Кстати о любви
Шрифт:
— Как знаете, — пожал плечами Лукин и, отлепившись от подоконника, пошел следом.
Они сбежали по лестнице вниз, на первый этаж. Туда, где только что произошло побоище. Этой комнаты она не помнила. Уже, видимо, спала, когда привезли. А сейчас только и успела, что краем глаза зацепить фотографии на комоде — слишком мелко, чтобы увидеть, кто на них — да двоих мужиков неопределенного возраста, но определенной профессии — слишком быстро, чтобы вспомнить, они ли ее уволокли. Впрочем, и не вспомнила бы. Тех она толком и не видела. Она тогда вообще ничего не видела. Сейчас эти двое валялись на
Выбрались во двор. Вышли за ворота. Воздух был холодный, должен бы мозги прочистить. А нифига. Не прочищались. Ей казалось, еще немного — и она снова отрубится. Но отрубаться не хотела. Терпела, раз за разом напоминая себе, что надо терпеть. Только глядела за плечо Носова — на Егора, молча следовавшего за ними. И все пыталась поймать его взгляд. Напрасно.
Машина осталась за поселком. Добежали быстро. Гамлет поставил ее на землю, рылся в карманах. Потом открывал. Болтал что-то — она ничего не слышала. Сосредоточенно втягивала носом воздух. Пока не спросила:
— Вода есть? Сушняк…
— Была где-то, — отозвался Носов. — Ща… Ты садись.
Несколько секунд Руслана тупо смотрела на продолжавшего сохранять молчание Егора. Потом открыла дверцу и быстро устроилась на заднем сидении. Гамлет уселся за руль, пошарил под ногами и протянул ей бутылку с минералкой. А она ждала. Ждала Егора. Ждала, что он сядет. Ждала, что он хоть что-нибудь скажет.
Дождалась. Лукин подошел и склонился к Руслане, опираясь на крышу машины.
— У тебя получился хороший проект из меня, да? — негромко сказал он, вложил ей в руку флэшки, разогнулся и прикрыл дверцу.
Потом развернулся и пошел прочь.
Глава 6
У нее действительно получался хороший проект. Во всяком случае, та его часть, что попала в телевизор в новостной передаче на прошлой неделе. Над остальным работала. Оперативно и безостановочно. Будто была плюшевым зайцем, бьющим по барабану. Завести завели, а завод никак не закончится. И сучит во всю лапами, издавая бодрые трещащие звуки.
Так и сейчас. Бодрые трещащие звуки издавало ее горло, когда она стояла в кабинете отца и героически держала оборону. Еще неделя прошла. И минус день. Пережить бы.
— Я сделала то, что сделала, — говорила она, глядя на генерала полиции третьего ранга, по совместительству ее отца, пышущего праведным гневом. — По-твоему, я должна объясняться?
— Должна! — рявкнул Евгений Русланович. — Еще как должна!
— Тогда лучше поговори с Загнитко! Он тебе про меня интересного больше расскажет теперь.
— А ты мне советов-то не давай. Как тебе в голову такое пришло?
— Я делала свою работу! Носов — свою! Потому что ты со своей не справляешься!
— Ты соображаешь, что несешь? Совсем озверела в своих Африках.
Росомаха замолчала, внимательно глядя на отца. Он не разговаривал с ней несколько дней с того момента, как ее морда мелькнула на ТВ в связи с этим делом. На звонки не отвечал, о том, чтоб отремонтированную машину забрать из его гаража, договаривалась через мать. Сегодня сама приехала. Понимала, что ему трудно, что
разговор предстоит непростой. Но такого отпора не ожидала.— Пусть я озверела, — медленно заговорила Руслана. — Я даже соглашусь с тем, что не всегда соображаю, что несу. Но ты-то понимать должен? Он преступник. Дядь Паша — преступник. Он не военные склады обворовывал, он с аэропорта наркоту гнал.
— Он твой крестный!
— Как ваше кумовство влияет на то, что он творил?
Отец задержался с ответом. Сердито сопел, раздувая ноздри и собираясь с мыслями.
— Ради чего ты это делала? — спросил он, наконец.
— Потому что это правильно!
— И чего ты добилась своим «правильно»? Чего вообще по жизни этим можно добиться?
— Я знаю, чего можно добиться в жизни, когда поступаешь неправильно! Я хотела правды, и я ее нашла. Даже если… если причинила этим боль тебе. А теперь ответь мне ты! Ты — знал? О том, что он делал, ты знал?
Евгений Русланович прищурился, откинулся на высокую спинку кожаного кресла и поинтересовался:
— Посадишь в соседнюю камеру?
Руслана мрачно усмехнулась. Ее взгляд коснулся отцовского лица. Они всегда хорошо понимали друг друга. Они всегда ладили. Лучше, чем она с мамой, которая сейчас в очередной раз ушла в романтическое настроение. А теперь…
Все, что она творила в профессии, было связано с тем, чтобы не было стыдно перед отцом за свой выбор, за то, что не послушалась, чтобы он мог ею гордиться. Не срослось.
Руслана облизнула губы и проговорила:
— Я — нет. А другие — могут. Я работала. Я дохрена много работала. И знаешь… у меня получилось. По-настоящему получилось. И я не собираюсь за это извиняться. Если разочаровала… прости. Я не нарочно. Но я не виновата, что твой самый близкий друг… что дядя Паша… Это не я впихнула его в кучу навоза.
— Но ты в нее влезла.
— Ну кто-то же должен был… влезть.
— Двадцать лет — ума нет. И не будет, — вздохнул отец. — А тебе уж значительно больше.
— Ну пусть… — хмуро согласилась Руслана. — Только это… отдай мне тот свиток, пожалуйста… помнишь?
— Забирай! — он кивнул на шкаф со стеклянными дверцами, в котором хранил награды дочери.
Руслана встала со стула, быстро достала премию МедиаНы и криво усмехнулась, повертев ее в руках. Чертов кусок железа, с которого все началось.
— Утоплю в Днепре, — хихикнула она.
— Да хоть в Амазонке.
— Отличная идея! — подмигнула Руслана. — Спасибо за наводку!
И с этими словами вылетела из его кабинета, понимая, что еще немного и расплачется. Именно так, давясь слезами, промчалась мимо Юлианочки. На улицу, на воздух, в Корвет!
Завела машину. Врубила радио. И замерла. Чертов Рокс. Чертова Лэйла. Чертов Клэптон.
Рванула с места, ненавидя все на свете и себя в первую очередь.
Загнитко… Загнитко — жук. Вошь.
В Калиновке его не было — почуял. С его интуицией… Или испугался, черт его теперь разберет. Но брали его в тот же день в Борисполе — хотел драпануть из страны. В аэропорт Руслана при всем желании не успела бы. Там отработали силовики, чисто отработали, а она так надеялась, что закончится все уже на военном аэродроме. Не срослось, везде не поспеешь.