Крымское ханство в XVIII веке

Причину такого быстрого удаления Фэтх-Герая надо искать в том, что Порта, находясь в довольно трудных обстоятельствах, нуждалась в содействии умного человека, каким слыл и точно был Менглы-Герай, а потому и придрались к первому случаю, чтобы снова посадить его на ханство.

Менглы-Герай-хан II (1150—1152; 1737-1740), вторично получив власть, тотчас же показал себя деятельным человеком. Отправив на корабле калгу Селямэт-Герая в Крым, а нур-эд-дина Салих-Герая в Буджак к Генджэ-Али-паше, сам он некоторое время оставался в османском лагере, а потом отправился в набег на русские пределы. Калга же должен был идти туда с татарским войском из Крыма. Но последний не пошел дальше Йилки-Сую (Кобыльих Вод): случилась страшная буря с ливнем, и погибло множество лошадей и народа. Хан же в пятнадцать дней добрался до укрепления Юрум на берегу реки Бузука, где и остановился, совершая набеги по окрестностям. В той же стороне зимовал Леси. Вслед за мусульманским войском бросилось две-три тысячи гяуров-солдат; много лошадей пало; но как бы то ни было, а в Крым вошли. А за Перекопом зимовал Мухаммед-мурза едисанский с двумя тысячами войска; он поспешно перешел через Днепр переправой, именуемой Уч-Кат, и татары показали тут свое крымское искусство; в эту кампанию заболел и вскоре по прибытии в Бакче-Сарай умер нур-эд-дин Салих-Герай.

Так, довольно неопределенно, описывает автор «Краткой истории» какие-то татарские экскурсии в русские пределы — вероятно, один из тех грабительских набегов, которые производились татарами почти беспрерывно, лишь только их заманивала к этому безнаказанность. Вслед за тем рассказывается о третьем походе русских в Крым под начальством Леси в том же 1150-1151 году (1738), уже совершенно согласно со сведениями наших историков и турецких. Есть, впрочем, несколько подробностей, показывающих, что поход этот был не особенно блестящ: взяв и взорвав Перекоп, Леси не пошел дальше, а повернул в свою сторону; татары же и турки пошли за ним вдогонку. Расположившись лагерем в Ялынгыз-Агаче, русский главнокомандующий решил провести атаку на татар; произошла схватка в открытом поле, и русский отряд будто бы, не выдержав натиска татар, обратился в бегство, потеряв много убитыми и несколько пушек, причем на стороне татар пали из ширинских мурз Абу-Саид-мурза, Эльхадж-Али-паша-заде Селямэт-ага и Науман-Герай-султан. По всему вероятию, тут описывается одна из удачных для крымцев схваток, о которых упоминается и в мемуарах австрийского капитана Парадиса, бывшего очевидцем того, как 13 августа русские потеряли 1200 человек и более 2000 скота и лошадей: «Татары порубили и угнали их в двухстах шагах от фрунта».

