Крымский излом 1994. Записки свидетеля.
Шрифт:
В четверг вечером были с Ириной в театре (в филиале на «Советской»). Посмотрели пьесу английского автора «Там же, тогда же». Супруги Бондаренко играли неплохо.
Привычка к театру у меня появилась в Ленинграде, которую мне привил мой друг-однокурсник. За студенческие годы я познакомился со всеми ленинградскими театрами: товстоноговский БДТ, владимирский театр Ленсовета, акимоский театр комедии, горбачевский Александрийский театр и другие. Ну и, конечно, Мариинский и Малый оперный театры. Бывая в Москве и в Киеве, я старался посмотреть театральные новинки сезонов. В Симферополе я старался не пропускать премьер русского драмтеатра и даже был знаком с ее руководителем Анатолием Новиковым. Я не был театроманом, но театр привлекал меня всегда как «потусторонний мир» (по ту сторону рампы). Поэтому здесь я предпочитал классику, весьма
После театра мы зашли ко мне…
«Нас утро встречает прохладой»...
После визита к «козе» я работал с отчетами преподавателей на кафедре. Из отчета Катушева узнал, что он сдал свою кандидатскую диссертацию на защиту. Даже не счел нужным обсудить ее на кафедре (?!).
Юра Катушев – странный тип. Он перешел вместе со мной со старой кафедры, где у него отношения с коллегами были весьма «сложными» из-за его амбициозности. Сейчас ему было около сорока лет. Бывший комсомольский секретарь института он сумел применить свой организаторский опыт в «бизнесе», не покидая своего «места работы». Он создал свою «фирму» - нечто вроде коммерческих «подготовительных курсов». На самом деле он был посредником «решения вопросов» при поступлении абитуриентов. Размах и наглость, с которой он проворачивал свои «дела», наводили меня на мысль, что он имел страховку в «правоохранительных органах» города, с которыми, похоже, сотрудничал и раньше. Все было организовано столь эффективно, что Юра пользовался большой благосклонностью начальства. Так что, для этого молодого «бизнесмена» преподавательская работа была всего лишь «крышей». При этом он постоянно давал мне понять, что своим назначением на заведование кафедрой я обязан именно ему…
Потом я неожиданно попал на встречу «команды Президента» (Мешкова) с «научной общественностью» города по поводу «социальной программы», суть которой: «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Мне стало скучно, и я покинул это «благородное собрание».
Дома читал детектив и смотрел ТВ.
Всё думал о том, к чему приведут мои отношения с Ириной. У нее слишком много родственников и друзей. А это, по опыту «семейной жизни» я уже знал, рано или поздно, приведет к вмешательству «извне».
В субботу с утра прошел проливной дождь. Я промок на автостоянке, затем ехал на машине по ступицы колес в воде. Навестил «козу» и отправился в таксопарк. Здесь Кузнецова прождал полтора часа, несмотря на предварительную договоренность. Наконец, выхлопную трубу сварили, свечи он проверил и еще дал пару лампочек для габаритных фонарей. Вернулся при прекрасной погоде. Дома взялся красить маленькую лоджию. Перепачкался и перепачкал все, что было можно. Потом вымыл полы. Пришла Карпова и забрала очередной материал к учебнику для машинистки
Ирина (удивительно, как до сих пор они не пересеклись с Карповой) привезла очередную продовольственную «пайку» (ее отец – отставной прапорщик, занимался «продовольственной программой» семьи). На этот раз, она необычно много болтала и курила. Причины я не понял…
18 июня. Ельцин издал Указ о борьбе с «организованной преступностью». Госдума по этому поводу «полезла в бутылку». Украина и Белоруссия готовятся к президентским выборам.
…Воскресенье - день Троицы - позвонил в Гурзуф. У матери все «нормально»: нет воды, нет газа. После обеда читал «Хиромантию для всех». Интересно. По руке («обезьянья линия ума» соединяется с «линией сердца») определил, что «линия жизни» у меня нормальная. По «линии сердца» - «немотивированность, спонтанность поступков, всякого рода излишества в эмоциональной сфере». «Линия ума» указывала на «рационализм и ограниченность воображения». «Обезьянья линия» - на способность одновременно сосредоточиться только на одном деле. «Линия судьбы» - «маловероятно», что я преуспею в жизни. Она предупреждала о «неудачах, связанных с серьезными ошибками». Вроде бы все сходится, но от этого грустно…
По ТВ смотрел фильм с Бельмондо «Увидеть труп своего врага».
