Кстати о любви

Егор помолчал некоторое время, обдумывая информацию, выданную Русланой. Он понимал, почему ей это нравится, и понимал, что она может ввязаться во что-то совсем не приключенческое.

— Вряд ли ты что-то узнаешь в Виннице. Но может, тебе лучше вообще все это бросить? — спросил он, наконец.

— В смысле бросить? — подлетели кверху ее брови.

— В смысле — совсем.

Росомаха некоторое время рассматривала его лицо. Потом переключилась на скатерть. Затем зачем-то звякнула молнией, открывая сумку для ноута. И тут же ее закрыла.

— Это глупо — останавливаться на полпути.

— Еще глупее — не дойти до конца. Ты же не дура, сама должна понимать.

— Я не боюсь. В конце концов, может оказаться, что там вообще ничего серьезного. А я все придумала.

— Ну да, дядя Паша, спекулирующий памперсами. Разоблачение года.

— Зато поржем, — Руслана широко улыбнулась и, испытующе глядя на него, добавила: — Ты по-прежнему можешь сказать, что занят, и я пойму.

— Ты же не отступишься?

— Я — нет. Я Андрейке обещала статью.

— В моем журнале, — рассмеялся Егор.

— Ну ты же не откажешься от готового материала не самого худшего качества? — хмыкнула она.

— Я ничего тебе не обещаю.

— А я ничего у тебя не прошу. Захочешь — возьмешь.

Лукин удивленно вскинул брови и разглядывал ее так, будто видел впервые. Или она перешла из одного состояния в другое, и он пытается установить причинную температуру или давление. Оказывается, интересно наблюдать за метаморфозами.

— Вот так просто? — спросил он, подавшись к ней и глядя прямо в глаза.

— А зачем создавать сложности там, где их нет? — кажется, удивилась и она. — Я помню, что у тебя другой формат. Но ведь ты его сам в состоянии определить в каждом следующем выпуске?

— Я подумаю, — усмехнулся Егор.

— Подумаешь. И вот тебе еще одна тема для размышлений. У Загнитко юбилей завтра. Тридцать лет брака. Я приглашена. Пойдешь со мной?

Эдак просто задавать подобный вопрос она еще рискнула. А вот ответа ждала, почти по-кошачьи пригнув уши.

— Не бросать же тебя под танки.

Руслана хлопнула ресницами — неожиданно длинными, хоть и светлыми. По лицу ее расползлась улыбка, которую подавить попросту не смогла.

— Предупреждаю сразу, — заговорила она снова. — Фиг он расколется, скорее всего, сходим вхолостую. Но это хоть что-то.

— Посмотрим, — кивнул Егор. — Родители будут?

— Папа точно заявится.

— И какова будет моя легенда?

— Быть моим другом тебя устроит? В моем случае это правдоподобно.

— Устроит, — согласился Лукин.

— Ну и отлично, — кивнула Руслана. — По идее припрутся друзья и родственники, мы постараемся быстренько улизнуть. В моем случае это тоже нормально. Я всегда рано сбегаю с таких сборищ.

— И какой дресс-код предпочитают твои друзья на подобных сборищах?

Росомаха на мгновение зависла. Не объяснять же Лукину, что последний раз явилась на пьянку к крестному в сопровождении Кольки Гуржия года два назад, перед самой Африкой, а в старом свитере и с давно не стриженной головой он едва ли задавался вопросом дресс-кода.

— Сильно не старайся, — выпалила она и тут же прикусила язык — этому экземпляру и не надо стараться, даже с утренней щетиной и не умытый он выглядит раз в пять лучше нее. — Можно без галстука.

Глава 4

То, что она сама весь остаток дня придирчиво изучала собственный гардероб в надежде выудить из него хоть что-то, в чем сможет смотреться рядом с Лукиным более-менее органично, было естественно, хотя именно в этом Руслана ни за что не призналась бы. Нет, конечно. На самом деле, просто она девочка. Иногда девочкам хочется нормально выглядеть. В последнее время Росомаха ловила себя на мысли, что, может быть, в чем-то окружающие и правы. Это в Африке она могла позволить себе что угодно. Дома приходится заставлять людей воспринимать себя всерьез.

Этот вялый рассудифилис вертелся в голове всю ночь и все следующее утро. Ужин с Лукиным завершился весьма буднично. Они условились, что он заедет за ней, чтобы вместе отправиться в ресторан, она благополучно доела свою лазанью, залив ее кофе и закусив печенькой. Больше не целовались. В смысле, Руслана решила повременить с инициативой, не имея к ней никаких предпосылок. Егор вопросов личного характера не задавал и желания подсесть к ней ближе не обнаружил. Потому вариантов у нее, собственно говоря, не осталось. Только в мыслях творился разброд, а мозги превращались в натуральный кисель.

Запретив себе вспоминать собственную идиотскую выходку, на следующий день Росомаха со всей ответственностью просидела до обеда в интернете, изучая расположение оптовых баз вокруг Винницы, деятельность министерства обороны и экспортные операции, которые замешаны на перевозках морем. Все эти разрозненные данные никак не желали складываться в общую картину. И к обеду она уже почти сердилась, понимая, что находится в информационном тупике. Зацепиться не за что.

После трех отправилась собираться.

В итоге почти к шести часам вечера обнаружила себя перед зеркалом со слегка завитыми волосами, отброшенными на одну сторону, отчего чуть прикрытая золотистыми прядями зеленая змейка на голове забавно закручивалась в локон, в джинсах с дырками — совсем почти приличных, если не считать тех самых дырок, и в светлой блузке с газетным принтом. Ресницы — о, ужас! — были чуток подкрашены. На открытом ухе задрых приличный такой медный дракон — весьма кстати нашелся необычный кафф еще со студенческих времен.

Жизнь определенно выходила на новый виток, когда раздался звонок в дверь. На пороге, естественно, оказался Лукин, без галстука, как просили, и даже в джинсах, на этот раз — целых. Но в классическом пиджаке светло-серого цвета.

— Привет! — протянул он Руслане фиолетовую гортензию.

— Привет, — отозвалась она, забирая цветок. — Я почти собралась. Как дела?

— Без катастроф.

— Ну, катастрофы устраивать я специалист.

— На сегодня тоже планируешь?

— Я буду очень стараться, чтобы обошлось, — улыбнулась ему Росомаха, которая в эту самую минуту больше походила на Руслану Росохай, но никак не на прожорливого хищника.