Что Менглы-Герай-хан пользовался значительным авторитетом в глазах оттоманского правительства, явствует из того, что когда завязались переговоры о мире, то реису-ль-кюттаб [61] Мустафа-эфенди и мектюби [62] верховного везиря Рагыб-Мухаммед-эфенди 27 шевваля 1151 года (7 февраля 1739) были командированы к нему для выслушивания его мнения. Речь Менглы-Герая, которую он держал перед явившимися к нему турецкими чиновниками, очень большая и содержит в себе весьма любопытные политические соображения. Согласно Субхи, прежде всего он выразил удовольствие, что переговоры ведутся секретно и с должной осторожностью. Потом он указал на бывавшие случаи, что Высокая Порта, потерпев от неприятелей поражение, соглашалась на мир, а следовательно, теперь, когда приходится ей иметь дело с двумя врагами разом и ей несколько посчастливилось, без всякого сомнения, следует, безусловно, предпочесть «победоносный мир неизвестной по своим результатам войне», благо немцы (то есть австрийцы) сами теперь желают мира, чего уж давно, говорит, не бывало. Что же касается московцев, то если они согласятся на срытие Азова, то тогда нечего и раздумывать: прекрасно. Если же взамен этого предъявят соответственные претензии или совсем станут упорствовать, то, судя по обстоятельствам времени и глядя на отчаянное положение крымцев, кажется, нельзя останавливаться и в принятии этого пункта, потому что нет особенной пользы нам владеть Азовом: все равно гяурам легче брать его, так как он ближе к ним, а мы по дальности расстояния не можем подавать ему вовремя помощь, и уж сколько раз они овладевали им! Не может он также служить и помехой гяурам, если они захотят выйти в Черное море: это уже доказано опытом раньше, когда Азов был еще в османской власти. Гораздо лучше, если потребные на эту крепость суммы будут обращены на укрепление Тамани, Ачуева и Ени-Кале: это будет понадежнее. Вот опасно для Черного моря и Крыма, когда бы в руках неприятеля остались Очаков и Кыл-Бурун; а об Азове не стоит и толковать много: в вопросе о мире он не может служить помехой. Татары вот, правда, искони питают отвращение к миру и вечно жаждут войны, особенно в последние годы, когда они пришли в крайность и отчаянное положение. «Перед отъездом в Порту, — говорит хан, — я собрал к себе аянов и старейших из жителей и спрашиваю их насчет мира и войны; а они отвечали, что если мир и будет заключен, то им, глядя по времени и обстоятельствам, от этого большой благодати не будет. А когда я им по поводу Азова поставил на вид, что когда находился он и в их руках, то к чему они чрез это были способны, так и они, наконец, тоже согласились с тем, что мир, пожалуй, лучше». В заключение хан посоветовал чиновникам внимательнее рассмотреть и обдумать могущие понадобиться акты о разграничении — худуд-намэлэр — да географические карты, с тем чтобы потом, коли угодно будет верховному везирю, тоже бы показали ему их и он бы посмотрел их на конференции.

61

Реис-уль-кюттаб, реис-эфенди — в Османской империи чиновник, занимавший пост, соответствовавший посту министра иностранных дел.

62

Мектюби — секретарь.

В этих словах Менглы-Герая действительно много было правды и некоторой политической прозорливости. Ясно было, что дни Крыма сочтены и попадание его под власть России стало вопросом весьма недалекого будущего. Устами опытного и понимавшего ход событий хана засвидетельствовано бедственное экономическое положение татар и вследствие того упадок духа их, а также указаны и те стратегические пункты, с которыми тесно связана была судьба полуострова. При этих условиях, созданных вековыми отношениями ханства к Оттоманской Порте, ничто уже не могло отвратить грозившей ему участи падения; отдельные способные личности, к каким, без сомнения, принадлежал Менглы-Герай-хан II, не в состоянии были воссоздать того, что временем и историей обречено было на разрушение.

После того Менглы-Герай-хан входил еще в некоторые распоряжения Порты, касавшиеся Крыма; но вскоре он умер. Смерть его совпала, по словам автора «Краткой истории», с походом тридцатитысячного русского отряда из Азова на Кубань, сухим путем и морем. Взяв крепость Ачу, русские начали бомбардировать Ата-Шаги. Крепость уже стала разрушаться; но в одну ночь поднялась страшная буря, и больше тысячи неприятельских лодок было разбито; морским прибоем затопило рвы, причем много неверных потонуло. Бросив свое имущество, они удалились. Когда пришло известие об этом, хан находился в древнем Кара-Гёз. Во время своего пребывания там он захворал и прибыл в Кара-Су. Пролежав там несколько дней, он вернулся в Бакче-Сарай и тут 29 рамазана 1152 года (30 декабря 1739) отправился на тот свет.

