Крымский цугцванг 1

— Доброе утро, Дмитрий Сергеевич, — поздоровался он и отработанным движением протянул руку.

От неожиданности Романов помедлил. И почувствовал, что окружающие, в том числе президент поняли его неправильно… ну, сколько ж можно прокалываться!

Он энергично пожал руку Мануйлову, как бы компенсируя свое промедление.

Лучше бы он этого не делал. Со стороны выглядело так: сначала он помедлил, явно не желая здороваться с главой России, а потом поздоровался с ним на равных. Мануйлов, глядя на внушительную фигуру Романова, подумал, что, кажется, пресса правильно начала вопить и в стране появился лидер демократической оппозиции, так называемых умеренных правых, пользующийся с первых же шагов поддержкой Запада. А это значит, одной рукой его не прихлопнешь.

И президент заговорил с ним на пару тонов вежливее, чем собирался ранее.

Политическая ситуация в России была сложной. Традиционно сильному левому крылу противостояли, как могли, слабенькие и разобщенные правые и центр. Если бы население до сих пор не было сыто советским супчиком, то левые давно были бы у власти. Но народ в большинстве своем выступал против коммунистического будущего. И, пользуясь этим, сильные внепартийные лидеры, становясь президентами, по-прежнему вели страну капиталистическим путем.

Мануйлов так же продолжал прежний путь противоборства с левыми и некий блок с умеренными правыми. Но одновременно он чувствовал, что правые на фоне десятилетий капитализма постепенно усиливаются. Им, разобщенным, не хватало только лидера. Неужели он появился?

Президент с трудом оторвался от своих пессимистичных мыслей и заговорил.

Собственно, ничего сверх необычного он не просил. Новым был только тон. Дмитрий Сергеевич слушал его и у него возникало чувство, что президент разговаривает с кем-то другим, а не со скромным сотрудником ИРИ РАН.

Придерживаться общей линии, согласовывать выступления прессе, контактировать с ней так, чтобы внутрипартийными интересами не приносить вреда внешней политике государства.

Так говорят с равным по силе политиком. В Великобритании, кажется, такие отношения обычно бывают между премьер-министром и лидером парламентской оппозиции. Эй, он-то не политик и отнюдь не равный. Сколько можно говорить. Впрочем, Бог с ним. Не спорить же с президентом по таким пустякам.

— Хорошо, я согласен.

Мануйлов не то чтобы просиял, но почти облегченно вздохнул.

— Вы извините, мне до начала переговоров надо встретиться с несколькими членами палаты общин.

Он вопросительно посмотрел на Ларионова.

— А мы с Дмитрием Сергеевичем в это время поговорим о нашей общей позиции, — подхватил тот.

Президент уехал. А министр и Романов сели за письменный стол в одном из помещений посольства, приступив к разборке бумаг. Собственно, времени у Романова было слишком мало, чтобы сделать детальный анализ. Переговоры были назначены на двенадцать в резиденции премьера на Даунинг стрит, 10. С учетом дороги у них оставалось меньше двух часов.

Помог огромный опыт Дмитрия Сергеевича, как ученого. За годы работы он научился прорабатывать дипломатическую документацию быстро и эффективно. И ничего, что той документации насчитывалось десятки, а то и сотни лет, а эта была наисвежайшей. Через некоторое время он несколько неряшливым почерком написал на листе нелинованной бумаги:

1. Грузинский вопрос и в рамках его Абхазский и Южноосетинский

2. Граница НАТО и России и проблема Крыма.

3. Нарушения демократии в России

И так далее. Мелких, но не менее колючих вопросов было еще с десяток.

Можно было и не давать ему эти бумажки. Проблемы, которые существуют уже полсотни лет.

Судя по обилию упоминаний, второй и третий вопросы также были больше приложение к первому. И что тут удивительного, Ларионов уже упоминал, что Лондонские консультации приводились в первую очередь по проблемам Закавказья. Крым затрагивался меньше. Даже твердолобые англичане начали понимать, что полуостров им уже не отобрать.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Дмитрий Сергеевич не для того, чтобы подколоть министра, а чисто ради интереса, — у вас есть хоть один вопрос, по которому ваши взгляды совпадают?

Ларионов вздохнул. Чувствовалось, его тоже беспокоило слишком большой раскол во взглядах на современный мир.

— Взгляды на мировой терроризм. И еще мы можем немного давить в поставках остатков углеводородов — нефти и газа. А вообще, вы правы, Дмитрий Сергеевич. Как вы лихо выделили основные проблемы. Переговоры будут тяжелыми. Очень тяжелыми. И я попросил бы вас не создавать нам еще одну проблему.

Ларионов выразительно посмотрел на Романова и еще раз тяжело вздохнул.

Глава 11

Дипломаты пунктуальны, поскольку опоздание или, наоборот, поспешность создают дополнительные политические проблемы.

Ровно в двенадцать в официальной резиденции премьер-министра Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии началась неофициальная встреча между президентом Российской Федерации Мануйловым и премьер-министром означенного королевства Кардегайлом.

Для всех она была обозначена как консультации в ходе ознакомительного визита нового президента России в Европу. Хотя обмануть этим можно было лишь самых бестолковых. Новые власти Российской Федерации стремились хотя бы немного ослабить узел противоречий между двумя странами. И начали, по настоянию англичан, с самого болезненного — грузинского.

Проблемы с Грузией, как и других новообразованных после развала СССР стран, начались в девяностые годы прошлого века. С этого времени, сколько бы Дмитрий Сергеевич не касался взаимоотношений Запада и России, грузинская тема всегда всплывала на поверхность, став причиной тех общих и нескольких частных международных конфликтов.

Великобритания всегда занимала в этом вопросе крайнюю антироссийскую позицию, обвиняя Россию в жестокости, в античеловечности, излишнем применении силы и т.д. и т.п.

Романов, внимательно исследуя перипетии этого вопроса, отнюдь не оправдывал свою страну. Хватало там и жесткости, и античеловечности, или, говоря более научно, антигуманности. Но, вчитываясь в сообщения Форин Офис, он видел, что, пожалуй, англичане, мягко говоря, лукавят еще больше, чем российские политики. Ай, как не хорошо!