Крылья
Шрифт:
А он ей теперь явно не станет доверять. Он теперь к ней, очевидно, не столь хорошо расположен, как раньше. Если все, что было раньше, конечно, можно назвать хорошим расположением. Хотя… Он ведь мечтал, что они будут парой. Ну, насколько она поняла… Не просто напарниками по небу, а парой. Возможно, со временем, как фигуристы влюбляются в своих партнеров, они тоже могли бы стать чем-то серьезным и совместным… Ангел не была уверена, что он действительно этого хотел. Но в том, что он намекал на это, она не сомневалась.
Все утро Ангел прослонялась
В любом случае сейчас Ангел ничего не могла сделать. Ей и бродить-то меж домишек было тяжело. В итоге ее утро прошло на четырех камнях и двух пнях – она приземлялась на них, временами переходя на новый насест, меняя точку обзора. Но интересней не становилось.
Индийцы жили своей жизнью. Снова плели циновки, пекли лепешки, латали крыши… Для них ничего не случилось, ничего не сломалось прошлым днем. А вот внутри Ангела треснули последние опоры. Она не могла больше здесь оставаться. Не за что было держаться. Она уже была готова на любые унижения, лишь бы отсюда вырваться… И вечером она отправилась к Крылатому.
Перетерпев дневную духоту в сомнительной прохладе своего шалаша, Ангел собралась с духом и пришла прямо к нему на порог. Да, ей ведь нечего было стыдиться. Пришла и пришла.
А Крылатого она не видела с того самого момента, как они вернулись в деревню – он что-то объяснил людям, передал ее на попечение тех милых женщин – и исчез. Крылатый умел испаряться, когда хотел. Этого у него не отнять.
– Ты здесь? – легкий стук по перекладине косяка. Тишина. Ангел вошла в хижину.
– Вообще-то, я не отзывался.
Крылатый сидел в самом дальнем и темном конце домика, словно все еще пытаясь спрятаться от нее. Бесполезно. Она ведь уже здесь.
А он мрачен и угрюм. В его глазах танцевали такие глубокие тени, какие еще даже не начали собираться под крышей шалаша в преддверии ночи.
– Я поговорить пришла…
Ангел нервно заправила за ухо вновь выбившуюся прядь волос. Она не могла сосредоточиться, пока ей мешали подобные навязчивые мелочи.
– О нас.
Крылатый удивленно посмотрел на нее. Даже заинтересованно.
– О на-ас? Неужели.
Издевательский тон. Снова он за свое… Но если она хочет вытянуть из него то, что ей нужно, придется потерпеть.
– Да… Я… Ну… Прежде всего, я бы хотела извиниться за вчерашнее.
– Позавчерашнее, ты хочешь сказать.
– Что?
– Ну ты день проспала, так что все было уже позавчера. Конечно, если только ты вчера во сне не устроила мне очередную гадость.
– Нет, я… Что, я правда пропустила целый день?
– Нет, шучу. Конечно правда.
Злобный и ядовитый… Но нужно собраться…
– В общем… Не важно. Я пришла извиниться.
– Ну так извиняйся.
Ангел не выдержала и сорвалась:
– Слушай, я не понимаю, зачем тебе нужно постоянно за мой счет самоутверждаться?
Крылатый не выдержал и вскочил на ноги:
– А зачем тебе нужно постоянно все портить?
–
Да что я испортила, что??– Ты чуть не угробила нас, вот что!
– Но я же пришла извиниться!
– Да мне плевать на твои извинения!
Они стояли и, тяжело дыша, смотрели друг на друга. В глазах обоих плескалась ярость. Но Ангел первой взяла себя в руки. Ярость понемногу угасла.
– Прости… Я… Мне правда жаль…
– Уж надеюсь, – буквально выплюнул в нее эти два слова Крылатый.
– Ну правда… Я теперь все понимаю… Не знаю вообще, что на меня нашло такое… Просто захотелось проверить, насколько я самостоятельна, что ли…
– Да ни черта ты не самостоятельна, поняла?!
Крылатый резко подскочил к ней и практически проорал эти слова ей в лицо.
– Ты ничто без меня! Была ничем, ничем и останешься! Только в паре со мной ты и можешь хоть что-то особенное!
– Так вот, в чем дело, да?.. Ты боишься, что без меня и ты сам – просто ничто? Так ведь?
– Заткнись…
Крылатый смотрел на нее исподлобья, и голос его стал тих и тверд. Теперь его действительно стоило бояться.
– Точно. Все так и есть… И знаешь, что я тебе скажу?
Ангел сама не могла бы сказать, откуда в ней взялись наглость и смелость это произнести.
– Все так и есть. Ты – ничто без меня. Никому не нужен.
Крылатый схватил деревянную миску, стоявшую на полу, и швырнул в Ангела.
Только Ангела внутри уже не было. Лишь циновка покачивалась, приходя в себя после ее ухода.
Крылатому хватило ума не выбегать на улицу и не кричать ей вдогонку все то, что хотелось высказать.
Их ссору и так, наверняка, слышала вся деревня. А это не укрепляло его имидж. Совершенно.
Разъяренная, Ангел ворвалась в свою хижину, едва не снеся одну из стен. Черт, как же он бесил ее!
Еще больше Ангел уверилась в том, что между ними ничего нет и быть не может. Что бы там ни казалось раньше (и ей, и ему) – ничего нет. Невозможно.
Нужно убраться отсюда как можно скорее.
Нужно сбежать, освободиться… С Крылатым разговаривать смысла нет, да теперь и желания – тоже. Додумалась вообще – идти к нему! Будто он чем-то мог помочь! Будто он вообще ей сильно помог с самого начала!
Да он во всем виноват, это ведь именно онвсе начал! Ну… или почти все. Крыло он все же ей не прививал…
Но именно емуведь пришла в голову мысль найти ее, убедить, привезти сюда, и теперь держать здесь, как… как… Минутку. Ведь это была не его мысль.
Отшельник.
Вот, кто все знал с самого начала.
И вот, кто может положить этому конец.
Кто долженположить этому конец.
Утром. Сейчас идти слишком поздно. Несмотря на свое взвинченное состояние, Ангел хорошо это понимала. Если она хочет, чтобы ей оказали помощь, ее нужно просить, а не требовать. Не угрожать, не истерить, а объяснить. Она сможет. Должна суметь. Вот только… Как ей объясняться с ним?