Глава IV

Разноречия историков относительно преемника Менглы-Герай-хана II. — Кратковременное властвование Селямэт-Герай-хана II. — Энергия и изворотливость Сел им — Герай-хана II в делах внутреннего управления и внешней политики. — Бунт Шагин-Герая в Буджаке (Бессарабии). — Мирный характер царствования Арслан-Герай- хана I, отвечавший намерениям Порты. — Поднятие вопроса о русском резиденте при крымском хане и о постройке крепости в Новой Сербии. — Характеристика Халим-Герай-хана I. — Интриги Крым-Герая. — Известия Пейсонеля об обстоятельствах смены Халим-Герая и воцарения Крым-Герая

Преемником Менглы-Герай-хана II был Селямэт-Герай II (1152—1156; 1740-1743), на имя которого, согласно «Краткой истории», ханскую грамоту и инвеституру привез мирахор Мазари-Хасан-паша-заде Абду-л-Ла-ага. Субхи присовокупляет, что назначение нового хана состоялось по ходатайству крымских улемов и аянов, которые до получения согласия султана на это назначение посадили его в качестве временного заместителя хана. Сообщая эту небезынтересную бытовую подробность, Субхи, однако, делает крупную ошибку, назвав нового хана Селим-Гераем, тогда как доподлинно известно, что это был Селямэт-Герай.

У Сестренцевича-Богуша, по обычаю, путаница: за Менглы-Гераем II у него тоже следует Селим-Герай, который царствует целых семь лет, в 1741 — 1747 годах, и имеет своим преемником не существовавшего в это время Каплан-Герая. Но странно, что ошибка Субхи безапелляционно повторена Гаммером в его общей «Истории Османской империи». В специальной же «Истории крымских ханов» он хочет поправиться и впадает в еще большую погрешность. Он говорит, что будто бы после Менглы-Герая ханство было пожаловано Халим-Гераю, сыну Сеадет-Герая, но оно вскоре было у него отнято за его легкомыслие, леность и неповоротливость. Гаммер ссылается на турецкого историка Васыфа-эфенди [63] ; но у последнего в указанном месте речь идет о Халим-Герае под 1172 годом (1758—1759), когда действительно этот хан был отрешен после кратковременного царствования. Говордз не последовал Гаммеру и избежал анахронизма; зато он переделал Халим-Герая в Хаким-Герая, а это еще дальше от правильной формы имени хана, чем Alimgerai Сестренцевича-Богуша.

63

Ахмед Васыф-эфенди (ум. 1806) — государственный историограф Османской империи 1798-1805 годах.

В конце 1154 — начале 1155 года (1742) Селямэт-Герай был приглашен в Порту и чествуем по заведенному обычаю; там с ним совещались по некоторым делам; но в рамазане следующего 1156 года (октябрь 1743) ему дана была отставка, и мубашир, старший сокольник — шагинджи-баши — Ибрагим-ага должен был отвезти его на остров Родос; но он выпросил разрешение поселиться в своем чифтлике возле Галлиполи, а по другим известиям — в деревне Фундуклу в окрестностях Ямболу, где и умер вскоре.

Причиной такой быстрой перемены расположения Порты к хану историки выставляют неумение его держать в руках мурз и аянов, а также и всех вообще татар, которые противились выдаче русских пленников, в силу последнего мирного трактата, да еще нападали на казаков, приезжавших за солью, жгли их телеги, грабили их имущество и самих их брали в плен. Это необузданное поведение татар вызывало непрерывные жалобы русских уполномоченных при Порте, и довольно пожилой хан, получив отставку, занялся более спокойным в его лета делом — богомыслием и молитвами. Да и вообще Селямэт-Герай больше, по-видимому, питал наклонности к спокойным делам внутреннего управления, чем к проявлению энергии в экстренных военных предприятиях.

