Крымский излом 1994. Записки свидетеля.
Шрифт:
Игорь – мой однокурсник по Ленинградскому университету. Одно время мы были даже друзьями, но после защиты «докторских» почти одновременно в «родном» университете наши отношения резко оборвались, так как, по моему мнению, в Ленинграде при моей защите он повел себя не совсем порядочно. В прошлом году он «выиграл» выборы заведующего «нашей» кафедры, на которую я хотел вернуться. Тогда начальство перепугалось, и не поддержало мою кандидатуру. Теперь Юра опасался, что заведующим кафедрой станет профессор Лазаренко, - личность, действительно, одиозная. Но я на этот раз участвовать в спектакле «выборов» не собирался…
5 апреля. В России – развал. Шахрай (ПРЕС) призвал к созданию экономического конфедеративного союза. У нас Кравчук отменил Указ Мешкова
…Жить становилось все скучнее. Надоело нездоровье, одиночество и бесперспективность. Надо было найти выход...
Вспомнилось многое из своей биографии.
Моя жизнь прошла как бы между двумя поколениями: довоенным и послевоенным. Мое «военное» поколение оказалось в стране забытым. Пережив все трудности послевоенного времени, мы так и не узнали, что такое «детство», наблюдая его только позже по беззаботной жизни своих младших братьев и сестер. Поиграв недолго в «войнушку», мы быстро стали взрослыми. У нас не было детских игрушек, детских книжек и детских фильмов, которые появились, когда мы уже выросли. Все появлялось после нас. Зато мы читали в детстве «взрослые» книги: - «Поднятую целину», «Как закалялась сталь», «Молодую гвардию». Мы беспрекословно верили своим учителям, которые сами искренне верили в то, чему они нас учили. Наша школа была неким замкнутым пространством вне времени. А, между тем, жизнь за ее стенами стремительно менялась. Так что, покинув школу в конце 50-х, мы оказались лицом к лицу с другой, реальной, жизнью, в которой опять же нас никто не «имел в виду». Мы, - наше «военное» поколение, - вошли в нее слишком рано и неожиданно. Нас не ждали ни на стройках, ни на заводах, ни в институтах, ни вообще нигде. Везде мы были либо слишком «образованные», либо слишком «взрослые». В это время страна экспериментировала именно на нашем поколении. И нам вновь пришлось доказывать себя. Сколько прекрасных ребят тогда сошло с дистанции, не выдержав предъявленных жизнью требований. Страна потеряла целое «военное» поколение. В нашей стране о нас никто не писал. Мы и здесь были «маргиналами» между двух культур: той, которая «до», и той, которая «после». И мы создали свою «культурную резервацию» в том безразличном к нам мире. Потом теоретики назовут это «молодежной субкультурой» 60-х годов. Многие из нас в ней так и остались, и, разумеется, исчезли вместе с ней.
Какие были планы, какие мечты! Ни одним не суждено было осуществиться. Мы теряли друзей и любивших нас девушек в вечном поиске своего места в жизни. И многие из нас его так и не нашли. Сколько моих ровесников спилось, умерло раньше времен, потому что они не смогли самореализоваться, жизнь им не дала шанса. Для моего поколения – выжить было уже подвигом. Нам было суждено постоянно бороться за то, что бы сохранить самих себя. А рядом, обтекала нас благополучная обывательская жизнь, как людской поток на Невском проспекте. Но мы не стали обывателями…
Меня, может быть, спасло, только то, что в конце 60-х я неожиданно для себя был вырван вообще из привычного мира и оказался на «обратной» стороне Земного шара (как на оборотной стороне Луны). Надолго (а главное – вовремя) я попал в мир совсем других социальных и культурных ценностей. И тогда я понял, что на нашей планете существует и Другая цивилизация, в которой веками живут Другие люди и дышат они Другим воздухом. Этот мир не имел ничего общего с моим привычным миром, он жил по другим законам и понятиям. И я принял этот мир, как человек переходит в другую религию. Но, в конце концов, с ним
пришлось расстаться (как с любимой женщиной).Когда я вернулся из заграничной командировки в конце 60-х, мне вновь пришлось искать свое место в моем «старом» мире. Это далось очень тяжело (одно время даже были мысли о самоубийстве), но я смог преодолеть себя и попытался жить заново. Но, уж «отравленный воздухом свободы», я так и не смог приспособиться к жизни советского обывателей, среди которых я чувствовал себя «белой вороной». «Горе от ума» написал Александр Грибоедов о Петре Чаадаеве. Смысл этого я понял только в зрелом возрасте.
