Кто есть кто (фрагмент)

– Правильно, - поддержал его вихрастый очкарик, - Мне видится, товарищи, что градиентный метод Стружкова позволит выключить хронавта из потока времени, окружить его таким полем, чтобы он мог переходить с линии на линию.

– Тебе всегда что-то видится в порядке бреда!
– закричал Расул.

– Нет, если бы удалось запрограммировать такую защиту, чтобы исключить активное воздействие хронавта на прошлое или на будущее... предотвратить создание новых линий... Обеспечить возможность пассивного наблюдения...

Сигнализацию разработать...

– Занесло, занесло Чернышева!

– проворчал Шелест.
– Это даже и в принципе вряд ли возможно. А тут уже и сигнализация и правила хронодвижения:

"А здорово было бы!
– подумал Линьков, начиная поиемногу разбираться в сущности спора.
– Подошел ты к какой-нибудь штуке, хочешь ее взять, тут же тебе красный глазок мигает: не трогай, а то создашь новую мировую линию.

Непонятно, правда, что вообще можно будет трогать? Самого себя только, наверное... Но, может, хоть наблюдать удастся? Скажем, исторические события в натуральную величину...

Надрывно зазвенел телефон.

– Да-да. Шелест у телефона. Хорошо, подожду.
– Он прикрыл мембрану ладонью и сказал: - Это Вячеслав Феликсович из Москвы меня вызывает. Ну, разговор на эту тему мы вскоре продолжим. Идею защитного хронополя начисто все же отвергать не следует. Но главное - это получить возможность двигаться поперек мировых линий, наладить связь между ними... Через двумерное время...

Ну, ладно, все это мы еще обсудим. А на первый раз, пожалуй, хватит...
– Тут он увидел Линькова, улыбнулся ему и показал глазами на Бориса.

"Он уже знает, но думает, что я не знаю, - догадался Линьков.
– И Борис, конечно, тоже так думает..."

Хронофизики, продолжая спорить и переругиваться, уходили. Шелест негромко басил в трубку:

"Да, Вячеслав Феликсович... Не совсем еще, но в основном... Есть новые обстоятельства, чрезвычайно важные... Лучше не по телефону..."

Борис подошел к Линькову. Он держался теперь свободно, без напряженности, и глаза были спокойные, чуть насмешливые.

– Рад с вами познакомиться, - церемонно сказал он.
– Что же вы не пришли послушать мои объяснения?

– Коновалов на меня навалился, - вздыхая, ответил Линьков.

– Надеюсь, вы отделались легкими ушибами?
– участливо осведомился Борис.

– Да, я тренированный, - сказал Линьков.
– А ваш рассказ я с удовольствием послушаю в другой раз. Тем более, что мне придется его приобщить к делу... о смерти Левицкого.

– Главное я могу вам и сейчас сказать, - нахмурившись, проговорил Борис.

– Главное я и сам знаю, по-видимому, - отозвался Линьков.
– Вы уже поняли, кому обязаны своим "возвращением"?

– Да, понял! Выходит, что самому себе! Но вы-то как все сообразили? Про Аркадия и про меня? Откройте секрет!

– К вашим услугам!
– Линьков протянул Борису сломанный спичечный коробок.
– Вот это ключик к делу Левицкого.

Борис долго разглядывал коробок.

– Не улавливаю!
– сконфуженно сказал он.

– А вы на дату посмотрите.

– Дату? Ах ты, черт, проглядел! Действительно... 1972 год. Где вы это нашли?

– В зале у хронокамеры.

– Случайно?

– Не совсем. В зал-то я пришел не случайно. Этот коробок только подтвердил то, к чему привели логические выкладки.

– А со мной как было?
– полюбопытствовал Борис.

– Ну, вы-то - порождение чистой логики! Логики плюс хронофизики.

– Неплохое сочетание!
– пробасил незаметно подошедший Шелест.
– Это о чем вы так, Александр Григорьевич?

– Объясняю Стружкову, как я его вычислил.

– Вычислили? И что, правильно?

Борис пожал плечами.

– Он Левицкого вычислил, а уж меня-то!

– Ну, знаете!
– ужаснулся Шелест.
– Да вы всех нас обскакали! Хотите, зачислю вас в институт внештатным сотрудником? Специально для таких вот случаев?

– Для таких случаев мне лучше оставаться на посту в прокуратуре, сказал Линьков, - Может, у меня иммунитет теперь образовался... А то ведь без привычки у вас трудновато...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Борис-72 оценил ситуацию по достоинству. Он прямо со смеху покатился, глядя на Аркадия.

– Нет, надо же!
– восторженно стонал он.
– Бедняжечка Аркадий! Славу у него уводят прямо из стойла! Дорогой ты наш первооткрыватель... первопроходец!

Как перенесешь ты этот удар?

Аркадий весь побелел, но сдержался и заговорил относительно спокойно, только глядел куда-то в сторону.

– Интересно, как ты бы себя чувствовал на моем месте! Ржет, как нанятый.

Смешно ему! Вы что же, всерьез думаете, что я за приоритет переживаю?

Мы всерьез это думали, но дипломатически промолчали.

– Ну, просто я обалдел, элементарно обалдел, неужели непонятно?! сказал Аркадий, правильно оценив наше молчание.
– Ну, не поверил я сразу, виноват.

Да и теперь еще не вполне... Вот объяснишь мне, Борька, тогда я окончательно поверю...

Суть моего открытия была так проста - во всяком случае, для хронофизиков, - что изложил я ее в два счета. Для ясности набросал чертежи - все тем же прутиком, уже изрядно обломанным.

Когда я кончил, оба они некоторое время молчали.

– Ну, Борька!
– выдохнул вдруг Борис.
– Я... знаешь... я уже вижу, как меня девушки на улице спрашивают: "Скажите, вы не тот Стружков, который...", - а я им скромно так отвечаю: "Да, знаете ли, это я самый..."

– Да брось ты со своими девицами!
– заорал Аркадий.
– Ты понимаешь, что Борька сделал?! Нет, скажи, ты понимаешь?! А то сам он вроде ни черта не понимает. Сделал элементарно-гениальное открытие и сидит помалкивает! Нет, ты посмотри, как у него все просто и надежно! И, небось, по голове не трахает... а, Борька? Вот! А у меня трахает! И вообще у меня все в лоб сделано, примитивно-прямолинейно...

Когда Аркадий чем-нибудь восхищался, он тоже не знал границ. А там, где речь шла о хронофизике, он умел восхищаться.