Крым

– Нам Лазурный Берег не нужен, Евгений Константинович. У нас здесь берег Байкала. А заводу вы помогли. Мы видели, как вы бились в правительстве.

Лемехов замечал множество примет бурного повсеместного роста. Еще нераспакованные станки с японскими иероглифами. Стальные конструкции стен, на которые ложатся стеклянные панели. Голубой водопад сварки, который изливается из-под огромного, похожего на планетарий купола. Такие мгновенные перемены именуются преображением. Так бурно, сквозь угрюмые зимние тучи, врывается в мир весна. Так из сонной куколки рождается восхитительная бабочка. Завод-ветеран строил «самолеты Победы», крылатые машины великой советской авиации. Пережил мучительное безвременье девяностых. Получил мощные вливания. Принял заказы на сверхновые самолеты. Сам, подобно самолету, рванулся ввысь.

– Но мы должны понимать, Степан Степанович, что это временный, локальный успех. Каприз правительства, давление пацифистов, американское лобби в парламенте, – и нам могут урезать финансирование. Вместо заводов будут строить развлекательные центры. «Боинг», «Эйрбас» рвутся на рынок России. Крупные взятки, и наш гражданский самолет не найдет покупателя.

– Мы делаем самолеты не хуже «Боинга», Евгений Константинович. Нам нужны стабильные заказы и политическая воля в Москве. А ее-то ведь иногда не хватает.

Лемехов любовался мощным ровным движением металла. Великолепными, денно и нощно работающими станками. Неторопливыми операторами, нажимающими кнопки программного управления. Инженеры в безлюдных цехах управляли бессчетными механизмами. Директор в алюминиевом костюме источал силу и убежденность. Был человеком, занятым огромным делом, которое поручило ему государство.

– Нам, Степан Степанович, нужна политическая сила, которая отстаивала бы интересы промышленности, интересы инженеров. Инженеры должны участвовать в принятии стратегических решений, а не расхлебывать ошибки дураков. Мы живем в мире машин, а нами управляют юристы. Государство – это тоже машина, и государство нужно правильно конструировать. Солнечная система – это всего лишь подшипник с шарами планет.

– Согласен, Евгений Константинович. Машины повсюду. Сталин писателей называл «инженерами человеческих душ».

Лемехов наблюдал рождение самолета. Оно совершалось по законам, действующим в природе. По тем законам, по которым возникали планеты, зарождалась и усложнялась жизнь. Самолет рождался из крупиц, из крохотных деталей, из сияющих листов алюминия. На этих листах фрезы наносили тончайшие узоры и орнаменты. Сращивались узлы, укрупнялись конструкции. Появлялись элементы крыла и плоскости оперения, шпангоуты и полукружья фюзеляжа. Срастались, свинчивались, обретали стремительный контур. Насыщались приборами, компьютерами, дальномерами и прицелами.

Лемехов переходил из цеха в цех, из одного объема в другой. И возникло огромное пространство, похожее на дворцовый зал. В нем, среди лучей, длинными рядами, как экспонаты Эрмитажа, стояли самолеты. Мощные и изящные, застывшие и готовые мчаться в бесконечность, послушные человеческой воле и смертельно опасные. Устремленные в бой, к победам.

– Мне кажется, Степан Степанович, время создавать партию инженеров. Эта партия предложит стране стратегический план развития. Переход России с одного цивилизационного уровня на другой. Мы должны иметь мощное представительство в парламенте. Должны формулировать повестку дня. А в случае, если деструктивные силы попытаются захватить власть, мы должны ударить их по рукам.

– Я думаю о том же, Евгений Константинович. Многие из нас так думают.

Они двигались вдоль машин, и каждая излучала сияние, словно была окружена нимбом. Многоцелевой самолет, способный выполнять множество боевых назначений. Он – дальний перехватчик, сбивающий врага хоть над Северным полюсом, хоть в центре Европы. Он – виртуозный истребитель воздушного боя, то несущийся на сверхзвуковых скоростях, то застывающий в небе, как недвижный крест. Он – самолет поля боя, поджигающий танковую колонну врага, скопление пехоты и техники.

– Буду с вами откровенен, Степан Степанович. Я решил создать партию, которая провозгласит национальной идеей – немедленное развитие. Мы топчемся на месте, а мир стремительно от нас удаляется. Сегодня главный ресурс – не углеводороды, не алмазы и даже не пространство. Главный ресурс – время. Подлетное время ракет. Время обработки информации в суперкомпьютерах. Историческое время. Мы, черт возьми, теряем историческое время. Партия, которую я создаю, должна устранить брешь, сквозь которую утекает историческое русское время.

– Я так считаю, Евгений Константинович, у России есть мощные двигатели, но они не задействованы. Сегодняшняя власть, похоже, о них просто не догадывается. Не знает, где они расположены. Инженеры укажут на эти двигатели, запустят их. И тогда Россия начнет развитие.

Они двигались по цеху, где стояли компактные, похожие на остроносых рыб, учебно-боевые самолеты, изящные «спарки», предназначенные для обучения летного состава. Самолет в час войны из учебного превращается в грозную боевую машину, несущую ракетно-бомбовый груз.

Тут же, на заводе, создавались элементы французского пассажирского «Эйрбаса», летающего по всему миру. А в новых, стремительно возводимых цехах готовились линии для производства отечественного магистрального самолета. С его появлением слухи о кончине отечественного гражданского авиастроения прекращались.

Все эти машины демонстрировали взлет русской авиации. Возрождение оборонно-промышленного комплекса. Указывали на то, что долгожданное развитие не за горами. Сдвигается с места застывшая махина страны. Гигантский самолет «Россия» медленно начинает выруливать на взлетно-посадочную полосу и готов взмыть в небо.

– Россия, Степан Степанович, напоминает птицу, которая сидит на ветке и хочет взлететь. Вытянет шею, раскроет крылья, а потом опять сожмется, втянет голову и остается на ветке. Но птица должна взлететь. Мы – партия высокого полета. Мы приглашаем в партию тех, кто хочет летать и устал сидеть на ветке. Пойдете ко мне в партию, Степан Степанович?

– Пойду. Люди вам доверяют, Евгений Константинович.

Лемехов был благодарен директору за искренние слова, за уверенные спокойные мысли, за прекрасный завод. Самолеты нацелили свои отточенные фюзеляжи в сторону Сирии, откуда к границам России готова полыхнуть война. Самолеты смотрят в сторону Арктики, где начинается схватка за арктические шельфы, и мировые державы посягают на исконные богатства России. Самолеты смотрят на Европу, где НАТО наращивает военную мощь, и все новые и новые системы сверхточного оружия готовятся к бесконтактной войне.

Лемехов думал – здесь, среди этих самолетов, видишь достижения российской науки, дальновидность инженерной мысли, стратегию военных. Чувствуешь, что русская цивилизация переходит на новый уровень, облекается в новые формы. Здесь нет уныния, нет печали о прошлом, нет тусклого безысходного выражения глаз. Здесь – воля, сила и творчество. Здесь, среди этих самолетов, надо проводить молодежные съезды. Сюда должны приходить историки и философы. Здесь место художникам, музыкантам и поэтам. Рывок, который начнет Россия, нуждается в своих певцах, летописцах и проповедниках. Пусть проповедь о грядущей Русской победе зазвучит не только с амвонов храма, но также из этого восхитительного цеха. Он и есть амвон русского развития.