Крыса в чужом подвале
Шрифт:
– Именно этого нам и нужно. И это будет уже наш Бекри.
– А какой мне прок в лишнем адепте Кайракана и лишнем воителе в семье глориоза?
– А что нам с его веры? Нам нужны спафарии, а не священники. Вера сама по себе в защите не нуждается.
– Кайрин! Слышать от тебя подобное…!
– голос Бриньяра строг и сух. Он много ей прощал, но легкомысленного отношения к религии, ни за что!
– После стольких лет пребывания в тени, он должен захотеть подняться выше, чем стоит теперь. Из честолюбия.
– Ты предлагаешь ему сделать карьеру на новом месте? Это попахивает двурушничеством. Боюсь,
– В уставе нового ордена не прописано, какую веру обязаны исповедовать его член.
– Это само собой подразумевается.
– Тогда стоит отнестись к этому лояльней!
– Его ждет полная изоляция. Отступившись от того малого что имел, он не обретет нового. Даже если я прикажу нашим сторонникам отнестись благосклонно.
– Нам этого и не надо.
– Тогда поясни.
– Для начала вы восстановите доброе имя рода его матери, - уклончиво сказал Кайрин.
– Захочет ли император, - сомневался Бриньяр. Поводов для сомнений более чем достаточно.
– Экбольм плохо управляем и погряз в пороках. Единственным применением власти данной ему Создателем он видит лишь потакание своим низменным страстям.
– Вот и хорошо! Тем легче будет с ним договориться.
Эгуменос непонимающе уставился на Кайрин. Ему было о чем задуматься. Ученица поучает его, как поступать, утверждая, что не решаемый вопрос будет разрешен.
– Ты уверена в том? Мне бы не хотелось услышать в свой адрес нелестных слов. Не зная тебя, посчитал бы, хочешь выставить меня на посмешище в глазах Бекри.
– Ну, иллюстрис… , - снисходительно (или Бриньяру показалось) улыбнулась Кайрин.
– Что вы скажете о Марреде? Отмена старого указа позволит императорскому величеству в полной мере насладиться свою связь с Марредом. Ведь он Лэйдлоу. Вы не знали?
Бриньяра передернуло. Порок императора позор династии. Может не так уж и не прав Бекри вознамерившись сметить мужеложца. Только вот вместе с императором он сместит и его самого.
– Не слишком ли высокая цена?
– Он её заплатит.
– Хорошо, допустим, император объявит о восстановлении прав рода Хенеке.
– Когда это произойдет, а я в этом уверена, мы уже должны крепко держать Мэдока за руку и вести его по жизни.
– И что дальше?
– Марица ди Мью.
– Это будет не честно по отношении к старине Даксу…, - покачал головой эгуменос.
– Иллюстрис, нам необходимы не просто сторонники, а те, кто знает с какой стороны взяться за оружие. Деньги помогают решать многие вопросы, но ведь настанет время, когда понадобятся мечи. А воины, люди прагматичные, за простое спасение души воевать не станут. Земли, титулы, карьеру другое дело, а за Святое Знамя веры очень недолго и без усердий.
– Хорошо. Предположим, вернули доброе имя роду его матери, добились благосклонности Марицы, и подтолкнем, чтобы он на первых парах не утонул. Ты знаешь, при дворе тесно. Император неохотно меняет проверенных людей на новых. Даже если старые, ни на что негодны. Патрикий* Престо тому наглядный пример. Возят по дворцу в специальном кресле, он едва дышит, а соображает и того меньше. Бедняга умрет в своем кабинете, не дождавшись отставки.
– Бывали и исключения.
– Я не хочу даже об
этом упоминать, не то, что говорить.– Чины нам не к чему. Уже одно то, что мы предложим свою помощь, обяжет его.
– Его благодарность немного стоит.
– После того как вы добьетесь реабилитации рода Хенеке, в не зависимости от воли Бекри, Мэдок станет полноправным членом семьи.
– Здесь указ императора не поможет. Глориоз не примет его.
– Его признает закон. А Бекри станет перед выбором. Раскрыть свои объятья вновь обретенному сыну или вернуть Мэдоку земли, доставшиеся ему от покойной жены.
– Это тоже подсказал тебе Туром?
– Таковы законы в феме Маргиана.
– Это половина его владений, - задумался эгуменос.
– Ему не на что будет содержать хускарлов.
– А наш бастард сразу станет весьма перспективной персоной. Многие, тут же позабудут неблаговидную историю его родни, посчитают возможным, закрыв глаза на тонкости дворянской чести, заполучить его в зятья, мужья, друзья и приятели.
– Но мы уже сделаем первый шаг. Марица.
– Нет, Марица второй. Первый, вы возьмете его к себе. В турму Керкитов. Еще до того, как станет известно, что его род не причастен к заговору.
– Закрыв глаза на тонкости дворянской чести, говоришь…, - повторил Бриньяр задумчиво.
– А вдруг Бекри согласится его признать законным сыном? Или Мэдок захочет быть именно Бекри, а не Хенеке? Они споются… Не получится ли как в басни?
– Чтобы узнать наверное надо поставить глориоза перед таким выбором.
– Так чего же мы добиваемся? Благополучия Мэдока или низвержения Бекри?
– Одно без другого не возможно. Благополучие Мэдока зиждется на низвержении глориоза.
Эгуменос припомнил холодный блеск в голубых глазах Кайрин. Тогда они говорили о фрайхе Кнуте ди Бортэ. Ныне покинувшего бренный мир.
– Хорошо, я подготовлю документы о реабилитации рода Хенеке.
– Вы удостоите его аудиенции? Я думаю быть портарием Керкитов более почетно чем оруженосцем у Хранителей Дорог. В Венчи говорят, голодный пес сильнее ластится, побитый, нежнее лижет руку.
К эгуменосу вдруг пришло понимание, он впервые собирается принять решение, целиком полагаясь на суждения другого человека. Пусть даже этот человек хорошо знаком и ко всему его воспитанница и верный соратник. Самый верный. Ибо их связывают не только незримые нити прошлого, но и неразъединимые цепи будущего. Как шутят в той же Венчи, у плывущих в шторм в одной лодке мал выбор. Вместе выплыть или вместе утонуть. Так что же его смущает? Почему нет уверенности в правильности принимаемого решения? В чем причина его сомнений? Он не видел этих причин. Ни умом, ни сердцем, ни чувствами. Не видел и продолжал сомневаться.
– Ради этого стоит согрешить в пост и попробовать этого вина. Составишь мне компанию?
– предложил Бриньяр.
Когда сомневаешься… когда сомневаешься чего проще взвалить бремя ответственности на того кто никогда не знает сомнений и никогда не ошибается. Бриньяр даже удивился, с какой легкостью крамольная мысль нашла дорогу к нему. Но ведь на все воля Создателя? Над всем его сила и власть.
“Если откажется она, откажусь и я”, - рассердился он на себя.
– Грехи, как и удачи, следует делить поровну, - приняла приглашение Кайрин.