Крыло бабочки

Древние не терпят, если ими пренебрегают. Не только Баттерфликс знала, где бить, Мификс тоже умело, с присущим ему азартом, целенаправленно выводил из себя бабочку, зная ее редкую, но острую вспыльчивость. Она почти никогда не выпадает из состояния равновесия. Но если скользит на грани...

Миг – и ярость застилает разум, она стремительно делает шаг в направлении Мификса, резко впечатывая его в диван и крепко беря его за воротник рубашки. Ее глаза полыхают огнем, а губы поджимаются. Она смотрит на сирина и с удивлением отмечает, что он... Смеется. Чертова птица смеется прямо ей в лицо! Взгляд сирина отливает недобрым блеском, сам он не сопротивляется, а будто с интересом ожидает, что же бабочка выкинет дальше. Такая его покорность, может, и обрадовала бы ее. Но не в этот раз.

Баттерфликс замирает, выжидающе глядя на Мификса. А тот, похоже, веселится. Тот, похоже, ждал ее реакции и подготовился.

– Ну же Флай, – нарочито лениво произносит сирин, откровенно дразня ее. – Что же ты медлишь? Не попытаешься совратить, как обычно? Так не стесняйся, бери. Я весь твой, – его глаза опасно сверкают, а голос переходит на вкрадчивый шепот, а во взгляде зарождается что-то такое, присущее только ему, от чего Баттерфликс сковывает, будто от страха. – Я подарю тебе всю свою ненависть, все свое отвращение и презрение. Каждый мой поцелуй будет для тебя ядом, а каждое слово, сорвавшееся с губ, я адресую голубоглазому принцу. Я буду стонать под тобой и в тебе, выкрикивая его имя, я разделю с тобой все, что только у меня есть. Ну так что, Флай? Разве не этого ты хотела?

Он близок к тому, чтобы снять маску. Этот человеческий облик, который он придумал сам, здесь у сирина есть глаза, хотя на самом деле они всегда сокрыты. Костяная маска надежно защищает то, что дарит всем живым существам смерть. Всем, кого только можно убить. Древних его взгляд вводит в состояние небывалой тревожности и цепенения.

Она медленно ослабляет хватку. Медленно встает с дивана и холодно смотрит на Мификса.

– Мне кажется, или ты забываешься?

– О нет, Флай, – поет сирин. – Тебе не кажется. Я действительно забываюсь.

– Что тебе нужно? – Флай неглупа. Флай знает, какие рычаги давления использует Мификс и для чего. Догадывается она и о том, что он потребует.

– Ну ты же умная девочка, Флай, – разочарованно цокает языком Мификс. – Неужели не догадываешься? Я хочу свободы, – он легко поднимается и говорит уже над самым ее ухом, слегка покусывая его заостренными мелкими зубами. – Ты можешь разорвать контракт, только и всего...

Она усмехается про себя. Мификс окончательно вошел в колею. Окончательно освоился и снова стал собой. Ей это даже нравится. Она принимает правила его игры, впрочем, не собираясь сдаваться.

– Могу. Но не сделаю этого, – вкрадчиво произносит она, чуть улыбаясь, чувствуя, как горячий язык ласкает мягкую мочка уха.

– Знаю, – Мификс шепчет, и его голос пробирает Флай до самого нутра. – Я предполагал это. Ты не отпустишь меня. Но и я не собираюсь мириться. Поэтому у меня... – он делает паузу. – Есть небольшое предложение. Мы могли бы пойти на определенный компромисс.

Баттерфликс внимательно слушает, пытаясь угадать, на что нацелен сирин. Порой его бывает очень сложно понять, порой она не может разобраться в том, как устроен его мозг.

– Я уже сказал, что хочу свободы, – Мификс шепчет ей на ухо, а в комнате становится как-то стыло и спину им обдувает могильный ветер. – Дай мне ее. Мне нужно в Легендариум. Нужно к моей подруге. Нужно к моему любимому. На Землю. В Магикс. Куда угодно, лишь бы подальше от тебя. Не держи меня взаперти, так ты точно ничего не добьешся. А за это... Я выполню все, что ты пожелаешь. Что ты захочешь. Качественно.