Мне опять повезло, и я получил возможность еще на несколько лет вернуться в мир, о котором грезил с тех пор, как я его покинул. Это была очень нелегкая командировка, другая страна и другое время. Но я уже не был неискушенным юнцом. И тем более глубоко я испытал удовлетворение, чувствуя себя как рыба, возвращенная из аквариума в «чистую воду».
В конце восьмидесятых, я застал страну на новом «переломе» и быстро понял, что эта очередная политическая кампания – «покерный блеф». Поэтому августовский государственный переворот 91-го меня не удивил. Но вот последствия его - и, прежде всего, скоропостижный «развал» Советского Союза, - у меня, как у всякого порядочного человека, вызвали интеллектуальный шок. Этот «бунт отчаянный и беспощадный» не поддавался никакому разумному объяснению. Моя биография вновь сделала крутой вираж. Вроде бы, наконец, я добился неплохих результатов, и жизнь приобрела вполне определенную перспективу. И вдруг в одночасье разверзлась земля под ногами, и я увлекался вниз в стремительно падавшем водопаде вместе с огромной массой своих соотечественников.
В нашей стране, благодаря «чрезвычайным» усилиям ее руководства, был, создан «советский образ жизни» с особым социальным типом «советского человека и его специфическим менталитетом. И в этом было, действительно, огромное достижение «развитого социализма». Только у «советского человека» была одна «Ахиллесова пята». Этот социальный «клон» был пригоден только для использования внутри «советской системы». И, когда эта система распалась, миллионы «советских людей» оказались выброшенными в «открытый космос», против радиации которого у них не оказалось «средств индивидуальной защиты». Вот так всё и полетело в бесконечное Никуда…
7 апреля. Мешков дал радио-интервью. В прессе постоянно идет агитация за явку на выборы. «Останкино» сообщило о покушении на Володю Мигулю (мой знакомый по ленинградской консерватории): взорвали его машину, но он остался жив.
…На улице стояла летняя духота, дождя давно уже не было.
На работу я приехал рано, но дел хватило. Позвонил Леониду по поводу установки телефона. Получен отказ (результат моего поражения на выборах). После обеда, отдав первый «взнос», вступил в строившийся гаражный кооператив «Скала».
По ТВ посмотрел фильм «Наташа на экспорт» о крымских девчонках в турецкой тюрьме. Это омерзительно, когда государство не может защитить своих граждан за рубежом, А крымские газеты почти еженедельно печатали сообщения о пропаже детей и молодых девчонок…
8 апреля. Сергей Шувайников выступил в «Крымских известиях» с предупреждением о грядущей «мягкой диктатуре». «Мещанская газета» (Рябчиков и Голубев) по радио «Метроном» поносила всех (Горбатова и др.). Вечером неожиданно Горбатов выступил по ТВ, оправдываясь в том, что он не претендует на власть, а лишь является «политическим» представителем Президент Украины. Мешков встретился с предпринимателями ПЭВК. По радио и ТВ идет активная пропаганда Аматуни, Коротко и других народных «благодетелей».На Симферопольском ТВ прошла встреча с членами РДК.
… В субботу, наконец-то, пошел дождь…
Я посетил последний раз своего пародонтологу (с розами), которая посоветовала подумать серьезно о протезировании. Домой ко мне забежал Денис и сообщил, что Бабаян рекомендовал себя на пост председателя Госкомнаца. Я же занялся наклейкой обоев на кухне. Провозился долго. Получилось «не очень», но все-таки приличнее, чем было. После обеда вымыл квартиру и отправился на автостоянку. Там все в порядке, хотя машина завелась с трудом. Потом зашел на избирательный участок проголосовать. Вычеркнул всех.