Крыло Королевы

Кон рассматривает меня своими зелёными глазами, внимательными и слишком, слишком умными. Он подмечает всё и, подозреваю, понимает больше, чем мне бы того хотелось. Это напрягает.

Шай покидает нас, не успеваю я и слова вставить. А что я, так или иначе, могла ему сказать? Кон смотрит ему вслед.

— Он слишком строг к себе.

— Он слишком строг ко всем, — я ловлю себя на том, сколько горечи прозвучало в моём голосе, и мысленно морщусь. Не очень красиво с моей стороны, знаю. Но я не уверена, что могу сейчас вести себя как подобает. Всё равно это чистая правда.

Я вновь присаживаюсь, сдувшись.

— Извини, что я не проявлял к тебе должного внимания, — говорит он, с заметной тщательностью подбирая каждое слово. — Я был завален работой последние несколько недель, с тех пор как ты приехала. Мы разрабатываем новые солнечные батареи, и прототип пока сложно сбалансировать. Но это может стать прорывом в индустрии.

Солнечные батареи? Почему он заговорил о солнечных батареях?

Кон тянется к розам, выбирает одну — идеальный белый бутон — и крутит в руках, внимательно рассматривая, после чего садится ко мне.

— Мне сообщили, что тебя всё же задели? — в его голосе чуть ли не упрёк. Я же говорила ему, что цела и невредима. Пожимаю плечами.

— Пара царапин, да и только.

Антейм хмыкает едва слышно, всё ещё не отрывая глаз от розы.

— Мы обследовали девушку. Уверен, тебе уже сообщили. Я проследил, чтобы Шаю передали все подробности. Результаты были… ну… Я никогда не видел такой мехи. Всё было усовершенствовано: все органы чувств, каждый нерв, каждая клеточка.

— Знаю. Я читала отчёт.

Каждое слово. Я не могла оторваться, даже когда захотела. Сама настояла на том, чтобы Шай дал мне его, хотя и видела его нежелание. Я просто не могла отстраниться, чтобы другие разбирались, а я только слушала сжатую версию. Мне нужно было знать.

— Хорошо… Хорошо, тебе стоит знать всё. Было ещё кое-что. Мы не стали добавлять это в официальные отчёты, потому что люди будут… — его голос обрывается, словно он не хочет продолжать.

— Будут что?

Кон делает глубокий вдох и сжимает розу в руке.

— Я присутствовал на вскрытии, чтобы убедиться. Они должны были препарировать её для этого. Они сделали глубокий надрез, извлекли органы, выжгли нервные окончания и скрутили проволокой её сухожилия. Вместо глаз вставили импланты, просто похожие на глаза, а в мозге установили чипы для управления телом и передачи сигналов с информацией, которую можно сразу разместить в сети. И первым делом они опубликовали фотографии. Вот как им удалось сделать это с такой скоростью. Они следили за тобой, Бел.

— Все эти фотографии в новостях? Но кто… кто следил за мной?

Даже если он и расслышал мой шёпот, он не отвечает.

— Но это всё мелочи по сравнению с тем, что они сделали с ней.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Обычно мех создают из мёртвых тел или из тех, кто на грани жизни и смерти. Но, как мне сказали, не в этом случае. Она была живой — и, вероятно, в сознании — всё время.

Я пытаюсь осмыслить сказанное им. Они разрезали её, наполнили имплантами, микросхемами и предки знают чем ещё, а потом просто зашили. Живую. Они держали её живой.

— Кем она была?

Он качает головой.

— Помощницей швеи. Ничего особенного. Ей просто не повезло устроиться на работу не к тому человеку. Элина Мейсп, лимасиллийка, девятнадцать лет.

Я поднимаю ладонь, чтобы прервать его. Не хочу знать больше. Должна, но не могу. Её похитили, запрограммировали, и она, похоже, всё осознавала. Каждый шаг. «Чудовищно» — слишком мягкое слово.

— Кто это сделал? Кто, Кон?

Он закрывает глаза, сжимая губы в жёсткую линию. Напряжение заостряет все его черты, кровь отливает от лица. Он похож на одну из статуй, украшающих сады и террасы. Вот только те выражают спокойствие, умиротворение. Он же, напротив, выглядит так, словно испытывает сильные муки.

Единственное слово, которое он произносит, звучит так, будто рвёт ему горло изнутри:

— Гравианцы.

Я проглатываю свою первую реакцию, выжидаю паузу, собираясь с мыслями, потому что сама опасаюсь того, что могу сказать… или прокричать.

Я знала. Я знала это с того самого момента, как услышала голос посла. Я знала, а Кон не стал слушать.

— Гравианцы? Ты уверен?

— Материалы, навыки, координаты передачи сигналов… всё указывает на них. Я должен был тебя послушать, Бел. Извини.

Теперь он просит прощения?

Я не ожидала этого. Он антейм. Никто из вейрианцев не стал бы этого делать — побоялись бы выглядеть слабыми. Не могу представить, чтобы Зендер или мой отец так смиренно извинялись. Или Шай… нет, никогда.

Моё горло сжимается, и я тянусь к кулаку Кона, в котором он сжал бутон. Его кожа кажется холодной, сухожилия натянуты, как стальные, но от моего прикосновения он расслабляется и вновь открывает глаза.

— Это уже неважно. Я в порядке, — говорю ему.

Его кулак раскрывается, и он протягивает мне розу. Неповреждённую.

***

Последнее, чего я ожидаю, так это сообщение из дома. Сигналы обычно прерывистые и ненадёжные, огромное расстояние и вмешательство врагов сказываются на связи. Но когда я на следующий день сажусь обедать и открываю досье, ожидая обычные отчёты и заметки о правилах жизни при антейском дворе, нахожу сообщение:

«Его Королевское Высочество кронпринц Лисендер Меррин Вейрианский, герцог Утраченного Мыса и законный престолонаследник королевства Вейриан с величайшей радостью принимает приглашение на свадьбу антейма Конлейта и дорогой сестры принцессы Беленгарии Меррин, герцогини Эльведен, графини Дюнен. В силу обстоятельств непреодолимой силы он не имеет возможности задержаться более чем на день самой церемонии, после которой, по личному приказу Императрицы, последует к императорской резиденции на Куоре».

Это одновременно и самая волнительная, и самая тревожная новость, которую я когда-либо получала. Его пригласил Кон? Я не ожидала, что приедет кто-то от моей семьи. Не думала, что хоть кто-то об этом подумает. Наверняка это сделал Кон. Прилив благодарности быстро прошёл, когда я дошла до второй части сообщения.

— Что такое, ваше высочество? — спрашивает Джессем. Сегодня он на посту, рядом с ним у двери стоит Том.

— Зендер приедет на свадьбу.

— Так это же хорошо, нет? — он широко улыбается. Они боготворят моего брата почти так же, как Шая. Он герой, воин, образец для подражания.