– Ты будешь принадлежать мне, – глаза Баттерфликс горят. – Ты будешь стонать подо мной и во мне, как раньше. Без всяких упоминаний о Скае. Ты будешь желать меня, потому что сам хочешь этого. Я буду для тебя всем.

– Всего-навсего потешить твое самолюбие. Хорошо, – Мификс мягок. Уступчив. Он шепчет, но именно от такого голоса у людей кровь стынет в жилах, а в Древних рождается страх, которого они раньше не ведали. Он не шутит, не дурачится – он необычайно серьезен. Сирин находится в том состоянии, которое трансформации стараются не тревожить. То состояние, что скрывает его маска. И он страшнее Сиреникса, который опасен всегда. Мификс тщательно умеет себя скрывать, и в этом состоит благословение для живых существ.

И это манит и пугает Баттерфликс. Он был перед ней таким всего несколько раз, и всегда она инстинктивно трепетала, потому что признавала его силу. Будучи чужой в Легендариуме, склонялась перед его королем. Но здесь, в Магиксе, балом правит она. И жесткая улыбка появляется на ее губах.

– Можно называть это по-разному. Суть не меняется.

– Солидарен с тобой, – мягко кивает Мификс. – Значит, такой же секс, как тогда. Запрятать свои мысли о Скае и о ком-то другом. Восхвалять лишь тебя. Хорошо.

– И разумеется, ты выполняешь все то, что я могу тебя попросить, – ненавязчиво напоминает бабочка.

– Конечно. Согласно магическому контракту, ловушке, в которую я загнал себя сам.

– Забавно, что ты умеешь признавать собственные ошибки.

– Я редко совершаю их, но, однажды обжегшись, их никогда не забудешь. Ты оказала мне прекрасную медвежью услугу, Флай.

– Можно называть это по-разному, – снова повторяет Баттерфликс. – Хорошо. Теперь ты можешь идти.

И с этими словами гнетущая атмосфера и напряжения в комнате медленно начинает спадать. Взгляд Мификса снова становится обычным, а на губах растягивается широкая улыбка. Он будто находится в бодрейшем расположении духа, он празднует победу, скача вокруг Флай, он слегка пританцовывает.

– Ну вот это другое дело! – сообщает он Баттерфликс, сияя от радости. – Я всегда говорил, что со всеми можно договориться!

– Ты так не говорил, – Баттерфликс снова само терпение. А Мификс – само безумство во плоти.

– Это дела не меняет! Ладно, Флай, я пошел тогда, не скучай. Как заскучаешь, напиши мне в ИнстаМагиксГраме. Заскочу! – и он исчезает, растворившись в воздухе.

Баттерфликс спокойно смотрит на то место, на котором стоял сирин. Он думает, что одержал победу. Будто бы ему стоило подключить свою сущность, и она отступила, признавая его власть. Она подыграла ему, сделав вид, что сдалась. Но это была лишь маленькая уступка. Флай знает, куда ринулся блудный король – в свое царство, в свой Легендариум. Восстанавливать силы и упиваться безграничной властью. Он думает, что обвел ее вокруг пальца. Что ж. Пусть заблуждается и дальше. Потому что стоит Флай дернуть за ниточки, и он прибежит по первому зову, что бы у него ни происходило. Ибо тот, кто сеет смерть, сам не горит желанием покинуть этот мир, что может произойти, так как он в свое время так неудачно подписался на условия невыгодного для него магического контракта.

Его это чертовски подкосило. Но и научило жизни. Баттерфликс знает, что для того, чтобы Мификс усвоил урок, нужно жесткие методы. Стоит что-то сломать в его прекрасном мире, тогда он обозлится, будет биться в исступленной ярости, но запомнит. В такие моменты его ни в коем случае нельзя щадить.

Да, это жестоко. Но цель оправдывает средства. И Баттерфликс сделает все для того, чтобы Мификс пришел к своему величию. Чтобы Легендариум признал в нем достойного короля. Она будет его невидимой рукой, от которой он бежит, словно от Драконова Огня. Но ей все равно. Потому что благие намерения в любом случае требуют больших жертв.