Ксеноцид (др. перевод)
Шрифт:
– И Кванда тогда не появилась бы на свет, – только и промолвил он, надеясь, что Квара сама домыслит остальное.
Она задумалась на секунду и почти мгновенно поняла, что он хотел этим сказать.
– Ты прав, – созналась она. – Извини. Я тогда была совсем маленькой девочкой.
– Все давно в прошлом, – сказал Миро.
– Прошлое постоянно возвращается, – возразила Квара. – Мы раз за разом заново проигрываем его. Совершаем одни и те же ошибки, снова и снова. Мать до сих пор считает, что чем меньше люди знают, тем лучше.
– И точно так же считаешь ты, – подметил Миро.
Это
– Эла пыталась скрыть от пеквениньос, что сейчас ведутся работы по уничтожению десколады. Этот секрет мог уничтожить все сообщество пеквениньос, а у них даже не спросили. Эла и мать не дали им возможности постоять за себя. Но я сейчас скрываю от вас то, что, вполне вероятно, может кастрировать десколаду, отобрать у нее половину жизни.
– Может спасти человечество и сохранить жизнь пеквениньос.
– Люди и пеквениньос очень лихо спелись, решив прокатиться на беспомощной третьей расе!
– Не такая уж она и беспомощная.
Но Квара проигнорировала его слова:
– Точно так же в свое время Испания и Португалия заставили папу римского разделить мир между двумя католическими величествами, примерно во времена Колумба. Хлоп по карте – и вот она, Бразилия, говорящая на португальском, а не на испанском. Какая разница, что девять из десяти индейцев погибли, а остальные лишились своих прав на долгие века, и даже их языки…
На этот раз уже не вытерпел Миро:
– Десколада – не индейцы.
– Это разумная раса.
– Ничего подобного.
– Да? – притворно изумилась Квара. – Откуда у тебя такая уверенность? Ты можешь предъявить свидетельство об окончании курсов по микробиологии и ксеногенетике? Мне казалось, раньше ты специализировался на ксенологии. А сейчас даже от своей любимой науки лет на тридцать поотстал.
Миро не ответил. Ей-то уж известно, с каким упорством он трудился, чтобы нагнать современных ученых. С тех пор как вернулся, он делал все возможное, чтобы войти в курс дела. Это был удар ниже пояса, повод, чтобы подковырнуть его. На эти слова не стоило даже отвечать. Поэтому он просто откинулся на спинку и принялся изучать ее лицо. Миро ждал, когда она придет в себя и они смогут вернуться к нормальному, человеческому обсуждению.
– Ну хорошо, – наконец согласилась Квара. – Это было низко. Но Эла поступила не менее низко, когда послала тебя, чтобы ты уговорил меня открыть файлы. Она хотела сыграть на моих симпатиях.
– Симпатиях? – поднял брови Миро.
– Потому что ты… ты ведь…
– Калека, – закончил за нее Миро.
Он никогда не задумывался над тем, что жалость решает все. Но что можно поделать? Ведь любые его поступки были поступками калеки.
– Ну, в общем, да.
– Эла меня не посылала, – сказал Миро.
– Значит, мать.
– И мать не посылала.
– Ах, так ты явился сюда по собственной воле? Или ты сейчас скажешь, что тебя ко мне послало человечество? Или тебя отрядила ко мне какая-то абстрактная добродетель? «Правила приличия заставили меня прийти в этот дом».
– Если и так, я, похоже, ошибся дверью.
Она взвилась, словно он влепил ей пощечину:
– Ты хочешь обвинить меня в бесчестности
и подлости?– Меня попросил Эндрю.
– Еще один кукловод.
– Он пришел бы сам…
– Но он так занят, так занят: ему предстоит сегодня вмешаться еще в парочку жизней. Nossa Senhora, какой-то служка все время сует свой нос в науку, до которой ему как до неба…
– Заткнись, – процедил Миро.
И она действительно замолчала, хоть и не выказала по этому поводу никакой радости.
– Ты прекрасно знаешь, кто такой Эндрю, – сказал Миро. – Он написал «Королеву Улья»…
– «Королеву Улья», «Гегемона» и «Жизнь Человека».
– Поэтому не говори мне, что он ничего не знает.
– Да нет. Я понимаю, что не права, – поморщилась Квара. – Я просто рассердилась. Кажется, все настроены против меня.
– Против того, что ты делаешь, так вернее, – подтвердил Миро.
– Но почему никто не хочет взглянуть на вещи с моей стороны, хоть на время принять мою точку зрения?
– Я могу поставить себя на твое место, – спокойно ответил Миро.
– Тогда как же ты можешь…
– Но я могу также взглянуть на положение вещей глазами других людей.
– Ну да, мистер Непредвзятость. Давайте, продолжайте делать вид, будто понимаете меня. Я уже во власти симпатий, уже раскаиваюсь, еще немножко – и расколюсь.
– Сеятель идет на верную смерть – лишь бы добыть сведения, которые тебе, возможно, уже известны.
– Вот здесь вы промахнулись. Я не знаю, зависит от вируса разумность пеквениньос или нет.
– Можно опробовать усеченный вирус, тогда отпадет нужда в смерти пеквениньо.
– Усеченный – сам придумал? Ладно, сойдет и так. Все же лучше, чем кастрированный. Лишенный конечностей. В том числе и головы. Один остов, и больше ничего. Беспомощный. Лишенный разума. Сердце, правда, еще бьется, но вхолостую.
– Сеятель…
– Сеятель – маньяк, он одержим идеей превратиться еще в одного мученика. Он жаждет смерти.
– Сеятель просил тебя навестить его, он хочет поговорить с тобой.
– Я никуда не пойду.
– Почему?
– Да ладно тебе, Миро. Ко мне подослали калеку. Теперь меня упрашивают пойти повидаться с умирающим пеквениньо. Неужели вы думаете, что, если умирающий друг – доброволец, кстати, – прошепчет мне на ушко свою последнюю волю, я предам целую разумную расу?
– Квара…
– Да, я слушаю.
– Неужели?
– Disse que sim! – огрызнулась она. «Сказала, слушаю – значит, слушаю».
– Может быть, ты права.
– О, как это мило с твоей стороны!
– Но может быть, правы они.
– Я ж говорю, сама непредвзятость.
– Ты утверждаешь, они были не правы, когда вынесли решение, которое может погубить пеквениньос, а самих пеквениньос даже не спросили. А ты сейчас…
– Хочешь сказать, что я сейчас делаю то же самое? А что мне делать, посоветуй! Выразить свою точку зрения в местной печати и потребовать поставить вопрос на голосование? Несколько тысяч людей, миллионы пеквениньос встанут на вашу сторону, но как насчет безмолвных триллионов вирусов десколады? Правило большинства. Дело закрыто.