Ксеноцид (др. перевод)

– Объясни.

– Мы не думали. Мы делали.

– Но что именно вы делали, когда делали?

– То, что всегда.

– А что всегда?

– Эндер, как ты заставляешь свой член наливаться кровью, когда хочешь спариться с кем-нибудь? Как ты заставляешь свою поджелудочную железу вырабатывать энзимы? Как у тебя получилось стать половозрелым мужчиной? Как ты смотришь?

– Тогда вспомни, что ты обычно делаешь, и продемонстрируй мне.

– Ты забыл – тебе не очень-то нравится смотреть на мир нашими глазами.

Верно. Когда он был совсем еще молод, когда только-только обнаружил ее кокон, она попыталась показать ему это. Он просто не смог совладать со своими чувствами, ничего не понял. Вспышки, какие-то сполохи ясно выделялись на фоне общей картины, но фон этот кружился, простирался во все стороны. Эндер запаниковал и даже вроде бы упал в обморок, хотя тогда был один и не мог ручаться за правильность восприятия тех событий.

– Но что-то делать надо, ведь ты не можешь объяснить мне.

– Ты стал как Сеятель? Тоже хочешь умереть?

– Нет. Я скажу тебе, когда остановиться. Увиденное мною не успеет убить меня.

– Мы попробуем промежуточный вариант. Полегче. Мы вспомним и покажем тебе, что происходит. Отдельные отрывки. Защитим тебя. Безопасно.

– Тогда поехали.

Она не дала ему времени опомниться или приготовиться. Сразу у него возникло ощущение, будто он смотрит через один огромный глаз, состоящий из множества маленьких зрачков, только зрачки эти показывали не одно и то же, а каждый воспринимал свою отдельную картинку. Эндер почувствовал головокружение, оно охватило его мгновенно, как много лет назад. Однако на этот раз он справился с собой, – возможно, она немного приглушила интенсивность передачи, а кроме того, сейчас он был куда лучше знаком с Королевой Улья и понимал, что она проделывает с ним.

Возникшие перед ним картинки были тем, что видит каждый из рабочих, как будто бы сам по себе каждый из них являлся глазом, подсоединенным к единому мозгу. Не могло быть и речи о том, чтобы Эндер сумел воспринять и обработать столько информации сразу.

– Мы остановимся на одной картинке. Самой важной.

Большая часть изображений сразу пропала. Затем одна за другой начали пропадать оставшиеся картинки. Эндер подумал, что, должно быть, ее рабочие организованы в какое-то подобие схемы. Королева Улья могла исключить из нее всех, кто не участвовал в рождении новой Королевы. Затем, чтобы не причинить Эндеру вреда, ей придется частично исключить и тех, кто принимал непосредственное участие в процессе, что было куда труднее, поскольку обычно она отбирала картинки по содержанию, а не по степени вовлеченности рабочих. И наконец, когда она покажет ему основное изображение, он сможет сосредоточиться на нем, не отвлекаясь на вспышки и сполохи случайных видений.

Юная Королева вылупилась. Королева Улья и раньше демонстрировала ему эту часть процесса, в сокращенном варианте, когда Эндер впервые повстречался с ней, когда она пыталась рассказать о своей расе. Теперь весь процесс предстал перед ним в тщательно отрежиссированном, разыгранном как по нотам виде. Бьющая по чувствам прозрачность исчезла. Картина подернулась дымкой, немножко расплылась, стала более реальной. Это было воспоминание, не искусство.

– Как видишь, теперь мы имеем тело Королевы. Мы узнаём в ней Королеву по тому, что, будучи еще личинкой, она уже тянется управлять рабочими.

– Значит, ты можешь говорить с ней?

– Она очень глупа. Как рабочий.

– Ты хочешь сказать, разум ее начинает развиваться, только когда подходит стадия окукливания?

– Нет. Она уже обладает… тем, что вы называете мозгом. Мыслительным аппаратом. Просто она пока пуста.

– И ты должна научить ее.

– При чем здесь обучение? Там мыслителя нет. Найденного. Связующего.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Тогда н е с м о т р и и н е д у м а й. Глаза здесь не помогут.

– А ты ничего мне не показывай, раз здесь требуется какое-то другое чувство. Глаза слишком важны для человека. Если я что-то вижу, это заслоняет все, зрению неподвластна только речь, а слов при создании новой Королевы используется, похоже, не так уж много.

– Так нормально?

– Я все еще что-то вижу.

– Это твой мозг передает мои сигналы на зрительный аппарат.

– Тогда объясни мне. Помоги мне разобраться.

– Вот так мы ощущаем друг друга. Мы нащупываем в теле Королевы место, отвечающее за посыл. Рабочие тоже обладают умением посыла, только их посыл направлен на Королеву. Когда зов рабочего достигает ее, их связь налажена, она остается неизменной. Но Королева постоянно распространяет посылы. Она зовет.

– И вы находите ее?

– Мы знаем, где она. Тело-Королева. Повелительница рабочих. Обладающая памятью.

– Так чего же вы ищете?

– Нас. Связующее звено. То, что мыслит.

– Ты хочешь сказать, что должно присутствовать что-то еще? Что-то другое, внутри тела Королевы?

– Да, конечно. Королева – просто тело, как рабочий. Ты не знал этого?

– Нет. Никогда не замечал.

– Ты не мог. Этого не увидишь. Глазами.

– Я не знал, что надо искать что-то еще. Я видел создание Королевы. И подумал, что все понял.

– Мы тоже так подумали.

– Раз Королева всего лишь тело, кто тогда ты?

– Мы – Королева Улья. Плюс рабочие. Мы приходим и из всего создаем одно целое. Тело-Королева повинуется нам точно так же, как нам повинуются рабочие. Мы сплачиваем их, защищаем, позволяем трудиться, хорошо исполнять работу, а им только это и надо. Мы – центр. Каждый из нас.

– Но ты всегда г о в о р и л а о себе как о Королеве Улья.

– Мы и есть Королева Улья. И одновременно рабочие. Мы все вместе.

– Но эта сердцевина, связующее звено…

– Мы призываем, чтобы оно пришло и заняло тело-Королеву, чтобы она стала мудрой, наша сестра.

– Вы призываете связующее звено. Но что это такое?

– То, что мы призываем.

– Да, но что это?

– О чем ты спрашиваешь? Это призванное. Мы призываем это.

На него снова нахлынуло разочарование. Многое из того, на чем основывалась Королева Улья, относилось к области инстинктов. Она не знала языков, поэтому никогда не пыталась разработать ясные и устойчивые определения процесса. Ведь раньше никаких объяснений от нее не требовалось. Поэтому он должен помочь ей найти общий язык, чтобы она смогла растолковать ему то, чего он никак не мог постигнуть.