Опять заболело сердце. Вечером приехала Ирина…
В понедельник сидел на кафедре и готовил с лаборанткой Леной годовой отчет о работе. Сдали его в учебную часть быстро, с первого захода. От этого настроение у меня поднялось. Верстовская организовала встречу с Литвиненко (госкомитет по охране памятников культуры), который
мне сделал комплемент: «внимательно слежу за Вашим статьями». Разговор получился «камерный».Вернувшись домой, сел за тексты, но поработать не удалось. Приехала Ирина сообщить, что вскоре уезжает на «заработки» куда-то в Подмосковье. Столь неожиданно и на «неопределенное время». Просто так! Теперь я понял, почему она нервничала накануне. Вроде бы ничего особенного, но мне не нравилось мое ощущение дежавю. Ведь именно это у меня уже было! Если она уедет, мне надо будет подумать: зачем повторять пройденное?
После ее ухода я посмотрел по ТВ («Пресс-клуб») фильм Говорухина «Великая криминальная революция». Досматривал его уже вместе с неожиданно вернувшейся Ириной.
На следующий день после проведения семинара-консультации, вовремя успел на евпаторийскую электричку. Ехал долго, поезд останавливался почти у каждого телеграфного столба. В Саках ко мне подсел Александр Иванович, мой «издатель», который устроил эту поездку. И, конечно, он опять меня «надул». Вместо обещанных 4,5 миллионов выдал лишь один. Объяснил он это тем, что «прижимистость» евпаторийских учителей, среди которых он распространял буклет моих «Лекций», его «разочаровала». Получилось, что я ехал в Евпаторию за собственный счет. Но на городском «учительском семинаре» мое выступление приняли хорошо и пригласили еще. За такие-то скромные деньги! Возвращался очень усталым и неудовлетворенным.
Вечером отметил день рождения бывшей супруги. «Какая ты все-таки дура, Лида! Из-за своей глупости сломала жизнь и мне, и детям, и себе. Ради чего?» Смотрел «семейные» альбомы (Прибалтика, Болгария, Никарагуа, Венгрия и прочее), - годы, выброшенные в мусорный ящик!
Напился!!!
Следующий день оказался удачным.
Утром на кафедре меня навестил сам Шарапов, и я получил на кафедру одну дополнительную ставку. Спокойно! Потом получил деньги. Очень кстати. После обеда домой пришла Ирина. Наконец-то, объяснились. Оказалось, что эта поездка связана с ее недавно появившимся маленьким «бизнесом», который являлся единственным источником семейного дохода. Она приобретала здесь кое-что из деревянной бижутерии и вывозила для своей «посредницы» на московский рынок. Мне возразить против этого было нечего. И все-таки, почему же она так нервничала, если все так безобидно?
Вечером остался один, читал и смотрел ТВ:
22 июня. В Москве была проведена операция «Ураган» с поддержкой дивизии им. Дзержинского (20 тыс. человек) На таджикской границе идут бои. Российские войска вошли в Абхазию. По слухам, в Симферополе было покушение на братьев Башмаковых, одних из наиболее одиозных лидеров организованной преступности в городе. Говорят, что Юрий Мешков пришел к власти на их деньги, и посредником был Лева Меримский через свою корпорацию «Империя». Теперь, вероятно, начались «разборки».
…В четверг получил приятную новость!
Утро началось, как обычно, с визита за козьим молоком. Потом принимал экзамен. Набросал, наконец, учебную нагрузку. Еще раз поговорил с Шараповым и ректором об Алешине (его заявление до сих пор не подписано). После обеда поехал к «экстрасенсу», которая встретила меня демонстративно холодно. Значит, пора с этим заканчивать. Три месяца вполне достаточно. По дороге заехал в поликлинику взвеситься и… 61,5 кг. Совсем неплохо (за две недели – 2 кг., за месяц – 3 кг.). Самое главное – что я ощущаю это физически...
Вечером пришла Ирина переговорили весь вечер об ее первом муже (отце девчонок), который работал врачом в Севастополе, и, по ее словам, много пил. Он уехал из города несколько лет назад после их развода, причиной которого якобы была его случайная (по пьянке) «измена».
Проводив ее домой, я задумался.
У меня оставалось ощущение, что она чего-то не договаривает. Ирина была достаточно молодой женщиной и впереди у нее еще вся жизнь. И наличие двух дочерей – не помеха. Но было очевидно, что она на себе поставила крест и жила так, как будто для нее уже не было будущего. И при этом всеми силами она старалась «соблюсти лицо». Потертые джинсы, застиранная майка и на ногах вьетнамские шлепанцы – во всем этом девчоночном виде был вызов: «да, мне очень плохо, но мне плевать, что вы об этом думаете». В какие-то моменты она мне напоминала выброшенную на улицу домашнюю собачонку…