Крылья Агнессы

А я, наверное… как и Агни, вижу всё–таки человека в комплексе: внешность плюс поступки.

И такой человек в сердце.

А прочее — влюблённость, желание. Оно не в сердце, а кое–где пониже. Нужно просто различать. И ни в коем случае не перепутать.

— Вы несчастны, — первое, что сказала.

Ангельский голос, ласкающий слух, чертовски приятный. Но сами слова вышли, будто изо рта самого дьявола.

При этом София продолжила изучать меня с неким восторгом.

А я в полной мере осознаю, что мы действительно одни. Без посторонних оценивающих взоров. Подальше от суеты и сплетен.

— С чего вы взяли, ваше высочество? — Спрашиваю, не пряча взгляда, а изучая в ответ. Удивительно, но её нежная шея и не вульгарно открытая грудь совершенно свободна от украшений. Лишь тоненькая золотая цепочка виднеется.

— Можно просто София, — прочирикала уводя, наконец, свой милый взор в сторону светлой от фонарей водной глади у берега. — Вы словно серый железный цветок на красочной поляне прочей пестроты, который не желает казаться лучше, чем он есть. Скорее, он прячется.

С этими словами она проходит мимо меня в опасной близости, и идёт к тонким перилам у воды левее небольшого пирса, где я увидел несколько прогулочных лодок. Но любоваться ими стало бы сущей глупостью, когда можно насладиться изяществом фигурки молодей принцессы с тыльной стороны совершенно безнаказанно.

— Прошу прощение, но к чему вы это? — Спросил и, проявив такт, последовал её примеру, встав на дистанции в несколько метров от девушки.

Забавно, она такая крохотная, что перила ей по грудь.

Как только сделал это, она посмотрела на меня с неким удивлением и одарила очередной порцией очарования. Нет, определённо, она умеет подавать себя, своё лицо. Свой безупречный образ.

Отвернулась, опустила голову. И ответила негромко, с грустью.

— Они все красивы, благоухают. Но они так уязвимы. Их можно легко состричь косой, тогда увядание неизбежно. Но об вас коса сломается. Однако станет видно, насколько вы сильны и стойки.

Замолчала. И я молчу, не зная, что и сказать.

— Польщён, ваше высочество, — ответил всё же.

— София.

— Простите.

Посмотрела вновь с улыбкой.

— Вы верно думаете, Андрей… я ведь могу вас звать так? Пока мы вдвоём.

— Да, София.

— Вы верно думаете, Андрей, почему я сейчас одна, — продолжила свою мысль, уставившись на водную гладь.

— Да, вы были с сэром Уильямом весь вечер.

— Он принц Британии, лучшая партия для нас, — начинает с иронией. — Сильный, манерный, вероятно, умный и начитанный. Безусловно красивый, а уж тем более богатый и совершенно уверенный, что ему завещана власть. Но он просто цветок с поляны, Андрей. Пусть самый яркий, с толстым и стойким стеблем, крупными листами и глубокими корнями. Пусть его окружают сотни, тысячи менее ярких цветков защитников. Но они все просто цветы, которые можно срезать косой.

Снова пауза. София, похоже, чем–то расстроена. Возможно, разочарована.

И это совсем непорядок. А мне самому, быть может последние часы своей жизни уж совсем не хочется проводить в грусти и печали. Особенно, когда выпала честь пообщаться с самой завидной красавицей Империи и узнать, чем же она дышит. Да и просто провести время в интересном обществе.

— А хотите, анекдот расскажу? — Не знаю, почему взбрело в голову это ляпнуть.

— А расскажите, Андрей, — говорит и смотрит с азартом, несколько смущая.

Но я включаю бравого гусара:

— Идут две крестьянки с сенокоса, мимо проносится всадник. Одна другой: глянь–ка, что за чертовщина всадник без головы. А вторая ей в ответ: ой, подруга, ты бы косу на другое плечо переложила.

Секунды три София смотрит с недоумением. А затем начинает заливисто смеяться.

Улыбаюсь и сам. А затем она вдруг заявляет:

— Ещё!

— Простите, София, но дальше только пошлые. В эскадроне гусарском других не рассказывают.

— Думаете, напугали? — Усмехнулась. — Смутить меня не так просто, господин гусар.

— Уверены?

— Так точно, — отчеканила по–военному.

Продираю горло и выдаю:

— Гусары ворвались в деревню настолько стремительно, что Марфа до сих пор думает, что отдалась облаку пыли.

София секунду на меня смотрит. Взгляд становится испуганным, а румяные прежде щёки розовеют.

Смех девичий вырывается изнутри, но на этот раз она закрывает ротик ладошкой в белой шёлковой перчатке и отворачивается.

— Вы превзошли мои ожидания, — призналась с хрипотцой и всё же рассмеялась.

Тактично дождался её молчания. Но затем она спросила, продолжая прятать лицо:

— А скажите, гусары действительно так любвеобильны?

— Я в гусарском полку лишь несколько месяцев, могу судить только по рассказам сослуживцев.

— То есть, вы не врывались ни в какие деревни? — Выпалила и снова рассмеялась уже гадко.

Понятно, что подколоть попыталась.

Позади шорох, слуга немолодой с подносом пришёл. Услужливо поставил на столик и встал статуей с полотенцем поперёк предплечья.

София посерьёзнела. По виду выразила недовольство, которое сняло всякую уверенность с лакея.

— А вы, как гусар, умеете справляться с бутылками? — Спросила меня негромко.

— Двумя способами, — выдал, набираясь азарта.

Надо признать, младшая принцесса заряжает эмоциями до отказа. И хочется ещё, как наркотика зависимому от опиума.

— Оставьте нас, — скомандовала лакею негромко, но, тем не менее, с выраженной надменностью. Которая отрезвила и меня.

Слуга с ужасом в глазах откланялся и поспешил прочь, спотыкаясь.

— Двумя способами? А как открыть иным, позвольте спросить? — Поинтересовалась будто совершенно другая. Милая, светлая, прекрасная.

Но меня уже не обманешь.

И она это поняла, по взгляду видно, что спохватилась. Но я невозмутимо отвечаю:

— Саблей можно горлышко срубить.

— Вот как? — Ахнула. — Но тогда стекло попадёт в напиток.

— Если сабля достаточно острая, не попадёт.

— Тогда и рука должна быть достаточно сильна, а удар быстрым, — дополнила принцесса, продолжая смотреть исподлобья, и закусила нижнюю губу.

Вызывая у меня неожиданный жар.

— Вы позволите? — Спрашиваю и спешу к столику, лишь бы скорее избавиться от наваждения.

— Всё, что угодно, сударь, — выдала в спину игриво и поинтересовалась: — а в каком вы звании, Андрей?

— Поручик, получил досрочно, — отвечаю. — Какое вино предпочитаете?

— Все три — моё любимое. Выберите на ваш вкус.

Беру первую попавшуюся бутылку. Штопор предусмотрительно оставлен, иначе бы пришлось применить третий способ с выдавливанием пробки. Самый грязный, не для принцесс такой уж точно.