Крылья
Шрифт:
Вдруг они думают, что она зазналась? Что раз такая вся из себя особенная, то и знать их не хочет и оттого сторонится? Вдруг они решат теперь ей назло ее игнорировать?...
Нет, серьезно, она сейчас развернется и сбежит…
Но это никак не поможет ей вновь отыскать Медведя.
Ангел закусила нижнюю губу, и решительно двинулась вперед.
– Эм-м-м… Привет!
Она весело помахала рукой. Деланная веселость, конечно, но с чего-то надо начинать, а с такими нервами, как у нее, это уже подвиг.
Три женщины мгновенно перестали делать то, что делали – и подняли
И тут та женщина, что стояла у костра, подкидывая в него хворост, улыбнулась ей.
– Намаскара!
Приветствие? Она и правда с ней сейчас поздоровалась?
Ангел решила рискнуть.
– Намаскара.
Уже все три женщины улыбались ей. Одобрительно, приветливо… Дружелюбно. Получилось…
Седая женщина, сидевшая с полусплетенной корзинкой на бревне, подвинулась, жестом приглашая Ангела присоединиться, и вновь ободряюще улыбнулась. Какие же у них яркие улыбки… Ангел осторожно опустилась на краешек бревна. Чего она опасалась? Она и сама не знала… Тепло… Как-то по-доброму светит Солнце. День зеленый и приветливый.
В такой день просто никак не может произойти что-то плохое.
Ангел собралась с духом – если она хочет научиться разговаривать, то нужно начать разговор, нужно показать им, чего она хочет…
Прикоснулась ладонью к груди – в фильмах про индейцев всегда так делают…
– Я – Ангел.
Она и не подумала называть свое настоящее имя. Она была Ангел. Она хотела ей быть. Под именем, данным ей Медведем, она хотела жить. Поэтому только оно было сейчас правильным именем.
Женщины кивали, улыбались. Она повторила попытку.
– Ангел.
Та, что помоложе, казалось, начала что-то понимать.
– Савитри.
И тоже приложила руку к груди.
Потрясающе… Ангел чуть не задохнулась от восторга. Она начала общаться! И пусть это всего лишь самый первый, самый мелкий шаг, победа сейчас казалась невероятно близкой и осязаемой…
– Эмм…
Нужно было как-то продолжать, и она осмотрелась по сторонам. Что бы такое…
Живот громко заурчал.
Ангел от неожиданности прижала здоровую руку к себе, пытаясь задавить страшный звук. Новые подруги рассмеялись. Ангел тоже улыбнулась. Это был легкий смех, не злой, а такой добрый и теплый… Как она истосковалась по тому, чтобы быть частью такого смеха…
– Есть хочется. Голодная.
И Ангел показала пальцем в рот и потерла живот ладонью. Ну а как еще это объяснить?
Женщины закивали. Поняли.
Савитри отступила в тень и вынула из огромной крытой бочкообразной корзины яблоко.
– Сэбу.
– Сэбу?
– Сэбу.
И она вновь улыбнулась. Ангел благодарно приняла спелый плод и вгрызлась в него зубами, повторяя про себя оба новых слова, лишь бы не забыть… Намаскара, сэбу, намаскара, сэбу, намаскара…
Яблоко
давно было съедено, а Ангел так и осталась сидеть в новыми подругами, с новыми учителями. Пока она плела свою первую кривую корзинку (ну а что еще может выйти, если рабочая рука лишь одна?), она выучила еще несколько слов. Свальпха– мало, хала– много, ондху– один, кхали– пустой, кетта– плохой (это про ее корзинку… здесь и без слов все было понятно), олле– хороший (это корзинка Балы, куда ровнее и изящнее), кашта– сложно, сулабха– просто…И потихоньку ей стало казаться, что и выучить новый язык для нее сулабха, что не будет никаких проблем… Да, она еще и не приступала к предложениям, связным фразам, но ей вполне хватит и отдельных слов. Ни на минуту Ангел не забывала о том, для чего это все делает. И понемногу начинала вытягивать из трех женщин именно те слова, которые ей были нужны. Перемежая их посторонними, которые и не старалась запомнить. Они были нужны лишь для видимости. Чтобы они не догадались.
Чтобы Крылатый не догадался.
Весь день он ходил где-то неподалеку. Ангел не видела его, но чувствовала волны чего-то недоброго, расходящегося от него во все стороны. Он все еще злился.
Но увидев ее здесь, среди людей, он еще больше напрягся… Ангел знала. Он может ее раскусить. Он уже наверняка что-то заподозрил. И ей придется приложить все силы, чтобы убедительно сыграть свою роль…
– Что ты тут делаешь?
Ну вот, все, он не выдержал, пора на сцену…
– Завожу друзей, разве не видно?
Невинно хлопает ресницами… Это вряд ли его проведет.
– Зачем это тебе?
– Ну как же «зачем»? А мне что, век в своей хижине куковать, ожидая, пока ваша светлость снизойдет до беседы со мной, жалкой смертной? Да и нужно ведь мне общаться с кем-то еще, кроме тебя. Иначе я просто с ума сойду.
– Хм. И что, получается?
– Что именно?
– Общаться.
– Ну… Понемногу. Я уже могу назвать несколько фруктов и сказать, что объелась. А еще я корзинку плету.
– Вижу.
Его губы изогнулись в саркастичной улыбке. Скорее даже, ухмылке. Ее корзинка явно не поразила его воображение. Ну и пусть. А ей она все равно нравится…
– А… Ты что-то хотел?
– То есть?
– Ну… Ты ведь зачем-то подошел ко мне. Я думала, ты со мной не разговариваешь.
– Было дело.
Он потер ушибленный бок и отвел глаза. Устремив прищуренный взгляд к далеким горам на том берегу зеленого моря, он попытался успокоиться – и отпустить все то, что копилось на душе. Похоже, ему это вполне удалось – когда он вновь повернулся к Ангелу, он даже смог ей улыбнуться. Хотя глаза и оставались холодными.