешься чужим ничтожеством и мерзостью существования.

– О да! Кажется, ты меня неплохо знаешь.

– Надеюсь.
– На самом деле, я и впрямь на это надеюсь.
– Тебе так легче воспринимать своё собственное существование…

– Возможно.

– Так и есть.
– Наслаждаюсь её лёгким смущением.
– Да, проще жить в дерьме, когда знаешь, что кто-то в нём по уши. Знал бы Фёдор Михалыч, какой психотерапевтический эффект имеет его произведение… Что ж. Чему быть, того не миновать.