Это отчасти явствует из того, что он, несмотря на свое кратковременное властвование, успел сделать кое-что для восстановления строительного благолепия своей столицы, обезображенной русским вторжением, тем более что наступивший мир, заключенный в начале его царствования Портой с Австрией и Россией, благоприятствовал этому [64] . Автор «Краткой истории» приводит даже сентенции, которые были сочинены им и другими лицами по случаю построения новой мечети и ремонта диванной ханской залы, и говорит о горячем участии, которое в постройке этой мечети принимал сам турецкий султан Махмуд I, приславший книги для ее библиотеки.

64

Мирный договор между Россией и Османской империей был подписан в Белграде в сентябре 1739 года. Ему предшествовали поражения, которые османские войска нанесли союзнице России — Австрии и заключение Австрией сепаратного мира с турками. Белградский договор был крайне невыгоден для России: она теряла все свои территориальные завоевания и выход к Черному морю.

Но тот же автор, современник Селямэт-Герая, косвенно открывает причину свержения его, распространяясь о прекрасных душевных качествах его калги; кроме старческой вялости Селямэт-Герая, падению его способствовали, кажется, происки калги Селим-Герая, который еще благодаря памяти своего отца Каплан-Герай-хана имел огромные связи среди сановников Порты и, следовательно, имел полную возможность вести интригу против своего хана, чтобы самому занять его место, что и удалось ему.

Селим-Герай II (1156—1161; 1743—1748) потому особенно легко смог достигнуть ханского трона, что Порта в это время снова была на ножах с Персией и, значит, опять нуждалась в содействии татар в этой нелегкой для нее борьбе. Еще в начале апреля 1742 года Вешняков [65] доносил своему правительству, что война у турок с Персией дело решенное и Порта так занята и затруднена, что ни о чем другом и подумать не может, подразумевая под этим «другим», конечно, свои дипломатические дела по вопросу об отношениях Порты к Швеции. Но Крым был для Порты пока свой, и о нем она не могла не думать. Чтобы поднять крымцев на ноги и двинуть их против персов, требовалась энергия и распорядительность; а Селямэт-Герай был довольно-таки стар и потому мог промедлить в исполнении предписания о походе. Мы находим сведение, что сначала предполагалось сделать набор по одному человеку с пятнадцати домов; а усердный Селим-Герай собрал по человеку с пяти домов. Но, как ловкий человек, он сам остался на месте, а войско отправил с нур-эд-дином, тоже Селим-Гераем по имени, и царевичем Касим-Гераем, которые было хотели плыть морем, но, за сильными штормами, пошли сухим путем, переправившись через Босфор в каиках, чествуемые турками. Крымцы отличились, к стыду османов, которые сами действовали неважно. Кроме того, калга Шагин-Герай, сделав набор по человеку с трех домов, ходил с ними в Черкесию, откуда вернулся с 700 пленниками. Послав из этой добычи красивых девочек и мальчиков сановным людям Порты, хан до того угодил им, что они будто бы говорили ему, если верить «Краткой истории», даже такие вещи: «Все дела по ту сторону Дуная вам вверяются; да и в наших собственных делах вы тоже компетентны». За все эти доблести хана и умение поддерживать мирные отношения с Россией тем, что он возвратил русских пленных, ему пожалован был богатый подарок в 5000 золотых, а калге его 2000 золотых. Еще 1000 червонцев с другими праздничными подарками посланы были Селим-Гераю в начале зи-ль-хыд-дже 1159 года (конец ноября 1746) навстречу ему, когда он ехал по приглашению султана к Высокому Порогу, да должен был на некоторое время остановиться в городе Айдосе по случаю заставшего его в дороге курбан-байрама. Ему оказана была торжественная встреча и дана была султаном чрезвычайно ласковая аудиенция, на которой в числе новых богатых подарков были пожалованы дорогие часы. Вообще все его пребывание в Стамбуле прошло в угощениях да в обмене визитами с сановниками Порты, причем во время пиршественных собеседований были разговоры, касавшиеся и государственных дел.

65

Алексей Андреевич Вешняков (1700—1745) — дипломат, поверенный в делах в Стамбуле (1734— 1735), резидент (1742—1745).