Кто есть кто (фрагмент)

Конечно. Если б я в тот вечер не знал точно, что переход практически осуществим, ничего бы я не добился. И не было бы "моего" способа перехода...

У Аркадия совсем по-другому, наверное, решено...

– Аркадий, объясни ты мне, - сказал я, - почему это у тебя в камере всех по голове бьет? Для полноты впечатления, что ли?

– Ничего не всех, - недовольно ответил Аркадий.
– Меня только в первый раз двинуло, но это я сам был виноват, заставил автомат слишком быстро поле наращивать. А ты, наверное, бегал по камере, суетился...

– Значит, у тебя поле не совсем однородное?

– Да. И нарастание идет не совсем плавно. Надо еще поработать. Ну, да ты же сам это знаешь, если...
– Аркадий вдруг замолчал и, что-то сообразив, уставился на меня.
– Постой, Борька! Я, похоже, опять чего-то не усвоил.

Записки, ты говоришь, не было. Но ведь расчеты мои ты видел?

– Где же я мог их видеть, интересно?

– Слушай, ты мне голову не морочь!
– рассердился Аркадий.
– Расчеты уж во всяком случае были, я их сам написал!

– Сказано тебе: не было! В моем мире не было ничего: ни записки, ни расчетов, никаких объяснений! Просто ты умер - и думай об этом что хочешь!

Вот я и думал. До того додумался, что всех начал подозревать. Даже себя...

– Это каким же образом?
– удивился Борис.

– Да таким образом, что сплошная была путаница, и чем дальше, тем хуже!
– сказал я.
– Я и сейчас не все понимаю, что у нас там творилось. Во-первых, этот вот Арнашенька по институту разгуливал сразу после конца рабочего дня - и непременно всем на глаза попадался...

– Уж и всем!
– возразил Аркадий.- Одна только Нина меня и видела. Правда, разговор у нас получился дурацкий...

– А если к этому прибавить твой дурацкий костюм, - сказал я.
– Или, может, это у тебя хроноскафандр?

– А она и костюм разглядела?
– удивился Аркадий.
– Во, глазастая! На лестнице ведь темно совсем...

– Разглядела, однако!
– злорадно ответил я.- Тебя и Ленечка Чернышев разглядел, когда ты дверь лаборатории открывал!

– Надо же!
– пробормотал Аркадий.
– Еще и этот кретин...

– Ты зато очень умный! Стоит на пороге и выясняет отношения с двойником!

Подходящее выбрал местечко!

– Нет, ну надо же!
– повторил Аркадий.
– Неужели он слышал? И ничего не понял?

– Ты сообрази, - сказал я, - кто же мог что-нибудь понять? Мы больше всего старались додуматься, с кем ты говорил, кто сидел в запертой лаборатории и как он туда попал. Лекечка даже сказал, что у этого человека голос похож на твой, и все равно нам в голову не пришло...

Борис-72 напомнил, что он пока ничего не понимает. Я спохватился и начал ему объяснять,как было дело. Когда я сказал, что Аркадий старался выставить меня из лаборатории ровно в пять и затеял дурацкую ссору, Борис-72 вдруг заволновался.

– Погоди,- сказал он, - я ведь это тоже помню... эту ссору! Дурацкая действительно ссора, совершенно беспричинная... Аркадий на меня орал...

– А ты что?
– с интересом спросил я.

– Как что? Ты и я тогда ведь еще не были разделены... до вечера двадцатого мая все у нас было общее.

Мы улыбнулись друг другу. Сейчас мне было даже приятно думать, что он знает обо мне все. Мы с ним будем идеально понимать друг друга... Я сам себе готов был позавидовать, что в его... в моем лице у меня имеется такой надежный друг.

– Но я пока не понимаю, почему ты мог подозревать себя, - сказал Борис-72.

– Да потому, что дальше совсем уж чудеса пошли, - начал объяснять я. Аркадий-то действительно слонялся в этот вечер по институту. А вот почему меня видели в институте в одиннадцать вечера, когда я твердо знаю, что в это время сидел в библиотеке?

– Я тоже сидел в библиотеке после того, как с Аркадием поссорился,растерянно сказал Борис-72.
– Нет, серьезно, я это помню...

Аркадия это ужасно развеселило.

– Встреча двойников в библиотеке!
– завопил он.- Рука руку моет, дубль дубля покрывает! Алиби друг другу создают! Один для алиби в библиотеке торчит, другой в это время свои темные делишки вершит!

– Да ну тебя!
– урезонивал я его.
– Как же мы могли друг другу алиби создавать, если Борис Стружков был в то время всего один?

– Э, брось!
– не сдавался Аркадий.
– Ты же сам заявил, что отправился в прошлое!

– Да ты пойми, чудак! Я ведь только двадцать третьего узнал, что меня будто бы видели двадцатого вечером в лаборатории! Двадцать третьего, понял? И ни в каком прошлом я тогда еще не бывал! Даже мне и не снилось!

– Нет, у меня что-то мозги не срабатывают, - признался Борис-72. Может, ты объяснишь все по порядку?

Я объяснил по порядку. Аркадий слушал с сочувственно-иронической усмешкой, а Борис-72, потрясенный, крутил головой.

– Ну и ну!
– сказал он под конец.
– Это же действительно обалдеть можно!
– Он помолчал секунду.- Но, знаешь, Нина... Нина меня все-таки удивляет... Ты думаешь, она действительно пошла к этому... Линькову?

– Наверное...
– ответил я.
– Ты бы видел, в каком она была настроении... И в конце концов ее тоже понять можно...

– А я вот не могу ее понять!
– с неожиданной горечью сказал Борис-72. Никогда бы я не подумал, что Нина...

У меня вдруг сердце стукнуло так гулко и больно, будто о ребра ударилось.

– Ты... с ней? С Ниной?
– тихо спросил я.

– Ну да...
– не глядя на меня, пробормотал Борис.

– Не дурите, ребята!
– прикрикнул на нас Аркадий.
– Это же совсем другая Нина!

– В каком смысле другая?
– удивился Борис.

Но я сразу понял, что имеет в виду Аркадий.

– Ну, как же ты не понимаешь!
– с азартом начал я втолковывать Борису-72.
– На нашей линии все ведь пошло совсем иначе. Ты сообрази, сколько мы там пережили за три дня! Смерть Аркадия, расследование, тайны какие-то кругом, эта дьявольская путаница с двойниками! Да представь только, что вот ты своими глазами увидел Нину в окне лаборатории, а она все начисто отрицает и какую-то нелепую комедию разыгрывает!

Борис-72 слушал меня, болезненно морщась.

– Нина все равно та же самая, - пробормотал он, - только линия у нас, верно, спокойная... А люди все те же...