Крымский цугцванг 1

С хладнокровностью историка он посмотрел на красноречие сторон. Вопрос был тупиковым, это понимали все. Российский президент и английский премьер даже не выступали, давая возможность говорить своим министрам. А уж те выкладывали аргументы, убеждающие, правда, только самих ораторов.

Такова профессия дипломата — переливать из пустого в порожнее с надеждой, что публика оценит если не аргументы, то хотя бы дикцию.

В общем, первый день завершился, говоря дипломатическим языком, только с той пользой, что высокие договаривающие стороны изложили свои позиции по ряду вопросов и их никто не прерывал и не бил в морду.

Глава 12

— Хреново, — совсем не по-парламентски прокомментировал Ларионов ситуацию, когда они погрузились в машину. Они ехали в гостиницу, а президент, согласно статусу уехавший раньше, отбыл в посольство.

Министру действительно было хреново от подобного развития отношений с англичанами. Романов ожидал упреков или хотя меланхолических причитаний. Но Ларионов даже не обмолвился. А это означало, что у него появилась другая проблема, большая и светлая, как британский парламент.

Дмитрий Сергеевич отчасти был прав. Хотя Ларионов не попрекал его по совсем другой причине — он уже понял, что Романов не министерский клерк, а чуть ли не его преемник, — но проблема у Алексея Антоновича была и даже не одна.

Около гостиницы министр сказал:

— Дмитрий Сергеевич, вы поужинайте со своей дамой из Форин Офис, вдруг что-нибудь узнаете. А я сейчас отдам команды, сменю рубашку и поеду к президенту.

Ларионов был откровенно не в духе. Из отрывистых фраз дипломатического окружения Романов понял, что идея поездки президента в Англию принадлежит министру. Первоначально предполагалось, что в Лондон поедет один министр иностранных дел, но он убедил главу государства тоже поехать, упирая на то, что смена власти позволяет начать отношения с чистого листа. Увы, лист оказался не совсем чистый. А точнее сказать, почти полностью исписанным. Новые российские власти могли в лучшем случае поставить скромный автограф в уголке на оборотной стороне.

И теперь Ларионову предстояло выполнять нелегкую миссию — оправдываться перед президентом.

Ну, его хлопоты — не мои заботы, — подумал Романов. Проголодавшись за первую половину дня, он провел то ли поздний обед, то ли ранний ужин с отменным аппетитом.

Принимал пищу он, как и было ему обещано, с Марией Ивановной. Поскольку сосватал ее ему министр, то Романов немного запутался — на кого же она шпионит — на Форин Офис или Вернадского, на Англию или Россию.

Сохраняя облик простоватого хама из оппозиции, навешенный на него членами делегации, он спросил напрямую об этом у Сазоновой.

Вопреки дипломатическому статусу Мария Ивановна едва не запустила в него устричной ложкой, с помощью которой активно разделывала раковину.

— Как вам не стыдно! — воскликнула она, — по собственной воле помогаю вам, а вы! Еще спросите, с кем я сплю, чтобы оказаться на тепленьком местечке около вас.

Он улыбнулся в бороду. Каким бы не был Дмитрий Сергеевич ученым-теоретиком, не знающим прелестей современных международных отношений, но здесь было нечто другое. Ибо практику дипломатических отношений на сей момент он не знал, зато практику отношений мужчины и женщины представлял замечательно, поэтому и не был до сих пор женат.

Короче, он ей не поверил в отношении добровольности. Может она и не шпионила, но…

Это неверие настолько ясно отразилось на его лице, что Мария Ивановна покраснела и призналась:

— Ну не совсем добровольно, по регламентации работы. Вы — лицо ответственное, но не официальное. Потому вот так неофициально к вам и приставляют кого-нибудь, чтобы не потерялись. Но в моих обязанностях нет шпионских функций. Просто в нашем отделе больше нет людей, знающих так свободно русский разговорный язык, при этом не занимающих особо высокое положение.

И после этой тирады она опустила голову, изучая содержимое раковины устрицы.

— Дражайшая Мария Ивановна! — воскликнул Романов, понимая, что перестарался и если по морде все-таки не получит, то обрезать все выходы на Лондон Машенька может. Она же его уши и язык. — Позвольте мне извиниться. С меня десерт, выбирайте!

Мария Ивановна внезапно всхлипнула. Потом так же неожиданно коварно улыбнулась. Дмитрий Сергеевич мысленно расстался со всей суммой фунтов, не такой уж и большой, надо сказать, поскольку консультанту не полагались значительные командировочные. Подумалось почему-то, все относятся к нему, как министру, но в итоге платят зарплату сущими грошами низшего дипломатического персонала.

К счастью, Мария Ивановна не стала испытывать финансовое терпение собеседника. Зато больно ударила с другой стороны.

— Вы мне подпишите свою книгу, — сказала она и добавила мстительно: — с обращением дорогая и подписью ваш Дмитрий Сергеевич.

Все-таки мстительные существа эти женщины. Если бы у него была жена или, упаси боже, любовница, она бы ему все волосики на голове выдергала после такой надписи. И не только на голове.

Но поскольку он не был женат и вообще не находился под женским каблуком, то, пожалуйста, что угодно!

Он привстал, прижал руку к сердцу и обольстительно улыбнулся

Мария Ивановна была женщиной и к тому же лет пять как не замужем. Против подобной атаки она не устояла, улыбнулась, прыснула:

— Ну вас.

Десерт за свой счет Романов все же заказал, не самый дорогой, но и не самый дешевый.

Когда они перешли к нему, у Марии Ивановны зазвонил в сумочке фон.

Она заговорила с собеседником быстро, тембр ее речи по-английски изменился совершенно. Дмитрий даже удивился, как меняется речь у одного и того же человека. Если бы он не видел ее сейчас, ни за что бы не признал.

Мария Ивановна пояснила:

— Жулавски хотел бы взять у вас еще одно интервью, теперь по итогам первого дня переговоров.

Дмитрий Сергеевич оказался в трудном положении.

— Понимаете, я все-таки не глава делегации, чтобы давать оценки. Пусть просит интервью у президента, на крайний случай у министра.

— Разумеется, корреспонденты будут разговаривать и с Мануйловым, и с Ларионовым, — удивилась Сазонова, — вы, видимо, еще плохо знаете западную журналистику. Жулавски направляется к вам, поскольку он уже наладил с вами связи, а другому корреспонденту, даже из этой редакции, еще придется ее налаживать. К тому же ваше вчерашнее интервью вызвало большой резонанс. И журналист никогда не оставит возможности повторить такой успех. Да и для вас это большая удача. Разве нет?

Дмитрий Сергеевич задумался. Подумал, покачал головой:

— Успех успеху рознь. Хватит с меня этой самодеятельности. И так получил по шее за вчерашнее. Приедет Ларионов, спрошу у него, если даст добро, тогда дам интервью. И в рамках определяемых интересов.

Мария Ивановна была разочарована.

— Вы понимаете, что вам продиктуют текст ваших интервью?

— Мне? — Романов скептически поджал губы.

Мария Ивановна внезапно легко согласилась с ним:

— Извините теперь вы меня. Я все забываю, с кем разговариваю. Для вас нет авторитетов в политике, это уже очевидно. Ни в России, ни в мире. Вы сильный политик.